Наша революция

Прошла 99-я годовщина Октябрьской революции, впереди – 2017 год, дата, завораживающая возможным повторением событий столетней давности. Отношение к той революции всегда было неоднозначным, оценка её колебалась от «жуткой катастрофы» до «великого прорыва в будущее». Также разнились мнения о самостоятельности российского народа в тех событиях – от глубоко национального характера до инспирированных извне. Так что же произошло в Российской империи почти 100 лет назад?

К 1917 году в России было три проблемы, требовавших безотлагательного решения. Война, земля и национальный вопрос.
Война 1914 года для России была противоестественной, ненужной и опасной. Противоестественной – поскольку Россия воевала против своего естественного союзника в Европе, Германии. Всё, что можно было поделить обеим империям, было уже поделено, Германия дополняла Россию своей промышленной мощью, а Россия служила сырьевым тылом германской экономики. Союз двух держав был бы не только непобедимым, сама война в Европе при его наличии становилась немыслимой. При этом трёхсотлетнее проклятие континента в лице Англии лишалось силы и Европа могла спокойно и мирно развиваться.
Наш дорогой авантюрист граф С.Ю.Витте не только осчастливил страну «золотым рублём», отчего российская экономика постоянно испытывала недостаток денежных средств и вынуждена была искать деньги у западных банкиров, прежде всего у Ротшильдов. Витте через финансовый крючок втянул Россию в союз с Францией (становясь от этого врагом Германии), чем очень гордился, как главным своим деянием.
Союз с Францией России ничего не давал, кроме долгов по займам. Французская экономика не нуждалась в российских товарах, а французские товары были и дороже и хуже качеством, чем германские. Потерпев поражение в 1871 году, Франция не только стремилась к реваншу, но и постепенно становилась младшим сателлитом Великобритании – несмотря на острые разногласия в колониальном разделе мира. Союз с Францией означал неизбежную войну в Европе, начало которой определял Лондон. Ибо от его позиции зависела решимость Германии воевать – против англо-франко-русского союза кайзер никогда бы не выступил, но начал войну, когда Англия лицемерно колебалась, провоцируя немцев.
Россия от этой войны получить ничего не смогла бы – даже обещанные проливы и турецкую Армению державы-победительницы бы ей не дали, поскольку английской дипломатией уже был запущен механизм разрушения России изнутри. Собственно говоря, вся эта война имела целью уничтожение двух империй «одним махом» - Российской и Германской. Февральская «революция» в России, сотворённая высшими слоями петербургского общества, включая и членов царской семьи и генералитета армии была английским проектом. С февраля по октябрь 1917 агенты «союзников» активно вмешивались в российские дела, добиваясь смуты в стране. Так, английские и французские офицеры, переодетые в русскую форму, были замечены в корниловском мятеже. Большевики в февральских событиях практически не участвовали, поскольку их  не ожидали и к ним не готовились.
Сама же война, к которой Россия готова не была, к октябрю 1917 года уже убила 2 миллиона русских солдат, вогнала российское правительство в неоплатные долги «союзникам», а главное – оторвала массы мужиков от своих хозяйств, обострив тем самым и без того отчаянное положение на селе. Указ о продразвёрстке 1916 года стал последней каплей – деревня полыхнула крестьянской войной.
Земельный вопрос, не решённый «освобождением» крестьян от крепостной зависимости, к ХХ веку превратился в мину, всегда готовую взорваться. Самое простое решение – поделить помещичью землю – было нереально без лишения дворянства его главенствующей роли в государстве. Разрушение общины, равно как и переселение крестьян на новые земли за Урал, породили на селе страшную междоусобицу. Если в европейской части беднота и середняки были «на ножах» с кулаками, то в азиатской части начались конфликты переселенцев с местными, особенно кочевыми племенами. Так, беспредел казачьей верхушки в Семиречье, отнимавшей пастбища у казахов, привёл к восстанию и настоящей войне в 1916 году.
К февралю 1917 года Россия фактически уже находилась в состоянии гражданской – крестьянской – войны. Бездарность Временного правительства, взбудоражившего армию либеральными инициативами, привела к разложению на фронте и началу дезертирского «движения» солдат домой, в родные сёла. Всё чаще и чаще – с оружием.
Мира и земли – таковы были неотложные требования крестьянской России.
Ни царь, ни Временное правительство ни мира, ни земли не могли дать. Царь – по своей природной слабости посредственного правителя, Временное правительство – по несамостоятельности, поскольку слушалось указов «союзников», прежде всего, англичан. В условиях нарастающего экономического хаоса, полупараличу железнодорожной сети, невиданного казнокрадства, взяточничества и лихоимства, страна явно катилась в пропасть.

При этом проснулись национальные окраины в европейской части страны. Национальный подъём в Прибалтике начался с середины XIX века, Финляндия фактически была самостоятельным государством в рамках империи, Польша всегда склонялась к бунту… Однако, в 1917 году украинцы заговорили об автономии, к чему Временное правительство не только благосклонно прислушалось – было дано «добро» на формирование национальных украинских частей. Впрочем, ещё при царе были организованы национальные части – финские, латышские, кавказские. Все они позже приняли участие в Гражданской войне. Но в 1917 году легально появились украинские и нелегально стали «самоформироваться» татарские и башкирские вооружённые отряды – соответственно в Татарии и Башкирии. Дон заговорил о «самоопределении» - то ли автономии, то ли полной независимости. К тому же появились утверждения о казачестве, как отдельном этносе.
Империя  (впрочем, уже республика) стала распадаться по национальному признаку.
Быстрее и ярче всего это проявилось на Кавказе, где стали выделяться грузинские, армянские и азербайджанские «автономисты», а горское население радостно занялось резнёй с прочими и между собой.
Появилась перспектива превращения национальных окраин в кровавое месиво уничтожающих друг друга народов – в дополнение к крестьянской войне, идущей на «великорусских» просторах.
Ну, и каков был выход? Корнилов попробовал предложить свой – диктатуру. Но реальной опоры у него не было – кроме армии, которая стремительно разлагалась. В 1914, 1915, даже ещё в 1916 году возможно было навести порядок вооружённой рукой, но не в 1917, когда политически активные люди России рассыпались по десяткам враждующих партий, когда любой порядочный монархист должен был бы пристрелить Корнилова на месте, как арестовывавшего царскую семью… Но в России симпатии к царю уже не было.
Россия катилась к новой революции, предотвратить которую было тогда невозможно. Вопрос был в том, кто?
Эсеры уже были у власти – господин Керенский из них. В стране, где все клялись именем Революции (февральской), у более правых партий шансов удержаться не было. Оставались только социал-демократы, причём большевики.
Предположим, что большевики не стали брать власть в 1917 – Ленин заболел, или Троцкий уклонился, а остальные заболтали вопрос. Что тогда? Верно, немцы в Питере, фронт исчез, рассеявшись по стране массой вооружённых людей. Взаимный грабёж, беспредел и несколько десятков квазигосударственных образований на месте бывшей России. Причём «правительства» этих образований представляли бы собой всю палитру политических течений, дополненной национальными колоритами. Как правило, подобные «государства» очень долго и зло воюют между собой, прежде чем установится новый порядок вещей.
При распаде Австро-Венгрии наблюдался такой «междусобойчик».
У нас на глазах произошёл распад Сомали, Ливии и Ирака. Живая картина.
А российские просторы стали бы ещё и объектом колониальной экспансии «держав-победительниц». Как жили в то время аборигены в английских, французских, американских и японских колониях, мы знаем.
Октябрьская революция перевела национальные и политические конфликты в России в социальный. Война хижин против дворцов. Бедные против богатых. Нищих против своей нищеты через ограбление прошлой элиты. «Грабь награбленное»…
Но с этим – «Земля крестьянам». Решался главный вопрос России – земельный. Но землю ещё надо отнять у помещиков, разделить. А Советская власть установилась не на всей территории страны и не сразу. Но – «Земля крестьянам» - обеспечивал новой власти победу, даже при сохранившейся продразвёрстке.
Как только белые войска выходили за пределы хуторного хозяйствования (южные регионы Украины, Дон, Северный Кавказ), так сразу начинали терпеть поражения. Стоило Деникину в 1919 году дойти до Орла, как он откатился назад к Дону. При виде белого офицера крестьянин, получивший от красных землю, зверел от мысли, что эту землю у него отнимут.
Вообще, от любых гражданских потрясений – войн, революций – каждый участник старается взять своё. И видит в событиях лишь то, что доступно его разуму и знаниям. Слова «социализм», «советская власть» всяк понимал по-своему, в большей части по-сермяжьи. Для крестьянина это была земля и никаких властей, отнимающих у него результат его труда за бесценок. Для рабочего – фабрика с большими зарплатами и угодничающими перед ним, пролетарием, инженерами. Для мелкого буржуа – свобода торговать, как совесть позволит. Для растленного человека – полная свобода его «хочу». «Социализм» стал священным словом, а «советская власть» символом веры.
И среди большевиков всё понималось по-разному. Знаменитый эпизод из повести Фурманова – «Ты за кого, за коммунистов, али большевиков?» - не на пустом месте писан. Коммунисты, ярчайшим представителем коих был Троцкий, стояли за «мировую революцию». Собственно, это и были первые глобалисты, а учитывая связи Троцкого с банкирами Англии и США, плюс стремление Льва Давидовича устроить из России один большой лагерь ради овладения «Земшаром», можно сказать, что мировые банкиры участвовали в нашей революции.
А могло ли быть иначе? Если британская дипломатия добилась февральской революции, то почему банкирам не поиметь свой интерес в российской смуте? А если иметь в виду, что троцкисты и их потомки позже стали массово перековываться в буржуазных «правозащитников»… В общем, эту линию в октябрьской революции надо иметь в виду.
Но была и другая – «за большевиков». Линия, не претендующая на переустройство всего мира, а лишь устроение порядка в собственной стране.
А были ещё большевики национальных окраин, больных соответствующей свидомостью. А были… А были… В общем, разные они были, большевики.
А вот Гражданскую войну не они начали. Первые выстрелы бело-красной войны сделал Корнилов в августе 17-го, его путч и нужно считать началом Гражданской. Хотя реально, она шла уже с 1916 года.
Во время Октябрьского переворота большевики надеялись, что удастся обойтись без гражданской войны – страна устала и от германской. Каледин на Дону колебался, также не решаясь начинать бойню. Всё решил Духонин, выпустивший безбашенного Корнилова из-под ареста. Корниловский «Ледяной поход» явился реальным преступлением против России, продолжившим Гражданскую войну и внёсшего в неё невероятное ожесточение. В ходе этой войны и определилось лицо Советской власти – однопартийность, настороженность к возможным противникам, жестокость к врагам. «Ведь и нас никогда не щадили». А то, что иностранные спецслужбы активно участвовали и в революциях и в гражданской войне, секретом не было. Отсюда и необходимость выявлять их агентов. И, как говорится, лучше перебздеть…
Большевики отстояли основную территорию России, потеряв лишь то, что само уходило из империи – Финляндию, Прибалтику, Западные Украину и Белоруссию. А потерю Карсской области вряд ли можно вменять в вину Ленину – армянские авантюристы-дашнаки переоценили свои силы. С тех пор им и остаётся лишь любоваться Араратом – через границу.
Да, Гражданская война была страшным бедствием, залечивалась она десятилетиями, но это была стихия, лавина, которую стронул корниловский мятеж. Независимо от красивых лозунгов, белая сторона воевала за сохранение помещичьего землевладения (разговоры о решении земельного вопроса ПОСЛЕ войны крестьяне не принимали всерьёз, ибо земля им УЖЕ была дана большевиками). Белые воевали за политическую раздробленность России, ибо десятки партий в случае поражения красных разорвали бы страну. Точнее, после поражения большевиков, гражданская война бы продолжилась – уже между «победителями». Белые воевали за геноцид народов, населявших Россию, ибо провозглашали «единость и неделимость», ради чего пришлось бы устроить бойню полякам, украинцам, прибалтам, кавказцам и всем, пожелавшим бы отделиться. А желали все… При этом массами гибло бы и великорусское население – от ответного террора.
Порою мне кажется, что история идёт путём наименьших жертв. Таким путём и стала победа Октябрьской революции.
Не будь войны 1914 года, революционных потрясений, скорее всего, удалось бы избежать. Или они были бы на порядки меньше и уж гражданской войны бы не было. Но несчастная война обострила главные российские проблемы – аграрную и национальную – до взрыва. Эгоистическое, хищническое желание свергнутой элиты сохранить свои место и богатства, стали причиной разрушительной гражданской войны. А иностранное вмешательство породили у этой элиты надежду на победу.
Но так или иначе – Октябрьская революция сохранила страну. Поэтому Великая Октябрьская революция – наша. Для нас. И для нашего будущего.