из цикла Муза из Эллады Как Орфей спас аргонавтов

Давным-давно подарена мне лира.
Я ей служу. Транслирую богов.
Что мне рукоплесканья, кубки, злато!
Не нужно даже лавровых венков.

Меня целуют то и дело музы -
И я пою, еще бы мне не петь!
Исправна лира - вот и песня длится.
Что чествовать меня? Богам лишь честь.

Они мне подарили ясность зренья
А также чуткость слуха и ума,
Они мне этот голос подарили,
Вручили лиру - вышло, что судьба.

Так было. Новых впечатлений
Решил я в дальнем плаванье искать.
Шли на "Арго" тогда бойцы и повар,
Шел плотник. Звездочета надо взять.

А для чего певец в морском походе?
Я не могу поставить прямо парус,
Я не могу готовить суп из рыбы,
Расчеты курса делать не умею, каюсь.

Смеялись дружно аргонавты,
По сходням ловко восходя,
В меня насмешками стреляя:
"Ну, как же нам без соловья!"

В плаще сверкающем и латах,
С копьем блестящим и щитом,
Со взором гордым дальнозрящим
На "Арго" восходил Ясон.

И, обернувшись, лев довольный,
Мне улыбнулся дружески смельчак:
"Взойди на борт, певец. Ты очень нужен.
Они не поняли еще, но это так".

Я пел им много. но сказал однажды
На солнце щурясь, старый мореход:
"Орфей, а знаешь, что твое-то пенье
С сиренским и в сравненье не идет.

Мне деверь рассказал, ему же - дядя,
Тому же - дед, наверно, говорил,
Как слушал пение, что душу вынимало,
Когда он в молодости в море выходил.

Напейся хмеля и целуйся смачно
С красивейшей девицей, и вдыхай
Все ароматы фруктов гевсиманских
И сердце из груди освобождай -

Не испытаешь даже доли наслажденья
Ты, даже возлетев на небеса,
От чувства, что внушают неизменно
Сирен - морских царевен голоса

Твоя мелодия - воловьих жил дрожанье,
А их - дрожание самой души.
Мы скоро доберемся. Вон их остров.
Прошу, не пой. А лучше - не дыши".

Да, более горчащего напитка
Еще не доводилось выпить мне.
Мне не достичь такого за три жизни...
МНЕ - не достичь?! Горел я, как в огне.

Кого пытают долго - тот захочет,
Чтоб смерть его скорее забрала.
И я, чтоб прекратить мои терзанья,
Напряг мой слух: в нем музыка жила!

Еще другие ничего не слышат.
Все заняты трудом на корабле.
Но волны с небесами переносят
Волшебное звучанье - в уши мне.

И вдруг я лиру выронил случайно -
Но не расслышать этого нельзя!
Ясон все понял: "Привязаться к мачтам!
Забить всем в уши комья из тряпья!

Возьми же лиру, призови отвагу
И пой сейчас же гимны, ну, скорей!
Иначе вся на дно пойдет команда -
И добровольно. Жизни дай, Орфей!"

Царевна из волны почти возникла:
По ветру волосы вились, лицо сияло,
Почти уж виделась нагая грудь,
Которую вода так обтекала...

И пение лилось повсюду тонко.
Девица в небо голос посылала.
И, вынырнув по пояс, она руки
Певуче так свои распростирала...

ОНА звала! Вообразите, будто
Сам царь открыл свой золотой дворец
И приглашает отобедать вместе,
Даря для вас с алмазами ларец.

Она ЗВАЛА! Вообразите, будто
Все девушки красивые манят,
Рвут платья на себе, готовят ложа,
Полунагие, рады вас обнять.

ОНА ЗВАЛА! Вооразите, будто
Вас Солнце приглашает в край цветов,
Где боги ждут, как баловня-братишку,
Где ждет вас светлый сытный вечный кров.

Все это вмиг вообразилось живо
Под пение, звучавшее с небес.
Еще бы миг - я потерял бы разум
И с корабля к царевне бы полез.

"Орфей! Урод! Очнись, тетеря, быстро!
Вернись, скот, в ум и лиру подними.
Закрой глаза, заткни скорее уши
И гимны пой, дурак! И дурь стряхни!"

Я что-то пел, хоть сам себя не слышал.
Тревожил струны, громче голосил.
Отчаянье владело мной, наверно.
Порвал я струны и упал без сил.

Да, помню, что меня благодарили.
Все, с кем я плыл, поздравили меня.
Хоть музыкке чужды их души были,
Их похвалу и благодарность принял я.

Прижав к груди, как Эвридику, лиру,
Тайком благодарил я сам ее,
Но не за струнное звучанье, как ни странно,
А за паденье - пробуждение мое.

Поход наш продолжался. Приключеньям,
Мы думали, не будет уж конца.
Диковин навидались. Долг исполнив,
Домой мы устремили все сердца.

Итаки берег. Дорогие люди.
Сошел на землю родины Ясон.
За ним идет команда удалая.
И величаво обернулся он.

"Орфей! Эвоэ! Снизойди скорее.
Прими венок, счастливейший певец.
Тебе, спасителю, любой награды
Не пожалеет сын мой, наконец".

И снова почести. Зовут на пир, ждут песен.
Пою. Когда же остаюсь совсем один,
Глаза закрыв, я вызываю образ
Морских царевен дивных, тех ундин,

Что разума и жизни всех лишают,
Меня бы, в том числе, и остальных,
Когда б не пала лира, чары руша,
Когда б Ясон так громко не бранил...