Баллада о прикушенной губе
Уже в четыре огни включили.
Меня по снегу дела тащили
И торопили мой пеший ход.
После обеда мороз окреп,
Похоже, плотненько пообедав.
Я, пробежав ещё сотню метров,
Нырнул погреться в "Горячий хлеб".
Ах, эта пища земных богов!
Я шарю мелочь на дне карманов.
Роднящий всех - едоков,гурманов, -
Клубится запах, сильней духов.
Зубами - в булку, опять - на стужу.
Мороз по коже: губа в крови...
Ледышкой память скользнула в душу:
Осьмушка хлеба... "Сынок! Живи..."
Была погода из непогод,
Прожектора над Невой включили.
Опять на санках тела тащили,
И в шальку кутался пешеход.
И новый саван шил снегопад,
Висел над городом неба траур,
Мне в сердце лег Пискаревский мрамор,
Как в тот невиданный Ленинград.
Свидетельство о публикации №116112709555
И у одетых, и у нагих.
Не всяк стремится к благому делу.
И выживает за счет других.
И в Ленинграде, тех лет – военных.
Была «элита» - мы помним их.
Таких же смертных… Таких же бренных.
Во всем таких же… и не таких.
Почти три года – сквозь муки ада.
Шел город славный – хоть путь был лют.
Не для «элиты» - была блокада.
Познал блокаду – обычный люд.
Прошу прощенья у ветеранов.
Их слава в сердце – не умерла.
Но ленинградец, Андрюша Жданов
В блокадный голод – ел в два горла.
И возникает – вопрос невольный.
(по крайней мере – в мозгу моём)
Голодный город и сытый Смольный.
достойны славу делить вдвоём?
Александр Николаев 23 23.06.2018 00:17 Заявить о нарушении