Крылья

У него были большие белые крылья и он умел летать. Это счастье, огромная награда. Это то, о чем мечтают, но никогда не имеют. А он имел… Очень любил вдыхать свежий, обвевающий его тело воздух, который играл его волосами,  и окутывал пеленой свежести. Позволял ощутить настоящую свободу. Свободу не вымышленную, а реально существующую, когда ничего больше не сковывает и не стесняет. Где нет никого, кто может осудить и не понять, где даже он сам приобретал гармонию со своим внутренним миром. Все внутренние и внешние конфликты исчезали и он обретал покой.
Когда он смотрел на мир свысока – то отчетливо видел насколько он низок и плосок, воздух загрязнен и осквернен людьми. Оттуда ему всё было видно. И чем выше он летал, тем лучше видел разницу между этим, свежим, тихим, умиротворенным местом, где всё призывало окунуться в созерцание и мысли о глубинах вселенной. И тем миром, где воздух ядовит, и его невозможно так беззаботно вдохнуть полной свободы грудью; а люди примитивны, и все их мысли сводятся к развлечениям, бытовым вопросам и сплетням.
Эти полеты делали его мудрее, выше в буквальном и переносном смысле. Ему стало тяжело жить среди людей. Родной дом стал чужд, люди омерзительны. Неприязнь к земному миру его угнетала, убивала, съедала заживо, выпивала жизнь. И только расправив свои белоснежные крылья, он снова мог дышать. Смотреть на птиц свысока и погружаться в приятную влажность облаков. Но рано или поздно приходил момент, когда силы покидали его тело, и нужно было спускаться на землю. И великая дань,  огромное счастье превращало его жизнь в черную дыру одиночества, непонимания, злости и отвращения.
Он не был хуже остальных, но чувствовать это мог только там, высоко, среди абсолютного одиночества, среди белых облаков и безмятежных птиц. Среди людей он чувствовал себя ущербным и убогим, одиноким, ненужным мусором, изгоем, которого все боялись и обходили стороной. А он просто умел летать…
* * *
В мире, очень много людей, которые умеют летать, но остальные никогда не будет готовы их принять. Обычные люди всегда будут бояться их понять. Они больше всего на свете боятся понять...