Две реки. Генри Лонгфелло

I

Неуловимо стрелки часовой
Неспешное тягучее движенье,
Но в дождь и в сушь в моём воображенье
Корабль стремится к гавани родной.

Недвижим парус, словно неживой, –
Столь плавно и размеренно скольженье,
Но сонный страж приходит в возбужденье,
И бьют часы на башне вечевой.

О, полночь! Наступающего дня
Передовой отряд – и крепость ночи,
Раздел потоков Завтра и Вчера!

Один в страну надежд, в страну огня
Бежит, другой стремится что есть мочи
В край тьмы и грёз… Фантазия, игра…


II

Река Вчера, обрушив свой поток
Сквозь бездны, ты теряешься из виду,
Опавших листьев блеклую хламиду
Уносишь. Мне ж свой дорог закуток.

Река, зовущаяся Завтра, на Восток
Вслед за тобой стремлюсь, а не к Аиду, –
По ночи утро служит панихиду,
И день на новый повернул виток.

Вслед за тобой к неведомым лугам,
Которым ты несёшь своё журчанье,
К цветам, чей аромат неповторим,

Стремлюсь к твоим зовущим берегам,
Что ждёт меня – приму без отрицанья, –
Готовый к встрече с солнцем пилигрим.


III

Река Вчера, и всё же неспроста
Я, в сумрачные бездны погружаясь,
Слыхал: твои рыдания сливались
С другими – было их не меньше ста.

Я звал тебя. Бурлива и чиста,
Борясь с собой, о камни разбиваясь,
Не слышала, как издали стараюсь
Пропеть тебе мелодию с листа.

И мысли, как внезапный взмах крыла,
Раскаяния, боль воспоминаний,
Пророчества – на год, не на века,

И вдохновенья меткая стрела, –
Будь вы уделом яви, не мечтаний, –
Обязан всем тебе, моя река.


IV

Река, чьё имя Завтра, ты течёшь
По узкому туманному ущелью,
Где водопады писаны пастелью,
Ты путь свой по приметам узнаёшь.

От стылого дыханья утра – дрожь,
Твой зычный глас манит незримой целью, –
Так Оссиан*, бродя по подземелью
Марвена**, зачарован был. Так что ж…

Как в детстве, нас к неведомому тянет,
Капризны мы, витаем в облаках,
Нам близко всё привычное, земное,

Но тайное безвестностью пленяет,
На ощупь продвигаемся впотьмах,
Чтоб утро нас встречало новизною.

*) Оссиан (англ. Ossian), правильнее Ойсин
     (Oisin), а в соответствии с ирландским
     произношением, Ошин, – легендарный
     кельтский бард III века. От его лица написаны
     поэмы Джеймса Макферсона (1736 – 1796) и
     его подражателей. «Ныне я убежден, что “Оссиан”
     Макферсона – великое оригинальное творение,
     написанное именно в то время, когда и было
     опубликовано – в 60-е годы XVIII столетия, и что
     гэльский вариант 1807 года – один из многих
     переводов», – писал в 1872 году в предисловии к
     сборнику гэльских баллад «Книга фениев» Дж. Ф.
     Кемпбелл о «Сочинениях Оссиана», якобы собранных,
     переведенных на английский язык и изданных в
     1763 году Джеймсом Макферсоном.
     После публикации «Фингала» на Макферсона обрушились
     просьбы, переходящие в требования, предъявить
     подлинные древние рукописи, с которых был выполнен
     перевод. Макферсон всячески затягивал дело, ссылаясь
     на свою занятость. Ответом стало издание, содержащее
     гэльские тексты одиннадцати из поэм Оссиана (включая
     «Фингала» и «Темору»), вышедшее в 1807 году, уже
     после смерти Макферсона. Эти тексты, однако, не внесли
     ясность в вопрос о подлинности поэм Оссиана: по мнению
     многих исследователей, язык, на котором они написаны, –
     современный Макферсону гэльский с характерными
     англицизмами, а сами «оригиналы» – обратные переводы
     английских «Поэм Оссиана» на гэльский язык. Никаких
     древних рукописей, хоть сколько-нибудь близких к поэмам
     Оссиана, до сих пор не найдено, а сами поэмы теперь
     считаются мистификацией.
     После смерти Макферсона был обнаружен написанный его
     рукою английский вариант поэм, но никаких следов подлинника
     гэльской рукописи или гэльского варианта, записанного во
     время путешествия, найдено не было. Приверженцы Макферсона
     утверждали, что рукописи поэм утеряны или случайно погибли,
     когда он жил во Флориде…
     Яростные споры продолжались и после смерти Макферсона.
     Завершились они лишь в 1886 – 1887 годах, после появления в
     «Селтик мэгэзин» серии статей, написанных редактором журнала
     Александром Макбейном. По его мнению, историческая канва
     поэм убедительно показывает, что сочинитель их был совершенно
     несведущ в истории древних кельтов. Многие собственные имена –
     чистой воды выдумка, даже имя Фингал вызывает сомнения.
     Жизнь, описываемая в творениях Оссиана, полностью расходится
     со всем тем, что известно об обычаях и нравах кельтов. По книгам
     Макферсона разбросаны подлинные фрагменты из Оссиана,
     которые ему в самом деле удалось обнаружить, так что подделка
     не избежала прикосновения подлинника. Гэльские стихи, без
     сомнения, переведены с английского, а не наоборот, как того
     следовало ожидать (Википедия).

**) В поэмах Оссиан якобы воспел своего отца Фингала, властителя
       страны Морвен, располагавшейся на западном побережье
       современной Шотландии (Википедия).


THE TWO RIVERS

Henry Wadsworth Longfellow (1807 – 1882)

I

Slowly the hour-hand of the clock moves round;
So slowly that no human eye hath power
To see it move!  Slowly in shine or shower
The painted ship above it, homeward bound,

Sails, but seems motionless, as if aground;
Yet both arrive at last; and in his tower
The slumberous watchman wakes and strikes the hour,
A mellow, measured, melancholy sound.

Midnight! the outpost of advancing day!
The frontier town and citadel of night!
The watershed of Time, from which the streams

Of Yesterday and To-morrow take their way,
One to the land of promise and of light,
One to the land of darkness and of dreams!

II

O River of Yesterday, with current swift
Through chasms descending, and soon lost to sight,
I do not care to follow in their flight
The faded leaves, that on thy bosom drift!

O River of To-morrow, I uplift
Mine eyes, and thee I follow, as the night
Wanes into morning, and the dawning light
Broadens, and all the shadows fade and shift!

I follow, follow, where thy waters run
Through unfrequented, unfamiliar fields,
Fragrant with flowers and musical with song;

Still follow, follow; sure to meet the sun,
And confident, that what the future yields
Will be the right, unless myself be wrong.


III

Yet not in vain, O River of Yesterday,
Through chasms of darkness to the deep descending,
I heard thee sobbing in the rain, and blending
Thy voice with other voices far away.

I called to thee, and yet thou wouldst not stay,
But turbulent, and with thyself contending,
And torrent-like thy force on pebbles spending,
Thou wouldst not listen to a poet's lay.

Thoughts, like a loud and sudden rush of wings,
Regrets and recollections of things past,
With hints and prophecies of things to be,

And inspirations, which, could they be things,
And stay with us, and we could hold them fast,
Were our good angels, – these I owe to thee.

IV

And thou, O River of To-morrow, flowing
Between thy narrow adamantine walls,
But beautiful, and white with waterfalls,
And wreaths of mist, like hands the pathway showing;

I hear the trumpets of the morning blowing,
I hear thy mighty voice, that calls and calls,
And see, as Ossian saw in Morven's halls,
Mysterious phantoms, coming, beckoning, going!

It is the mystery of the unknown
That fascinates us; we are children still,
Wayward and wistful; with one hand we cling

To the familiar things we call our own,
And with the other, resolute of will,
Grope in the dark for what the day will bring.