Белое солнце пустыни ремейк в стихах

***
Средь пустыни сухой, где анчар травит ветер,
Где барханы высокие ловят песок,
Бодро шел человек, по усохшей планете,
За плечами винтовка да тощий мешок.

Персонаж этот – Федор Иванович Сухов,
Он в Минутку спешил к Катерине своей,
Не Балконский Андрей и не Питер Безухов,
Но товарищ был крепкий, как сотня гвоздей.

Отмеряя шагами верста за верстою,
Он озвучивал письма любовные вслух,
А за ним, по барханам своей чередою,
Шел гарем из наложниц. И все – без свекрух.

Зорина, Джамиля, Хафиза с Зульфиёю!..
Сайда, также Зухра, всех, поди, сосчитай,
С ними – Лейла, Гюзель – все ушли от злодея,
И венец – молодая звезда Гюльчатай!

***
У подножья бархана, в кустах саксаула
Видит Сухов – блестящее что-то торчит,
А вокруг никого, ни гвоздя, ни аула,
Присмотрелся... О Боже, так это ж Саид.

Откопал он его, напоивши водицей,
Дал покушать чуток, а с собой – пистолет.
Ведь не думал тогда: возвратится сторицей,
Не отмщенный Саидом товарищ Джавдет.

***
Средь пустыни сухой, возвышаются стены,
Не осталось окрест ни кола ни двора,
Все бегут кто-куда, даже аборигены.
Ходят слухи, что едет сюда Абдулла.

Делать нечего, женщины требую ласки,
Общежитием стал им дворцовый музей,
Под густой паранджой прячут томные глазки,
Только мужу достанется этот трофей.

Молодой человек (звали парня Петрухой),
Был приставлен к гарему, хранить их покой,
Но взыграла любовь. И боец наш, по слухам,
Стал подтачивать клинья к жене молодой.

Но суровы традиции будней Востока,
Только мужу дано красоту созерцать,
Жизнь такая – тонка, а порою – жестока,
Изменения рЕдки, как на море гладь.

***
Аксакалы сидят, что-то шепчут Аллаху,
Кто-то стонет, как будто желудок болит,
Нет в глазах ничего: ни заботы, ни страха,
Только в ящике белом парит динамит.

Динамит заложили в баркас, словно мину,
Только двигатель тронут, зажжется запал,
И тогда разорвет на кусочки вражину,
Вам об этом расскажет любой аксакал.

***
Гюльчатай возле Сухова змейкою вьется,
От восточного танца он стал сам не свой,
Ведь не думал, что дело вот так обернется
Молодуху назначив любимой женой.

А Петруха все мается. Хочется очень
Гюльчатаи лицо увидать на свету,
Ну, а вдруг – крокодил? Ну, а вдруг – скособочен
Нос ее? И зубов не хватает во рту?

***
Тихо плещутся волны о берег песчаный,
Белокаменный дом, в нем павлины орут,
Песнь поет под гитару таможенник пьяный,
Был он главным в округе, коль люди не врут.

Нет проблем у него, только скучно солдату,
Он теперь не у дел, позабыл про стрельбу,
Только песни мотив зазывает куда-то,
Девять граммов, решающих горе-судьбу.

В гости Сухов пришел, выпил чарку-другую,
Верещагина к старому делу зовет,
Ты бросай эту скучную жизнь, всеблагую.
Мы слыхали, что есть у тебя пулемет.

Пулемета, не дам! Получил директиву:
Мне жена запрещает по людям стрелять,
Говоришь, что павлины? И Сухов ретиво
На борьбу с басмачами отправится вспять.

***
Средь барханов и дюн, конь понуро шагает,
Это славный Саид ищет долю в песках,
Он задумчив, рассеян немного, но знает,
Что велик и всевластен, могучий Аллах.

Поворот головы, взлет ствола карабина,
Пару выстрелов… Сердце пронзает игла,
Кровь бурлил и вскипает от адреналина,
Не Джавдет… По пустыне идет Абдулла.

Ты зачем убиваешь людей моих, друже?
Я не враг твой, народной молве вопреки,
Будь со мной. Обещаю защиту и ужин,
Мой папаша и твой – вроде как кунаки?

***
Ветер зной по пустыне гоняет,
Конский топот по улицам, пыль от копыт,
Абдулла свой калым на баркас собирает,
Но не знает, что Сухов в карете сидит.

Резко вскинув наган, он спокойно и верно,
Приказал Абдулле, чтобы руки держал,
Из кареты, что с рюшами, в стиле модерна,
Подпоручика бочкой пустой укатал.

***
Абдуллу повязали, закрыт он в подвале,
Но хитер и коварен безжалостный бай,
Обманул он жену молодую вначале,
Задушив, словно изверг, звезду Гюльчатай.

А Петруха был зверски заколот штыками
(Абдулла, свои руки испачкал в крови),
Конь гнедой смерти марш простучал копытАми,
Ятаганом срубил все зачатки любви.

***
Сухов, женщин увел по подземному ходу
(тот, что к берегу моря ведет из дворца).
Не хотел басмачей отпускать на свободу,
На баркас заманить, и заслать к праотцам.

Женщин спрятал на время, он в баке зарытом,
Но бандиты коварный придумали план,
И гяура, что вызов им бросил открытый,
Сжечь решили в огне, как вещает Коран.

***
Верещагину дома никак не сидится,
Грудь могучую гложут сомненья и боль,
Мысль шальная витает, чтоб снова напиться,
Но не может обиду убить алкоголь.

Не спросив у жены разрешенья на драку,
Он на берег, к баркасу, идет на разбор,
Но его там погнали взашей, как собаку,
Не мешай! Время славы прошло – командор.

Сердце сжала обида, за честь и державу,
Что попрали враги, растоптав сапогом.
На баркасе «старик» разгулялся на славу,
Всех бандитов отправив к чертям за бортом.

Он не знал, что баркас заминирован раньше,
И на помощь пошел, пену взбив за кормой,
Промахнулась судьба в запоздалом реванше,
Прогремел страшный взрыв и погиб наш герой.

***
Нефть разлита рекой, воздух полон парами,
Абдула дал команду: «Махмуд, поджигай!»,
Грянул выстрел, взметнулся аркан над холмами,
И бандиты отправились в ад, а не рай.

Застрочил пулемет. Сухов бьет не по-детски,
Что не выстрел, то труп (очень меткий стрелок),
На песке все лежат, словно в супчике клецки,
И на каждого можно писать некролог.

Все бандиты мертвы. Абдулла лишь остался,
Он от злости готов задушить храбреца,
Но, в кровавом бою даже он просчитался,
И в ловушку попал как тупая овца.

***
Средь пустыни сухой, где анчар травит ветер,
Где барханы высокие ловят песок,
Солнце белым пылает, весь мир обесцветив,
И стучит кулаком в серебристый висок.

Зорина, Джамиля, Хафиза с Зульфиею!..
Сайда, также Зухра, всех, поди, сосчитай,
С ними – Лейла, Гюзель – все ушли от злодея,
Но не будет в гареме звезды Гюльчатай!..