Город празднует весну. глава 4

Весь город празднует весну, гуляют пары по разбуженным мостам,
А я уже почти не знаю, как скучать по этим призрачным местам… 1)

Утро отъезда встретило друзей по-весеннему ясным солнышком и неприятной неожиданностью: закончился кофе. Вернее, жалких остатков на дне банки хватило бы разве что на крошечную чашечку для цветочной феи, а не для двух здоровых лбов.
- Вчера еще пол-банки было, я проверял! Наверное, Витька, зараза, выпил, - сердился Эрих, стараясь возмущаться не слишком громко, - опять, поди, всю ночь сидел. Знал же, что нам рано вставать, оставить не мог? Я, между прочим, вообще без кофе нормально проснуться не могу!

- Я вам кофейку сварил,  - раздался сонный голос из коридора, и следом в кухню заглянула нечесанная голова Виктора.
- И где он?
- В джезве посмотри.
В джезве действительно плескалось нечто мутно-коричневого цвета, не слишком апетитного вида и безнадежно холодной температуры.
- Он уже остыл.
- Так подогреть можно. Я еще перчика туда добавил и корицы.   

Крис внимательно принюхался к содержимому джезвы и скривился так, что и без слов стало понятно, что он думает об «алхимических» опитах Виктора:
- Стоп, я вспомнил: у меня в сумке растворимого кофе два пакетика завалялись. Эрих, будь другом, постав чайник.

- Я еще яичницу сделал для вас, - опять отозвался Виктор.

- Спасибо, я по утрам не голоден, - мрачно проворчал Эрих, затягиваясь сигаретой и выпуская дым в окно. Становиться жертвой Витиной «карательной кулинарии» у него не было ни малейшего желания, благо уже имелся особо тяжкий прецедент в виде супчика (в который Виктор зачем-то пустил все имеющиеся в доме макароны, грубо начикрыжил луковицу, забросил пакет замороженных грибов и от души сыпанул специй). Эриху хватило одного взгляда на получившееся варево, чтобы понять: к плите Витю лучше не подпускать, по причине полного отсутствия у того кулинарных талантов.   

Инцидент с кофе удалось благополучно исчерпать благодаря запасам Криса, и к Эриху вернулось хорошее настроение. Но ненадолго. Он как раз стоял на пороге, обуваясь, когда на мобильном заиграла основная тема из «Призрака Оперы».
   - Лиза, ты? Привет.
- Не спишь, соня?  - раздался привычный недовольный голос, - Сегодня никуда не выходи, с Водоканала придут, не забыл?
- Не забыл. Виктор дома посидит, он обещал.
- А ты куда намылился?
- А мы с Крисом в Киев летим. Понимаешь, билеты только на сегодня были.
- И ты ничего мне не сказал?!
- А ты трубку не брала.
- Все с тобой ясно… Бросаешь меня… Ты надолго?
- Не знаю, как получится. Я напишу тебе.
- Эрих, нам пора, - проворчал Крис, шнуруя «камелоты».
- Ты так изменился … Раньше всегда ко мне торопился, а теперь едешь невесть на сколько и даже ничего не сказал.
- Лиза, я хотел сказать, но … Так вышло! Это зависело не от меня! – парень занервничал и изрядно повысил голос.
- Эрих, жми отбой, если она по-человечески не понимает! Нашла время тебе голову морочить!
- Ты сам выбрал свою судьбу, - странный, отмороженный голос в трубке, как будто из бездны, - Езжай в свой Киев.
- Лизка, да что с тобой?! Все будет хорошо, с тобой Виктор остается, и …
- Скажи, скажи, что вернешься ко мне!
- Куда ж я денусь … Все, мне надо идти.
- Скажи, что вернешься!
- Да я уже сказал …
- Нет, скажи, что вернешься!
- Эрих, если из-за этой безмозглой клуши мы опоздаем, я ей голову оторву и скажу, что так и было! 
- Иду, иду … вернусь! Да, я вернусь!
   ***
- Не любишь ты Лизку, - скорее утвердительно сказал Эрих, когда ребята вышли из подъезда на свежий воздух.

- Честно? Не люблю. Не люблю неблагодарных людей, которые только и умеют, что чужие мозги ложкой жрать на завтрак, обед и ужин.

- Да она благодарна… только выражать это не умеет.

- Слушай, я понимаю, что она твоя сестра, но по-настоящему благодарный человек найдет способ показать это. Хотя бы оставить тебя в покое на время.

- У нее бывает… Ничего, пусть теперь Витька за двоих отдувается. Кстати, там в джезве совсем мрак был?

- Полный! Представляешь, он туда с пол-пакета корицы всыпал.

- Представляю. М-да, хреновый из Витьки кулинар. За какое блюдо ни возьмется – получаются помои. Но от души же старается …

- Помимо души, руки из нужного места должны расти. И желание учиться. Меня отец всему научил: и плов, и дымлама, и сарма, и украинский борщ, кстати, тоже …

- А я сам научился понемногу, когда стал жить отдельно от родителей. Вначале тоже всякое было… я тебе рассказывал про сардельки по-самурайски?

- Не. А почему по-самурайски-то?

- А я каждую сардельку ножом проткнул. Типа харакири. Хотел проверить, они уже сварились, или полчаса маловато.

- ПОЛЧАСА? Нифига себе повар, их же минут десять варить надо, и готово … Ого, ну и грязища, пошли в обход.

Огромная грязная лужа возле длинной девятиэтажки была привычным элементом ландшафта, ибо пересыхала только в самую жару. Но если в норме ее можно было обойти по бордюру, то на сей раз ситуация была сильно хуже: бордюр разворочен, откуда-то из недр лужи хлестала вода как из прорванной трубы, а рядом крутились ремонтники в грязных спецовках.      

- Ребят, вы куда это? – спросил один из рабочих, толстый учатый мужик, - случаем не на Донбасс?
- Случайно нет, - ответил Эрих, не поворачивая головы, - а причем тут Донбасс?
- Ну, вы такие … брутальные, с рюкзаками… думали, воевать идете, за Россию-матушку… - мужик еще что-то говорил, но ребята уже ускорили шаг, обходя дом.

- Придурок, - злобно фиркнул Эрих, – как мне осточертел этот Даунбасс! Мало по России этой отравы колорадской, еще и к нам приперлись… Хе-хе, посмотрел бы я на рожи этих мужланов, если бы они знали, куда мы на самом деле едем.

- Лучше им не знать, - вздохнул Крис, - мы целее будем. Который час, мы не опаздываем?

- Какое там «опаздываем», у нас уйма времени. Я все рассчитал. Сейчас на метро сядем, доедем до Павелецкой, а там аэроэкспресс как раз в полдесятого должен быть по расписанию.

Но возле входа в метро ребят поджидала проблема.
Двери оказались закрытыми. Около входа прохаживались несколько полицейских, и толпился возмущенный народ.
- Что, черт подери, тут происходит?!
- Метро перекрито, плановые работы, - равнодушно ответил толстый мент.
- Угу, как же, плановые… - зашумели в толпе, - наверное, опять какой-то пьяный козел под поезд свалился …
- Не, это теракт. Точно говорю, теракт. Понаехло чеченов черно*опых, никакого спасу от них…
- Ну, а ехать как?? Мне на работу надо.
- Всем надо!
- Вот гадство, - пробормотал Эрих, - надо ж было именно сегодня…
- Пошли бегом, такси поймаем, - Крис потянул Эриха за рукав, - а то сейчас там такое будет… У тебя сколько денег?
- Негусто. Пятьсот рублей на аэроэкспресс снял, и на карточке еще что-то болтается. Сегодня обещали перевести за заказ, но раньше полудня не расшевелятся.
- Нормально, у меня тысяча. За «пятихатку» как раз доедем. 

Синий «жигуленок» не первой молодости притормозил почти сразу – резко, так, что аж шины задымились:
- Куда ехать надо, дарагой? – с сильным акцентом спросил сидящий за рулем «горный орел».
- На Павелецкий вокзал.
- Тысяча рублей, садись!
- Какая тысяча? Тут пятьсот от силы!
- Тысяча, я гаварю! Садись, поехали!
- Пошел ты…, - Эрих от души хлопнул дверью, - вот жлобяра.

Вторая машина остановилась минут через пять.
- К Павелецкому подбросите?
- Восемьсот рублей.
- Пятьсот.
- Парень, ты издеваешься? Знаешь, сколько нынче бензин стоит?
- Я до Восточного позавчера за тысячу ездил, на другой конец города, а Павелецкий считайте под носом.
- Ну так иди пешком, если под носом! – рявкнул водитель, потрепанный лысеющий дядька с рыбьими глазами, а Эриха тут же оттеснила какая-то женщина с дочкой и большим красным чемоданом, принявшаяся активно торговаться с водителем.   

- Нет, Крис, это невыносимо! Если они все будут так накручивать цены, мы отсюда никуда не уедем. Наживаются, гады … Когда на «Комсе» теракт был, эти скоты таксисты по три шкуры с людей сдирали. И народу куча… Что же делать, Господи, что же делать?!.

Внезапно рядом с ребятами притормозил красивый серебристый «мерседес». 
- Садитесь, подвезу вас, - донеслось из-за приоткрытой пассажирской двери, - Только давайте по-быстрому. Рюкзаки сзади киньте, там место есть.
- Сколько с нас…
- Без разговоров. Садитесь.

Дважды приглашать не пришлось. Забросили рюкзаки на заднее сиденье, туда же умостился Крис, Эрих сел на «штурманское» место – и машина рванула вперед с такой скоростью, будто у нее выросли крылья. Незаметно проскочили Парк Победы, Кутузовский проспект, туннель под Третьим Кольцом и дальше, мимо Крымского моста, по Большой Якиманке… Не успели глазом моргнуть, как автомобиль повернул на Варшавское шоссе.
- Вы рано свернули, Павелецкий дальше...
- Молодой человек, зачем эти лишние разговоры? Я прекрасно знаю, куда вам надо. Через полчаса будем в аэропорту.
Эрик раскрыл рот, но не решился ничего спрашивать, только краем глаза рассматривал странного водителя.
Это был тот самый типаж, о котором говорят: «Большой человек». Крупный, уже немолодой, но крепкий (наверное, лет сорок – сорок пять), в белой рубашке и таких же брюках, с массивными часами на левом запястье. Одновременно улыбчивый и сосредоточенный, он напоминал породистого ухоженного котяру. Каждое движение, каждый жест наполнены истинным, натуральным аристократизмом, отличающим по-настоящему благородного человека от нувориша. Величественный силуэт излучает спокойную уверенность. Такому человеку можно смело доверять.

Выехали за Москву. За окном на бешеной скорости пролетали дачные домики, заборы, поля и перелески. И, что странно, ни одной типичной для будней пробки! Будто не по дороге ехали, а по идеально отглаженной шелковой скатерти. На лобовом стекле, там, где обычно вешают или ядовито пахнущую «елочку», или еще какие-нибудь сувениры, едва покачивались два креста: черный с серебристой каймой и голубой с золотом. Негромко играла магнитола – два голоса, мужской и женский, пели по-немецки о далекой вольной степи, где их ждет любовь и долгожданная свобода. Эрих и Крис даже начали тихонько подпевать, наконец, расслабившись после не слишком доброго утра:

In der Mongolei
Lailailailailailai
Dort werden Tr;ume wahr
F;r uns zwei
In der Mongolei
Lailailailailailai
Dort macht die Liebe uns
Endlich frei…    2)


Вскоре впереди замаячило массивное здание аэропорта.

- Все, приехали. Теперь вы в безопасности. Сюда они не сунутся… во всяком случае, пока, – сказал мужчина в белом, виртуозно паркуясь на свободном клаптике земли, - Советую не задерживаться дольше, чем на одну сигарету, - он подмигнул Эриху. 
- Спасибо, что выручили нас! – Эрих вышел из салона и начал вместе с Крисом выгружать вещи.  – Как мы можем вас отблагодарить?
- Твоих молитв достаточно. С Богом!  – и, как только ребята закончили разгружаться, автомобиль сорвался с места и исчез, будто его и не было.
 
- Уж не знаю, кто открыл на нас сезон охоты, - мрачно заметил Крис, навьючивая на спину рюкзак, - но чую сердцем, что мы только что избежали весьма серьезной задницы. Ты сдурел курить? Пошли быстрее!
- Он же сказал – одну можно, - ответил Эрих, затягиваясь горьковатым дымом. – Можно сказать, последняя сигарета в этом концлагере.
- Тихо ты!
- Все равно нас никто не слышит.

К счастью, если ребят и услышали, то не поняли – мимо проходящая толпа темнокожих гостей из какой-то мусульманской страны едва ли понимала по-русски.
   
***

Величественная стальная птица, набрав скорость, оторвалась от русской земли.
Эрих глядел сквозь иллюминатор вниз, на проплывающие мимо разноцветные лоскуты полей и «игрушечные» домики, и понимал: он ни капельки не будет печалиться по этой Москве.
Это уже была не та, прежняя Москва, в которую он когда-то переехал и полюбил всем сердцем как ЕЕ город – город его Лизы, его рыжего солнышка и смысла жизни.
Тогда, пять лет назад, он так же без сожаления покинул родной Киев – спустя два месяца после первой встречи с Лизой. Те два месяца пролетели будто в густом дурмане. Весь мир вдруг опостылел ему – не радовала ни работа, приносившая пускай небольшие, но все-таки деньги, ни прогулки по городу, который вдруг стал похож на тесное узилище. Эрих оживал только по вечерам, когда покупал бутылку вина и звонил Лизе – или она ему. Они могли беседовать часами, пока не заканчивались деньги на счете – и, казалось, никак не могли насытиться друг другом. Говорили об Арде, об эльфах, о перипетиях своих прошлых жизней. Вспоминали какие-то не описанные Толкином подробности: «А помнишь, как Близнецы испортили Кано лютню?», «А как ты в мастерской работал, а я к тебе заглядывала?», «А как Тьелкормо и Куруфинвэ 3) у тебя такой «порядок» навели, что ты не сдержался и наказал их?». Если речь и заходила о нынешней, человеческой жизни, то, вестимо, не о таких «неинтересных мелочах» как работа или здоровье, а о том, что происходит на Московской Изнанке. Лиза говорила, что немало зла там творится последнее время: под Москвой открылся портал во враждебный мир оборотней. Место там, говорила она, просто сказочное: речка хрустально-чистая, густой дивный лес. Люди приезжали туда – кто на шашлыки, а кто на ролевые игры – а ночью, когда восходила луна, проваливались в портал и выходили оттуда уже не-собой: волками, дикими кошками, вроде бы даже драконы имелись. Немногие были в состоянии сопротивляться чарам проклятого места – ведь Дух Зверя придавал им неслыханную силу, раскрывал сокрытые магические способности, а прежде всего – высвобождал низшую, «звериную» суть, жаждущую животного наслаждения. Пьянки, безудержный разврат, драки, «черные» ритуалы – вот что происходит на берегу речки Волгуши. Хуже всего было то, что в ловушку попало немало эльфов – вернее, тех, кто когда-то был эльфами. И спасти их от полной погибели способны только двое: Лиза, Королева Московской Изнанки, и Эрих – ее отец Феанаро, которого боится сам Черный Враг. Но тяжко, очень тяжко это сделать… а времени все меньше … Она, конечно, делает все, зависящее от нее, но сила Волгуши растет, и вскоре что-то ужасное произойдет со всей Московской Изнанкой.

Эрих был готов на все, чтобы спасти своих сородичей-эльфов и помочь новообретенной дочери. Однако, новая «должность» Короля эльфов была не только почетной, но и отнимала немало сил. Он почти не спал по ночам, направляя всю силу своих добрых пожеланий к Феанарвен, чтобы таким образом поддержать ее (поскольку, находясь в Киеве, он не имел возможности выйти на изнанку Москвы). Потом днем чувствовал себя полностью истощенным, мог «отрубиться» на работе, что отнюдь не радовало его шефа. Очевидно, такое физическое и духовное напряжение не могло не повлиять на и без того нелегкий характер. Эрих с завидной регулярностью ругался со знакомыми, с коллегами по работе, даже с отцом ухитрился сцепиться (потом, к счастью, помирился). Друзья видели, что с парнем творится что-то неладное – но он не имел права разделить с ними свои тревоги, ибо Лиза взяла с него слово хранить молчание: ни один посторонний не должен был узнать о происходящем, а Одаренный – тем паче. Так что, все, что Эрих мог сказать друзьям - это «отвяжитесь, я знаю, что делаю».
Только Эля своим женским сердцем почувствовала, в чем может быть причина:
- У тебя женщина в Москве! Она недобрая, она погубит тебя!
- Кто тебе сказал такую глупость? Я не изменял тебе.
- Да, может быть, ты с ней не спал. Но вот здесь, –она показала на его сердце, -  живет она, а не я. И я вижу, как она тебя убивает. Посмотри на себя! Невыспавшийся, злой, раздраженный, одеваешься невесть как, выпиваешь. Даже тогда, зимой, ты таким не был… О, где же мой любимый Эрих, где тот музыкант-волшебник, которого я полюбила? Ты сейчас даже поешь по-другому! Тьма, тьма и отчаяние в твоих песнях. Забудь ее, Эрих, умоляю, давай будем жить как раньше. Кстати, в начале сентября в Киев приезжает бельгийский оркестр, давай пойдем послушаем.

Тогда Эрих наговорил Эле таких ужасных вещей, что она заплаканная выбежала из его квартиры под дождь, забыв на тумбочке зонтик. А на следующий день к нему наведались Юлька с Артемом. Наигранно-веселая Юлька сразу взялась хозяйничать – перемыла посуду, сварила вкусный суп, заварила чай (Артем с Эрихом в это время курили на балконе, обсуждая новый том Джордана). А потом, когда все сели за стол, девушка резко посуровела и сказала, что Эриха ждет «очень серьезный разговор о том, что с ним происходит, в особенности, о его некрасивом поведении с любящей девушкой» (очевидно, Эля пожаловалась Юльке, что у ее парня «совсем уехала крыша»).

Может, Юлька сохранила в глазах Эриха определенный авторитет потому, что была его первой юношеской любовью, а может, она была очень убедительной (особенно в том, что касается Эли – Эрих сознавал, что поступил с ней отвратительно), но парень задумался: действительно ли Лиза любит его как отца – или попросту использует как орудие для достижения победы. Разумеется, как только за гостями закрылась дверь, он позвонил Лизе и выложил все как есть. На что Лиза скорбным голосом ответила, что такие тупые клуши как Юлька и Эля совершенно не отвечают его благородному статусу, и ей очень грустно, что ее отец столько лет потратил на «этих дурочек». А на следующий день она сообщила, что видела со мне Юльку и узнала ее: в Арде она была одной из темных майар, служивших Морготу. Не Тхурингветиль, конечно, рангом пониже, но… Да, конечно, она пытается избавиться от власти Тьмы, однако это слишком трудно, поэтому тьма нередко управляет ее словами и действиями, хочет она этого или нет. И, чтоб он не сомневался, именно темный владыка послал ее разрушить их священный союз.
Как ни тяжко было Эриху смириться с мыслью, что Юлька, когда-то любимая, дорогая Юлька – Темная, но в словах Лизы он не сомневался. Ведь ей открыта истинная суть вещей и людей, следовательно – ошибка исключена. А что Юлька такая добродушная и заботливая – так и дьявол подчас принимает образ ангела света, недавром это в Библии написано. 

Прошла еще неделя-полторы. Однажды вечером Лиза позвонила и дрожащим голосом произнесла: «Беда!»
- Что случилось?! – у Эриха неприятно засосало под ложечкой.
Из Лизиного сбивчивого рассказа он сделал выводы, что зловещий Дух Зверя таки заразил ее. Пока что она держится и сопротивляется изо всех сил – но, если Зверь возьмет верх, то она, Феанарвен, навеки погибнет, а в ее теле будет жить другое, недоброе существо, которое принесет погибель всем московским эльфам. Но она не допустит этого и скорее умрет – и душой, и телом – чем погубит свой народ.
Еле-еле Эрих уговорил ее не причинять себе вреда, обещая приехать как можно скорее и спасти свою дочь. От того, чтобы вызвать такси на вокзал в ту же минуту, его удержала мысль, что денег в кошельке маловато, а завтра пятница, день зарплаты. Всю ночь Эрих не сомкнул глаз. Утром поехал на работу, кое-как отсидел день, получил деньги, купил билет в Москву (последний оставшийся), потом заскочил домой, взял гитару и рюкзак с самым необходимым, и, даже не ужиная, помчался на вокзал.
Думал, что едет на пару дней. Оказалось – на пять лет.

Слава Богу, Лиза оказалась более-менее в порядке (во всяком случае, живая, хоть и не без следов нервного срыва). Оказалось, что в ту кризисную ночь ее спасла подруга Алеся, имеющая Дар слагать Песни Силы. Алеся всю ночь сидела рядом с ней и пела – в конце концов, ее волшебный голос вытащил душу Лизы из липких тенет Тьмы. Конечно, еще могут случиться «рецидивы» - демоны просто так не отдают свою добычу. Да и вражеское гнездо на Волгуше никуда не делось, а еще другие, впустившие в себя Дух Зверя, непременно почувствуют, что их «предали», и начнут мстить… так что, борьба еще не окончена.      

Мог ли Эрих допустить, чтобы его Лиза, его Феанарвен сражалась с коварным врагом в одиночку?
И он остался. Без работы, с ничтожным запасом денег, без жилья (к Лизе со дня на день должна была вернуться матушка с дачи), даже без теплых вещей. Благо, в Москве у него было достаточно друзей-приятелей, так что со «впиской» проблем не возникло. Потом, тоже через знакомых, устроился на работу курьером (заработанных денег в обрез хватало на проезд и неприхотливую еду, зато платили каждый день, и это было хорошо). А по вечерам, невзирая на усталость, он встречал Лизу, и они гуляли по улицам осеннего города, неспособные оторваться друг от друга – и чувствовали себя самыми счастливыми людьми в мире! Ну и что, что даже кофе в «Шоколаднице» был для них редким праздничным блюдом (Лиза тоже тогда зарабатывала сущие гроши) – ведь не в деньгах счастье. А уж волшебные прогулки по таинственной Изнанке в любом случае недоступны всем этим толстосумам, каждые выходные летающим на отдых в Испанию, как обычные люди ездят на дачу в соседнюю область. Так и кто здесь по-настоящему богат?

«Разбираться» с Волгушинским порталом они тоже ездили – Лиза сказала, что не узнает покоя, пока существует это проклятое место. Действовать надо было как можно скорее – осенью и зимой портал «спит», и его проще закрыть, чем весной, когда с пробуждением природы он вступает в полную силу.

Ранним ноябрьским утром они сели на электричку и через час вышли на отдаленной станции, где из благ цивилизации были только билетная касса и приземистый ободранный магазинчик.       
- Ну, а теперь куда?
И тут оказалось, что … Лиза не знает дорогу.
- Вроде бы отсюда пять километров до места. Там еще холм такой, приметный. И речка.
«Идеальный» ориентир, что и говорить. Особенно принимая во внимание, что неизвестно даже, в какую сторону от станции следует идти эти пять километров.
- Так ты никогда там не была?
- Нет. Только слышала от бывавших.
- Так уточнила бы, что ли. Мы сейчас в самом лучшем случае уйдем ни солоно хлебавши, а в худшем – заблудимся, как слепые кутята.
- Ты забыл о моем Чутье Зверя! Оно подскажет мне правильный путь.
- Может, не стоит? Это же опасно!
- Ничего, я сильная, справлюсь. Будь рядом, если увидишь, что Зверь овладевает мной – позови меня своей отцовской властью по эльфийскому имени, и я приду в себя… Так, кажется, надо идти влево.

Сперва двинулись по обочине автодороги, где-то через пол-километра свернули в поле (Лиза сказала, что искомое место «за во-о-он тем пригорком»)… и вдруг среди тихого, безветренного дня повалил снег. Не тот первый снежок, тающий при соприкосновении с землей – нет, это был густой, тяжелый снег, через минуту превратившийся в настоящую метель.

- Может, не стоило идти? – прокричал Эрих, хватая Лизу за руку, чтобы не потеряться (из-за снегопада видимость была нулевая).
- Нет! Это Дух Зверя свирепствует, ибо нас чует – но мы должны идти вперед!

Еще какое-то расстояние они прошли молча, тяжело дыша, увязая в мокрой глинистой земле и снежных заносах. Потом Лиза вдруг запрокинула голову, завыла как настоящая волчица и, вырвав руку, умчалась куда глаза глядят.

- Лиза! Куда ты?! – Эрих ломанулся за ней, проваливаясь в снег, чуть не потеряв ботинки, не предназначенные для таких экстремальных «прогулок», - Лиза! Феанарвен! Своей отцовской властью я, Куруфинвэ Феанаро Финвион, заклинаю тебя …

Еле-еле догнал он девушку, поймал ее за руку (Лиза бешено вырывалась, будто и в самом деле превратилась в дикого зверя), потащил за собой… Почти не удивился, что у слабой (существенно слабее него) девушки внезапно обнаружилась такая сила, что едва можно было сдвинуть ее с места (доводилось читать в книгах, что такое случается с одержимыми злым духом). Не испугался, потому что страх куда-то исчез, уступив место одному-единственному желанию: поскорее выбраться из снежной ловушки.
«Дорога! – осенило его, - Надо поскорее выйти на дорогу! Асфальт, столбы, что угодно, сделанное руками человека! Зверь боится людей, транспорта … там мы будем в безопасности».
Неизвестно, сколько еще они блуждали по полю (Эрих давно потерял счет времени) – но, в конце концов, вышли на шосе. К счастью, из-за поворота почти сразу показался автобус. Эрих «посигналил» рукой, автобус остановился, парень втащил полубессознательную Лизу в салон, сам приземлился рядом. Мало-помалу, девушка пришла в себя, хотя ее изрядно трясло, а глаза лихорадочно блестели, как у больной. Эриха тоже потряхивало: только сейчас он почувствовал, что замерз как собака, особенно ноги, которые в осенних городских ботинках промокли насквозь.   
Не успели отъехать приблизительно на километр – снег прекратился так же внезапно, как и начался.

«Ну и что у нас в сухом остатке? Портал как был открыт, так и остался, только даром время и здоровье потратили. Еще не хватало сейчас обоим загреметь в больницу с воспалением легких! А Лизе еще перед матерью держать ответ, почему она поехала якобы к подруге в Ромашково, а вернулась в таком виде», - хмуро размышлял Эрих на обратном пути.

Однако, на удивление, ни один, ни вторая даже ни разу не чихнули. Видимо, адреналин в крови оказался достаточной защитой от простуды.
   
А Лизу после этого приключения в самом деле попустило. Да и зараженнях Духом Зверя на Изнанке встречалось чем дальше, тем меньше. Портал терял свою силу. Причиной мог быть как визит Эриха и Лизы, так и, с гораздо большей вероятностью, тот факт, что землю около Волгуши облюбовала строительная корпорация, и теперь там шла активная коттеджная застройка. Как любил говорить сам Эрих, иногда у самых необыкновенных событий имеются вполне прозаические причины. Хотя, чего греха таить, титул возможного спасителя потусторонней Москвы изрядно грел ему сердце …               

***

Из воспоминаний Эриха наглейшим образом вырвал пронзительный женский визг, доносившийся с задних рядов:
- Я не пьяная! Мишель, скажи ей, что я не пьяная!
Пассажири недовольно заоглядывались в поисках возмутительницы спокойствия. Эрих тоже обернулся глянуть, что за безобразие происходит, но увидел только спину стюардессы, негромко, но настойчиво поясняющей скандалистке правила поведения на борту (от самой скандалистки был виден только рукав красной кофты). Рядом с проштрафившейся дамочкой сидел солидно одетый брюнет лет сорока на вид и, краснея как рак, бормотал своей спутнице что-то успокаивающее.
- Что там? Кто-то распил «дьюти-фришный» алкоголь, а теперь буянит? – проворчал Крис, - Тьфу, терпеть не могу алкашей, особенно баб! Нельзя было долететь, а потом уже напиваться? Поделом ей, если еще и штраф впаяют.
- Угу… Погоди. Кажется, я уже где-то слышал этот голосок.
Проснулся и заплакал младенец (Крис заткнул уши, а Эрих красноречиво поморщился, шипя сквозь зубы, мол, «теперь точно никакого покоя не будет, и все из-за этой дуры»).
- Женщина, успокойтесь, - попыталась увещевать скандалистку какая-то дама, - вы мне ребенка разбудили. Орете как баба на базаре.
- Я НЕ БАБА!!! Я благородная леди!
- Оба-на, так это ж Люська из Ростова! Ни на йоту не изменилась, такая же истеричка.
- Ты ее знаешь? – Крис удивленно поднял брови.
- Лучше, чем хотелось бы. Это Витькина бывшая. Люсия, как она себя кличет. Где он откопал это «сокровище», я не знаю и знать не хочу, но на эту дуру вдоволь насмотрелся, когда она к нему в гости приезжала. То есть, приезжала-то она к нам, не к своей же мамаше Витя ее поведет. В общем, это был полный трындец, поверь моему слову. Тупая провинциалка, вести себя капитально не умеет, и ладно бы хоть симпатичная была – так страшная как атомная война, пожеванная какая-то, неухоженная. Как говорится, ни кожи, ни рожи. Приворожила она Витю, что ли? Он на нее смотрел как на небожительницу, а та… только жрала и пила целыми днями. Я готовить не успевал – сам знаешь, Лиза не очень в этом деле мастерица, да и на работе пропадала целыми днями, как сейчас, так и раньше. Помню, наварил я как-то целую кастрюлю борща – ну все, думаю, дня на три хватит, можно расслабиться. Пошел по делам, вечером возвращаюсь – от борща рожки да ножки остались, от силы мне на одну порцию. И куда в нее столько лезет? Вроде с виду худенькая, невысокая … А сама даже бутерброды сделать не в состоянии в свои тридцать с хвостом. Хоть яичницу я ее научил жарить. Позорище, короче. Вообще, можешь себе представить, как можно приехать из провинции в Москву и не пойти гулять, в парк, в музей, на ВДНХ? А эта целыми сутками торчала дома с Витькой, у него на коленях сидела, кино какое-то они без конца смотрели и целовались. Люська Витю ни на шаг от себя не отпускала, все бегала по пятам как собачка, щебетала, что любит-любит-любит, что жить без него не сможет. Одним словом, продыху парню не давала. Уж не знаю, что там за «любовь» такая, но скандалили они каждую ночь. Я ей столько раз «по ушам» выдавал, говорил, что если не успокоится, то пусть валит куда угодно, она плакала,  жаловалась, что на ней злые чары какой-то соперницы, поэтому, дескать, ее следует пожалеть, ибо она не виновата в том, что делает. Еще и Витя лез ее защищать, говорил, что такое больше не повториться. А следующий раз «опять двадцать пять». Я Лизе говорил, чтобы она Люську на порог не пускала, пусть ей Витя гостиницу снимает – Лиза ж хозяйка, у нее и право решающего голоса. А она возмущалась, что я немилосердный, что веду себя не по-христиански, что надо проникнуться сочувствием к «бедной больной девушке, которая в своей семье никому не нужна». Пришлось мне «политубежища» просить у друзей на время приезда этой бабы. Хорошо хоть Лизке хватило ума не приглашать ее перебраться насовсем, несмотря на регулярное нытье на тему «злых родственников, методично сживающих ее со свету». Виктор все кормил ее обещаниями, что вот-вот купит квартиру, но тут грянул кризис… а может, и не было у него нужных денег, только хвост пушил перед девкой.
- М-да… Виктор, конечно, тот еще враль, но мне его даже жалко стало. Не представляю, как он терпел такую пассию.         
- Да вот как-то терпел, и довольно долго. Она почти год каждый месяц в гости каталась. Приедет на неделю, а потом изыскивает всякие способы, как подольше задержаться. Однажды на два дня сверх срока «зависла», потому что, видишь ли, Адмирал ее не отпускал, а в ее суеверной башке это означало, что в дороге может случиться какое-то несчастье. Ну, ты ж нашего Мирчика знаешь, он у всех под ногами вертится и посередь порога валяться любит. Но потом и Витиному терпению пришел конец. Нас тогда на свадьбу пригласили общие знакомые. Так эта, пардон, лахудра нажралась как свинья и чуть драку не устроила – накинулась на невесту с претензией, якобы та как-то не так посмотрела на ее Витюню. Вранье, конечно! Жених рассвирепел, хотел их обоих выставить на ночь глядя, но я упросил, чтобы им позволили переночевать. Ради Витьки, естественно – жаль мне его было. Там до города часа три ехать, а ночью никакой транспорт не ходит. На следующий день они по дороге вусмерть поругались, и Витя спровадил ее домой, в Ростов, заявив, что между ними все кончено. Ха, думаешь, это конец? Эта тупая курица ему каждый день названивала, орала в трубку, что утопится, отравится, повесится, в общем, наложит на себя руки. Виктор ходил мрачнее тучи, пил каждый вечер, боялся, что Люська в самом деле что-то с собой сделает. Потом плюнул и сменил номер телефона. Тут и Лиза его «приголубила»… в общем, постепенно он успокоился и забыл этот кошмар ходячий. 
- Прости, но Виктор совсем в психологии истеричек не разбирается. Такие никогда не причинят себе вреда. Зато окружающих достанут до печенок.
- Угу. Вон, жива-живехонька. И кавалера себе нового подцепила, еще и небедного, судя по всему… Я считаю, она вообще любила не Витю, а его кошелек. Этот дурень хвастается везде, дескать, он птица важная и при деньгах. Вот она и вцепилась как пиявка.
Словно в подтверждение слов Эриха, сзади снова раздался крик:
- Вы мне просто завидуете, что у меня такой чудесный муж, а вы, наверное, мать-одиночка! Счастливые люди не цепляются к посторонним со своими советами, в отличие от вас!
- Да замолчите уже, наконец! Тише, тише, Боренька, скоро уже прилетим…
- Вот же мразь, - Крис привстал и, наконец, увидел «героиню» Викторова романа: перекошенное обезьянье личико с размазанной от слез косметикой, крашеные в ядрено-рыжий цвет волосы с плохо сделанной завивкой и кричаще-красную кофту с вульгарным декольте.
- Ну как, хороша девка, а? Мне этого Мишеля уже заранее жалко: она ж его обдерет как липку.
- Если он раньше не пошлет эту кровососку к чертям собачьим.
- Уфф, надеюсь, она меня не заметила. Зверски не хочу с ней пересекаться.
- Не беспокойся, я такой типаж знаю. Она своей истерикой занята настолько, что едва ли заметит, если рядом с ней окажется нильский крокодил. А как прилетим, ее сразу у трапа встретят. Под белы рученьки – и в отделение полиции. За пьянку на борту.

По радио прозвучало требование пристегнуть ремни. В свете полуденного солнца самолет заходил на посадку в Борисполе.


ПРИМЕЧАНИЯ
1. Зоя Ященко и «Белая Гвардия», «Всего лишь смерть».
2. Dschinguis Khan, “In der Mongolei”.
3. Имена персонажей книги Дж.Р.Р. Толкина «Сильмариллион», сыновья Феанаро.