Ода деревне. Воспоминания о былом

Я, Шура, Валера и мой друг Сергей,
Прыгали, резвились у наших дверей,
Летали с сарая, зонтик распустив,
Огни разжигали, старших не спросив.

Мечи вырубали со стальных желез,
Дрались не до крови, если кто полез.
Каждый год по осени, копали картошку,
Наполняя ведерцо, старую лукошку.

Веселились, помогая, как большие дяди,
Вечером заданию, писали в тетради.
Как-то мы под стрехой, пистолет нашли,
В оружейной смазке, даже не в пыли.

Ну, а дядя Степа, ствол к рукам прибрал,
И меня с Серёжкой, даже не ругал.
Я про этот случай, часто вспоминал.
Как он на колоде пистолет ломал.

И у дяди Степы, новенький "Москвич",
Цвета апельсина, мог села достичь.
В общем были парни, как, лучше сказать
Хорошо учились и любили мать.

Родных уважали, любили сестёр,
И не позволяли, рушить договор.
Света, Лена, Лара, три мои сестры,
Жизни догорают, рушатся мосты.

Ваши дети тоже, в россыпи живут,
Дом отцовский продан, не собрать всех тут.
Помню тётя Аня, Серегина мать,
Захотела Шуре, машинку отдать.

Но одна игрушка на всех четверых,
Помните ли парни, о тех днях былых?
Наша мама Оля, лечила село,
У кого-то зубы иль живот свело.

А отец Иосиф, школьный педагог,
На все руки мастер, делать все он мог.
Помню, как Меланку, буквам он учил,
Я тогда был в рейсе, когда он почил...

Помню телевизор, первый на село,
Когда подключили, что – то не пошло.
С города антенну, дядя Степа вёз,
А потом деревней, смотрели прогноз.

Помню, на экране, отраженье лиц,
Радостному гомону не было границ.
Первый раз услышали, что сказал Хрущёв,
Бросали лопаты и не рыли ров.

Все так интересно, такая страна!
Слава тебе боже, кончилась война.
Бабушка Марина, сгорбившись, сидит,
Новости прослушала и теперь грустит,

Жаль солдат с той баржи и гармошку жаль,
Бабушки уж померли, кончилась мораль.
Помню из Донецка, в гости к нам родня
Тётя Вера прибыла, в середине дня.

С чемоданом фибровым, денег под завяз,
И дала мне рублик рыжий про запас.
Я в кооперацию, жида подразнить,
Накуплю подушечек, сестёр поразить.

Стою у прилавка, а рубля то нет!
Ой, какое горе, ох, не милый свет!
Плетусь я до хаты, мордою в соплях,
Горе мне, ой горе, слюни на губах!

Глядь, разлив на речке, рублик мой на льду!
Я тут развернулся, в магазин иду!
Сбилось все дыханье, счастлив, словно кот,
Март топил все улицы, смастерить бы плот.

В лавку я ввалился, взвесите конфет!
Рубль у меня новый, с бочки, на банкет!
Подушечки сладкие. Шоколадна пыль!
Как давно все было! Догорел фитиль…

Запихнув подушечки, на грудь под пальто,
Щеки покрасневшие - смотрит все село!
Нёс тогда подушечки, трём сестрам домой,
Сам хочу попробовать, ой ты боже мой!

Надо всем же поровну, сам я ну, ни-ни!
Я дойду до дома – хоть меня казни!
Все росли мы вместе, в школьные года,
В маленькой речушке, журчала вода.

По грибы ходили, собирали лён,
На полях за трактором, гоняли ворон.
В деревенском клубе, топот и гогот,
Там киномеханик веселит народ!

Немцы, немцы! Крикнет – замолкали все,
Тот киномеханик был навеселе.
Кино пять копеек, на дневной сеанс,
Кто-то у клубной печки входит в резонанс.

То Каяфа пьяный, то Бубэла бык,
Ну, а я к той жизни, так и не привык.
Валя Цимбалючка, маленькой была,
Сейчас в Долгопрудном, как она мила!

Глазки, как бусинки, щеки как весна,
Столько любопытства, столько колдовства!
Как-то пришёл с моря и зашёл в тот клуб,
Двери от сарая, деревенский пуп!

Света в клубе нету, лампа-керосин!
Шасть в библиотеку, а там карантин!
В темноте все книжки, в темноте лицо,
Говорю ей, выйдем, с вами на крыльцо?

Вышли, пригляделся - Валя Цимбалюк!
Такая ты взрослая, Валя, милый друг!
Помнил её маленькой, платьице в грязи,
А зимой без валенок, на санях вози...

Попросила, лампы, поменять, не лень?
Милая Валюша, мозги набекрень!
Я тебе и лампы, клуб весь разнесу,
Заменю все рампы, за твою косу!

Спой ты мне задорно, трава мурава,
Или же про маму, как была права...
Сад у нас в деревне величавый был,
Яблоки, черешни ну и сотня слив,

Груши сахарицы, бэры - лепота,
Виноград с паричками, всего полнота.
Но однажды горе, кружась по полям,
С неба опустилось к вашим ко дверям.

Ночью без печали, село на кровать,
У Сергея, Вали маму чтоб отнять,
Плакали детишки, Валера сопел,
Ну, а дядя Степа, вдруг окаменел.

Сколько же печали, сколько горя, бать!
Как же свою маму, хочется обнять!!!
Ты крепись, сыночек, расти не болей,
Тут сейчас не надо никаких речей.

Проходили годы, проходили дни,
Не стало в деревне этой ребятни.
Мишаня в Херсоне, в Харькове Сергей,
Кто - то в Магадане, кормит голубей.

Шура свинтил в Киев, Богомольца брать,
А Валерчик в Харьков, Серого догнать.
У них - самолёты, у нас - корабли,
Валя замуж вышла, а мы на мели.

Появились компы, интернет возник,
Скайп в углу мигает – ты ли там, старик?
Ну, и слава богу, что, жив и здоров!
Как твои успехи? Ах, готовишь плов!

Ясно все с тобою, Серый, старина,
Я один тут вою, вокруг снежина.
Катя на работе, кот в углу храпит,
А страна Россия в воровстве горит.

Дети оперилися, в Мурманске Сергей,
Ирка за кордоном, до меня ли ей?
Марина в Молдавии, внучка Маша там,
Нет в душе спокойствия, догораю сам.

Вот Валерка вышел, в микрофон кричит,
А котяра чёрный, на коленях спит.
Встретиться с тобою, выпить бы вина…
Можно и самогонки стакан и до дна!

Что, опять несчастье, что случилось, что?..
Жизнь нас всех достала, страна Шапито.
Дядя Степа болен, помоги господь,
Вашему папане, болезнь побороть.

Нет больниц толковых, только лагеря,
Неужели строили СССР мы зря?
От обиды душит, хочется завыть,
И повисло в воздухе, быть или не быть…
---
Если вы в деревню, пойдёте пешком,
Там по ходу слева, тёти Ани дом,
Памятник голубке, слезы на глазах!
Не сказать все в книге, не сказать в стихах...

Там отца Иосифа, могилка с крестом,
Когда едешь с города, где и Ани дом.
Жизнь такая быстрая, и цены ей нет.
А кларнет наяривал, увядал букет.

Саксофон в натуге, на могиле выл,
Плакала деревня, свет нам был не мил.
Не вернуть нам мамы, не вернуть отца,
Даже если спросишь, всех вернуть, творца.

Что так опечалился, у окна мой клён,
Поломал он вишню, пришёл на поклон.
Не вернуть историю, не простить печаль,
А потери наши бесконечно жаль.

Друзья, не печальтесь, жизнь течёт рекой,
Уж Серго Маковский, с белой бородой.
Прочитав, подумав, сверху до конца,
Что же опечалились, нет на вас лица?

У меня дружок есть, Володька Черкес,
До сих пор работает и качает пресс.
Ким Роберт Сергеевич, тоже детский друг,
Он мог головою, раскрошить сундук.

Он в Херсоне главный, тренер каратэ,
И все видел ночью, в полной темноте.
Пацаны, по миру, разбежавшись вдруг,
Нам до самой смерти, не собраться в круг.

Каждый понимает, не вернуться вспять,
А кому не больно, тому не понять.
Не вернуть былое, детство не вернуть,
Вслед мы, за судьбою, повторяем путь…
15.03.2013