H. O. посвящается
Хоть такое пишу и не первому, не второму...
Электронные буквы, конечно, не очень ма-
-териальные вещи, но могут ввести в истому
Может,
Сквозь столетия жерновов на чертовом колесе
Жизни, смерти, ругательств, обид, манных каш и злобы
Мы с тобою попробуем вновь на диване се-
-сть. И молчать, и услышать лишь звук утробы.
Помнишь? Помнишь. И я понимаю те-
-бя. Нынче понял я все, в один час, до черты и скобки.
Колесо повернулось фортуной на цифру, где
Оказался и я по ту сторону стометровки.
Может,
Если выбросить эти прошлые годы злоб
И, стирая память, навзрыд все нажать сначала -
На диване не будут слышны голоса утроб,
И вообще - хорошо, хорошо бы она молчала
Эта бездна внутри, до которой подать рукой,
На нее настелил палац я, с тех пор, как воды
Теплой ночью апреля и кровью прикамских -ой,
То есть кровью закамских ночей омывали меня, уроды.
Может, все забудем, будем вместе делить ночлег,
Идиотские мысли, каши манные, песни, злобы...
Искры радости, одеяло, подушку, товарный чек.
Это лишь фимиам. И реальностью быть не могло...бы.
Не могло? Могло-не? В голове, в бороде, в горловину...
Я протиснул твой шарф, а твой плеер сел на остановке
Ты довериться мне не пытался и на половину,
Я, столетья спустя, ем один кашу манную в той столовке.
Если ты прочитаешь, подумаешь - вот херня...
Наказанье - внимать болтовню из стеклянной тары
Ты поморщишься, а я буду рукой креня
Снова лед прорывать и под воду свет прятать фары
Той машины, что видит смерть на моем одре
Одинокую смерть без кольца, без конца и края.
Ты не сможешь ответить взаимностью.
Ни-ко-гда.
Я кре-
-плюсь. Я крепчаю. И пью, наобум снимая
Пену с пива, и пенки с каши, и пепел с сиг,
Я иду на родник сквозь снега, сквозь дожди, сквозь воздух
Я иду -в бесконечно прекрасный несчастный миг,
Будто вести из рая мне был он весной послан. Ух!
Может,
Если болью заставить тебя любить,
Если заковать тебя в вечности кандалами,
Я смогу, наконец, на секунду, себе простить
Слабость рушащейся земли под ногами.
Свидетельство о публикации №116113000154