Долина Форж, 1777-78

Ночь баюкает лагерь
Трещат костры, догорая,
Танцует пламя.
Тишину нарушают
Лишь стоны раненых,
Больных и голодных,
Всех тех отчаянных,
Что три года назад
Посмели назваться
Континентальной армией
И теперь,
Мрачной зимой на семьдесят восьмой
Оказались в обдуваемой всеми ветрами
Долине Фордж
Без средств к существованию.
Прошёл всего лишь месяц на новом месте,
А всё, что у армии есть -
Это не вера, не еда и не даже одеяла,
Это осознание, что не все переживут эту зиму,
Мысли о бесплодности всех усилий,
Страх и наглядное пособие по безысходности
На руках. Но жизнь продолжается,
Очередной суматошный день подошёл к концу,
Совещание снова закончилось заполночь,
Нужно выспаться.
От штаба до так называемой "спальни"
Тридцать шагов вдоль неуклюжих,
Наспех построенных хижин
К своей, доселе ничем не отличимой от прочих
Помимо наличия собственной койки,
Относительной тишины и спокойствия.
Теперь же всё по-другому даже на вид:
Лачуга как будто светится,
И никакой мистики в этом нет,
Нырнуть через низкую дверь вовнутрь
И улыбнуться:
Отблеск свечи высвечивает ровные строчки,
Без устали выводимые летящим почерком;
Болезненно-бледные длинные пальцы
В чернильных пятнах
Да выбившуюся из косицы
Непослушную рыжую прядь,
Норовящую опуститься в чернильницу.
И эта родная до боли картина
Внезапно дезориентирует,
Ударом в солнечное сплетение
Сбивает дыхание напрочь.
Мир на миг замирает,
А следом как по щелчку
Накатывает облегчение
Настолько всепоглощающее,
Что оглушает почти буквально:
Наконец отпускает напряжение
Последних месяцев,
Нервы, тревога, волнение -
Всего этого будто и не было,
Только вот руки дрожат
Совсем не от холода.

Входную дверь за спиной,
Чуть не срывая с петель,
Захлопывает ветер. 

Ты привычно не реагируешь,
Вероятно, и вовсе не слышишь
Никаких посторонних звуков:
Ничто не существует вокруг,
Когда ты пишешь,
Кажется, в этом вся твоя жизнь.
Но сейчас?..
Ты ведь только с утра оказался в ставке
К вящей радости нашей военной семьи,
Вернулся с затянувшейся миссии,
Перешедшей в кризис месяц назад,
Угрожавшей лишить нас константы -
Всеми любимого младшего адъютанта.
Тебя и сейчас заметно колотит от слабости
После пережитого беспамятства,
Горячки и близости смерти.
Разумеется, по возвращении
Формально тебя отстранили
На две недели до полного выздоровления,
На деле, всего на несколько дней,
Но даже это для тебя неприемлемо,
Ты скорее снова доведёшь себя до измождения,
Чем добровольно ляжешь и отоспишься,
Потратишь время на то, чтобы восстановиться.
Вопрос продуктивности не стоит,
Ты не берёшь усталость в расчёт до тех пор,
Пока не валишься с ног,
Словно она недостойна внимания,
Словно твоё состояние -
Ничто по сравнению с 'делами'...
У тебя даже почерк не портится к вечеру
После трёх бессонных ночей кряду,
Ты вообще человек?..
Время - это самое ценное из того,
Чего у тебя нет,
И, увы, это проблема тех, кому ты дорог,
На чьи уговоры ты улыбаешься,
На чьи руки ты падаешь в обморок.
Но как бы то ни было,
Сейчас ты здесь, живой,
И ничто не имеет значения.
Негромко окликнуть,
Встретить сверкнувший радостью
Ясный синий взгляд,
Ощутить секундную паузу -
Осознать: для тебя мир тоже
На мгновение замер.
Сколько времени кануло,
А это неизменно взаимно.
Ты привычно импульсивно
Вскакиваешь из-за стола,
Взмахиваешь руками,
Вдруг спотыкаясь -
Или это слабость?
Не суть,
Поймать, подхватить, обнять,
Вместе опуститься на низкую койку,
Заговорить наперебой,
Оказаться снова на одной волне
И синхронно успокоиться.
Два месяца - немалый срок,
Обсудить нужно многое,
Но уже слишком поздно,
Но замолчать у обоих
Никак не получается.
Минут десять спустя ты сдаёшься,
Забавно хмурясь, зеваешь,
Ложишься на бок и,
Ёжась от холода, тянешь к себе.
Послушно улечься рядом,
Извлечь из-под койки
Тонкое, криво скроенное,
Выданное на днях одеяло,
Создать иллюзию утепления,
Поверх накрыться плащом,
Обнять покрепче,
Ощутить,
Что всё наконец хорошо,
И задуть свечу.

5/12/16