Деревенька моя

Словно замерло все до рассвета,-
Паутиной легло на плетень.
Потому, как деревня  пустынна,
И во тьме бродит месяц, как тень.

Одинокий дедок на гармони.
Вечерами  он «мурку»  поет,
Да старуха, то в ступе колотит,
То счищает с крыльца гололед.

И изба уж давно покосилась,
Как и эти ее старики.
Даже лапти давно износились
На двоих лишь одни сапоги.

Был колхоз богатейший и сытный,
Сотни свинок, коров и коней,
Был и клуб, вечерами  веселый,
И шумящие  нивы полей.

Что куда подевалось, не знаю,
Но порушен овин для зерна.
Раз не быть уж теперь урожаю,
Ни кому, ни какого рожна.

И сгорела вся дедова кузня,
Наковальня лишь только стоит.
Ну не мог ее Сашка - пьянчуга
В пункт приема  тогда дотащить.

Ну а окна бетонной конюшни
В председательской даче давно.
Все по акту списали, падлюги,
На пожар и еще на дерьмо.

А бетонные плиты конюшни,
Раз случился такой расскардаш,
Главный бух, весь безбожно краснея,
Трехэтажный построил гараж.

А земля, что поила, кормила,
Вся бурьяном, травой заросла.
Чья рука по бумаге водила,
Чтоб разрушить деревню дотла?

В огородах бушует конОпля,
Кружит ветром зеленым метель,
И крадется когтистою лапой
В человечьем обличии зверь.

Это  чья   криминальная воля
Пожелала сельчан разогнать,
Оторвать хлебопашцев от поля,
А скотину  ножом добивать?

В клубе окна забиты и в школе,
Хан Батый словно  здесь  побывал.
Может хватит терпеть,  раз доколе
Не подсуден никто за развал?

Одиноко играет гармошка,
Тянет мЕхи  старик Тимофей,
А старухе поет у окошка
Про раздолье советских полей.

Здесь в избе одиноко и стыло
Живут двое всего стариков.
Нет дорог, их начальство забыло
Ведь прошло уж немало годков.

Только нет, ведь народная память
Сильней «власти имущих» ее чужаков.
Не позволит с деревней расстаться,
Но к ответу призвать варнаков

И возможно мой внук или правнук
За российский здесь сядет рояль,
Верю я, что и новые нивы,
Колосками зерна зазвенят

Может внук мой, возможно и правнук
За российский засядет рояль,
И мелодия громко и властно
Из деревни изгонит печаль.