Если ночь черна
что горчит не согревая,
Если холод по плечам,
и гитара не спасает,
Я иду в пургу и в ночь,
я иду туда, где люди
Где не могут не помочь,
хоть и знать о том не будут
Я пускаю пузыри,
я завидую влюбленным.
И на свет в стекле двери
я лечу незастекленным.
Я шагаю за порог
в зеркала, глаза и губы.
Я сдаю за номерок
свой овчинный полушубок
В зал, где тени без лица,
я нырну почти украдкой.
И, как щука на живца,
приплывет официантка.
Будет ужин под тоску,
я давно уж ей болею.
И за рюмкой коньяку
огляжусь и осмелею.
Огляжусь, и станет жаль,
что единожды влюбленный,
Я принес свою печаль
в магазин комиссионный.
Где торгуются и пьют
так легко и откровенно,
И оценщики дают
безошибочные цены.
Где навязнет на зубах
сок резиновой котлеты.
Где оценены в рублях
популярные куплеты.
Где хватает не на всех
из котла, что всем обещан...
Где пустой жеманный смех,
разомлевших в танце, женщин
А когда горячий зал
растечется в гардеробе,
В мой призыв плеснут глаза,
как подснежники в сугробе.
Сквозь поземку, сквозь буран,
ненасытные объятья,
Как зачитанный роман,
ночь раскроет на кровати.
И, покуда не остыл
грешный пыл моей печали,
Я упьюсь до немоты
незнакомыми плечами.
А потом в рассветный лед
над потемками седыми
Ночь усталая скользнет,
не оставив даже имя.
Свидетельство о публикации №116120504025