Неудачный перевод
Копится во мне усталость.
Время – за полночь давно,
Результат – такая малость!
Носом я клюю в тетрадь,
И рука писать устала.
Мой корявый перевод
Так далёк от идеала.
«…чёрен конь, и путь далёк,
Ночь светла, луна багрова.
Ищет смерть меня в бинокль
С башен города КордОва…»
Не задался перевод –
За такое не заплатят.
Я на лето не куплю
Себе ситчика на платье.
Александр Сергеич мне
Шепчет в уши вместо Лорки:
«…тёмным лесом на коне,
А вослед погоня - волки…
Выноси меня, Пегас,
Конь горячий, друг бедовый!
Не настань мой смертный час
Возле города КордОвы…»
Хулиганит «наше всё».
Всё б ему играть, резвиться!
И с укором на меня
Смотрит белая страница.
«Скачет всадник по долине
Под высокою луною…»
Но упорно слышу я:
«Буря мглою небо кроет…»
Ну, иначе как-нибудь:
«Под багровою луною…»
Но рука коварно пишет:
«Кроет буря небо мглою».
Я пытаюсь так и сяк:
«…под кровавою луною…»
В результате получаю
Неизменно - «буря мглою».
Прав Сергеич на все сто –
Не продажно вдохновенье!
Я рыбёшкой бьюсь об лед –
Корчусь в творческих мгновеньях.
«Можно рукопись продать...»
Да её мне взять откуда?
Время – пять без десяти.
Мне поможет только чудо.
«Перемётная сума,
Что висит у задней луки,
В ней маслины и хурма…»
Не освоить мне науки
Перевода! Как ни бьюсь,
Всё чего-то мало прока.
«…В лунных КОрдова лучах
Далека и одинока…»
Спать охота – нету сил.
Голова моя свинцова.
«… и дороге нет конца –
Далеко моя КордОва…»
Застят КОрдовы пейзаж
Подмосковные туманы…
Пропадай мой гонорар
И дырявые карманы!
Засыпаю на ходу.
Ладно, что ж! – гуляй, рванина!
И несёт меня Пегас
В Среднерусскую равнину.
Средь берёзок и рябин
Еду я. Луна высОко.
Плачет КОрдова по мне,
Далека и одинока.
1988, зимняя сессия
Свидетельство о публикации №116113010358
"Один из способов русификации, в данном случае английского текста, Пастернак демонстрирует в переводах из Шелли. Настоящим “русским Шелли” Пастернак считал переводы К.Бальмонта. Вчитавшись в поэзию Шелли, Пастернак увидел в нём “предшественника и провозвестника урбанистического мистицизма”. С этих позиций он перевёл «Оду западному ветру»: “Едва только в обращениях Шелли к облакам и ветру нам послышались будущие голоса Блока, Верхарна и Рильке, как всё в нём оделось для нас плотью”5. Однако в переводе «Индийской серенады» Шелли, выполненном Пастернаком в 1943 году, отдалённо слышится ещё и голос Пушкина:
Я, как труп, похолодел.
Телом всем прижмись ко мне,
Положи скорей предел
Сердца частой стукотне.
(Ср. у Пушкина: “Жизни мышья беготня… // Что тревожишь ты меня?”) Эта далёкая аллюзия, подкрепляемая не только совпадением ритма, размера, но и сходной рифмовкой (мне–стукотне, меня–беготня), и общей темой (бессонная ночь), работает на русификацию текста Шелли и, возможно, отчасти смягчает трагический финал. В оригинальном тексте Шелли концовка иная: “My heart beats loud and fast; — // Oh! press it to thine own again, // Where it will break at last” (Моё сердце бьётся громко и быстро; — О! Прижми его снова к своему собственному [сердцу], где оно наконец разорвётся). Романтический пафос гибельной страсти уступает место вполне приземлённому мотиву успокоения в любви. «Стихи, сочинённые ночью во время бессонницы» написаны Пушкиным в 1830 году, то есть во время сознательного “преодоления романтизма”. Стихотворение построено на намеренном снижении романтических штампов (ночь — это “мрак и сон докучный”, судьба — “парки бабье лепетанье”, жизнь — “мышья беготня”, герой хочет “понять” и найти смысл бессонницы, иррациональная причина которой осмысливается как обыденная: “Мне не спится”)."
(Полностью: http://lit.1september.ru/article.php?ID=200501314 )
Иногда, конечно, получается очень уж вольно – но вариации на тему и эксперименты тоже имеют право на существование.
Спасибо.
Филипп Андреевич Хаустов 24.06.2017 17:45 Заявить о нарушении
Анна Юрьевна Мартынова 24.06.2017 19:00 Заявить о нарушении
Филипп Андреевич Хаустов 24.06.2017 19:14 Заявить о нарушении
Анна Юрьевна Мартынова 24.06.2017 19:25 Заявить о нарушении