Долгий день Сборник

Ужасен вид вчерашнего стола
И родственников, спящих где попало...
Я, кажется, за целый год устала;
На год вперёд наела, напила;
И всё же эту ночь пережила:
Я, умница, напитков не мешала,
Хоть по количеству иных перепила...

Но эта груда грязного стекла,
Но все эти тарелки-чашки-миски,
И свеч оплывшие на скатерть обелиски;
И ёлки тусклое мерцанье из угла;

И пол, засыпанный кружками конфетти;
И стрелки, замершие ровно на шести,
Поскольку мы часы забыли завести;
И яблок поржавевшие огрызки,-
Вот это - праздник?..
                И круги вина
На скатерти, и кислый дух табачный -
Всё это - праздник?..

Только седина
Морозная блестит на чистоте окна,
Да голубая новогодняя луна
Зарю встречает в синеве прозрачной...

          1989г.

Мирно чайник запел... Мне б на плечи пуховый платок,
Мне бы на руки кошку, и чтоб кто-то играл на рояле...
Или можно не кошку, можно спицы и шерсти моток;
А платок обязательно: для уюта и нежной печали.

И чтоб ветер в трубе; или можно не ветер, а дождь;
Гостя милого ждать, слёзкой капать и музыку слушать...
Но проклятые гости приходят, когда их не ждёшь,
И с единственной целью - чтобы выпить и плотно покушать.

И всегда о политике, о политике, чёрт нас возьми!
Что ж, какая хозяйка, таковы у хозяйки и гости...
Вы мне лучше скажите, мы когда-нибудь будем людьми;
Хоть под старость научимся гладить кошек и плакать без злости?

              1991г.

Малиновое окно
В районе новостройки, в снегопад,
Устав от бесконечного веселья,
Иду домой с чьего-то новоселья.

Я веселюсь который день подряд:
То чей-то юбилей мы отмечаем,
То чей-нибудь приезд, отъезд (не чаем
Гостей и в этом случае поят);
То с премией кого-то поздравляем -
И снова этот яд и этот чад...

Но вот я вырвалась. И ночь. И снегопад.
Как хорошо! Одна. И мимо леса,
Похожего на тихий островок.
Над ним, струясь, качается завеса
Снежинок. Вон краснеет огонёк

Чуть видного отсюда светофора.
Какой-то незастывший ручеёк
Журчит под мостиком; и ветхая опора
Двух жердочек-перил грозит слететь в поток...

А путь далёк, и я ещё не знаю,
Где остановка нужного трамвая,
И ходят ли трамваи до сих пор:
Наверно, поздний час. Но светофор
Как будто приближается, мигая...

И всё-таки немного странно. Тут
Дома как бы из пустоты встают.
Был лес - и вот он, дом. Многоэтажка.
Где мой трамвай? Где мы? Ах я, бедняжка!
Район не тот и улица не та.
Вот чёрт! И в довершение картины -
Лучи от фар невидимой машины -
Улыбкою Чеширского кота.

Довольно. Посидим-ка. Вот скамейка.
Куда спешить? Всё мимо.Жизнь - копейка.
Вот город мой. Его дома в снегу,
Путей трамвайных тоненькая змейка...
Но праздновать я больше не могу.

Я шла на светофор. Теперь он рядом,
И значит, дальше мне идти не надо.
Я здесь могу сидеть хоть до светла.

Блестит снежок под фонарём весёлым.
А я как будто вырвалась из школы.
Мне хорошо. Я, кажется, дошла.

Давай-ка окна мирно посчитаю;
Они отсюда хорошо видны.
И я скольжу глазами вдоль стены,
Как будто дроби в столбик вычитаю.
Везде темно. Все спят уже давно.

И вдруг одно чудесное окно
На третьем этаже я замечаю:
Оно не спит, оно освещено.

Малиновый, такой нездешний свет;
Наверно, это абажура цвет
Или обоев. Потому что, вижу,
Там шторы нет, и даже тюля нет.
И будто подлетаю я поближе
(А может быть, приблизилось окно);
И вижу любопытное кино...

Большой, широкий стол покрыт скатёркой.
На блюде хлеб с поджаристою коркой.
Солонка. Масло. Самовар кипит.
И лампа под каким-то кринолином
(Ах, это, видно, абажур старинный)
Над самой серединою висит.

И сахарница с крупными кусками;
И чашки с расписными петухами
(Которым, верно, тоже много лет),
Пузатый чайник преет под подушкой;
А за столом - румяная старушка,
И на другом конце - румяный дед.

На бабке тёплый вязаный платок;
Дед тянет чай из расписного блюдца;
По очереди тихонько смеются;
И перед ними - карточки лото.

А на полу - девчонка-егоза,
В линючем сарафане и в платочке.
Как у матрёшки, розовые щёчки;
Как пуговки, блестящие глаза;
Она играет с кошкой в мамы-дочки,
А смотрит всё на сахар. Вот лиса!..

Я разлепила веки. Снег блестит.
Дорога стала белой, как бумага.
Темно. И только светофор горит
Подбитым грустным глазом. Эх, бедняга!
Ты тоже где-то праздновал, поди...

           1981г.

Вот это ветер!.. Сильнее нету...
Он перехватывает слова...
Каким унылым, туманным светом
Сквозь вьюгу окна - едва-едва...

Держись поближе... два-три-четыре...
Какие силы за нас взялись!..
Не разойтись бы нам в этом мире -
А то, пожалуй, и не найтись...

Дорогу будто совсем украли.
Бредём куда-то - бог весть, куда...
Вот так, наверное, и пропадали:
Расцепишь руки - и навсегда...

       1984г.

Подросток
Горят огни и звёзды,
А месяц одинок...
На улице подросток -
Один, как в небе бог.
  И в том, и в этом мире
  Такая глушь - замри!
  И в том, и в этом мире -
  Лишь мрак да фонари.

Ложится свет кругами,
И он стоит в кольце -
С жестокими глазами
На женственном лице;
  В карманах руки грея,
  Глазами ночь сверля.
  И шарф на нежной шее -
  Как спящая змея.

      1979г.

Стемнело. Гасли стёкла
Дождь теребил кусты.
Кружился город мокрый,
Горбатились мосты;
  По лужам листья плыли
  К далёким берегам;
  Кресты, антенны, шпили
  Скребли по облакам.

Страдая от безделья,
С бездумной головой,
Я центром карусели
Стою на мостовой.
  Довольно ныть и кукситься,
  Бессонницу кляня;
  Мосты, дома и улицы -
  Пляши вокруг меня!

Вы днём бежали мимо
Моих усталых глаз;
А нынче я без грима -
Халифом, хоть на час.
  Пусть в трубах водосточных
  Поёт вода, трубит
  В честь моего высочества,
  Которое не спит!..

Продрогший и промокший,
Неузнанный и злой,
Халиф обходит ночью
Холодный город свой.

     1979г.

Но всё ещё есть над заливом
Нетронутые места,
Где сосны стоят молчаливо,
И сказочна их высота.

  Там глыбы гранитного камня
  Ждут всадников новых времён;
  Но тот пьедестал не занят,
  А этот освобождён...

А может быть, камни нарочно здесь
Отлёживаются по кустам;
Быть может, им просто не хочется
Работать под пьедестал;

  А может, они и вовсе
  Созданы не для людей,
  А для себя, для сосен,
  Для ящериц и дождей...

    1979г.