Идёт мальчишка со свиданья

Мальчишка он, юнец безусый,
Он безмятежно мяч гонял,
Метался чубчик светло-русый,
Волнений чувственных не знал.

Учился с Нею в одном классе
И даже рядышком сидел…
Вдруг он сознался другу Васе:
«Любить Её – вот мой удел».

С тех пор не мог ни на минуту
Он глаз влюблённых отвести,
Краснел, бледнел и почему-то
Был счастлив «этот крест» нести.

Ходил за Ней безмолвной тенью,
Теряя красноречья дар,
Корил себя за неуменье
Пресечь-унять «любви пожар».

И вот сегодня он решился
Любимую позвать на встречу.
Весь день страдал, весь день томился,
В смятенье ждал желанный вечер.

Пришёл намного раньше срока
К разлогому красавцу-клёну.
Там любопытная сорока
Таилась средь листвы зелёной.

И вот цветистый сарафанчик
Не глазом – сердцем увидал.
Взволнованный влюблённый мальчик
Навстречу милой побежал...

           ***

Он смущённо Её приобнял,
От восторга тревожно хмелея,
Восхищённо и робко молчал,
Но негаданно вдруг стал смелее.

Белокурых волос аромат
Заструился волшебной волною,
А таинственный девичий взгляд
В нём плескался мечтой внеземною…

Сладость губ он изведал впервые,
В упоенье пылая душой.
Её очи, такие родные,
Затуманились тихой слезой.

Пил он слёзы, пил пылкую нежность,
Расточал неуёмную страсть.
Грудь девичья таила безбрежность
И пленительно-дивную власть…

Вдруг смущённо упал сарафанчик,
Вот она – обнажённо-святая!
Рядом с милой взволнованный мальчик
Оказался в преддверии рая…

Она губы доверчиво-страстно
Его зною сама подарила.
Плоть взывала призывно и властно –
Ведь Она тоже пылко любила.

Эта первая ночь для двоих
Стала дивом, небес откровеньем…
Деликатные звёзды для них
Свет свой скрыли за тучкой в смущенье.

А когда чуть забрезжил рассвет,
Они снова друг к другу прильнули.
Зарождавшийся день сулил свет,
А они даже глаз не сомкнули…

Он любимую трепетно вёл
К Её дому с калиткой резной.
И не робкий мальчишка с Ней шёл,
Шёл Мужчина, солидный такой.

Думал он: «Пусть родители, пусть
Пересудом деревня гудит,
Он - мужчина, прогонит он грусть,
Даст Ей счастье, от бурь защитит».

Вмиг он будто бы стал ростом выше,
И наметились даже усы.
Лишь печалился  месяц над крышей:
«Мне б такие усы для красы!»