Демон

Ты останься,  и все будет так, как предписано свыше,
Наши звезды сойдутся, и выпадут ливнем в ночи.
Ты мне снишься десятый ноябрь, я твой голос услышу,
И все утро стихами приходится сердце лечить.
Но не лечится. Только сложнее становится, громче,
так по рельсам бегут поезда от ненужных, ничьих.
Так в больничной графе, где "причина", таинственный прочерк
что-то знает о смерти, но все же упорно молчит.

*
Мне нечего сказать. И спеть мне нечего.
Закончились и песни, и слова.
В квартире тишь да гладь. Я день до вечера
Тяну как кружевные рукава.
Я отрываю тоненькое кружево,
Бросаю на пол, тапками топчу.
И вру кому-то, что опять простужена,
Хотя общаться просто не хочу.
Мне дома хорошо. На подоконнике
Играют тени маленьких синиц.
И буквы рассыпаются по комнате,
Бегущие из скомканных страниц.
*
А может грешна, потому что не тех любила?
Не тем убивала веру, плевала вслед?
Не тех укрывала, не с теми постель делила,
не тем отдавала последний свой черствый хлеб?
И плачешь теперь в платочек в горошек сизый,
как нищая унижаешься под окном.
А все потому, что сама превратилась в призрак,
он проклят любимыми, выпотрошен вверх дном.
Ты вспомни мужчин, с которых к утру смеялась,
бежала от них, словно каторжник от цепи?
А с кем-то клялась, что танцуешь свой первый танец,
гарцуя, как ведьма, да волосы распустив?
И конница чертова в небо тебя на утро
несла, как больную проказой в кромешный АД.
Теперь ты страдаешь, и пишешь стихи кому-то,
сама себе муза, любовник, и первый враг.
*
Как демоны Врубеля носят его по столице,
так носит меня мое внутреннее чутье,
что я еще буду. Смогу еще здесь пригодиться,
оставлю на черном кирпичике имя свое.
Я демонов тоже не прячу, я словом рисую
их острые зубы, глаза, неземные черты.
Хорошую фреску создам, или очень плохую -
на них бесконечно тоска моя, город и ты.
*
Я себя ненавижу за слабость. За мысли эфир.
И за то, что опять создаю нехороших героев.
Что влюбляюсь в них после, и пальцы стидаю до дыр,
расшивая им золотом китель отменного кроя.
Красотой награждаю, оружие им выдаю.
и лелею, как старый садовник древесную крону.
Но всегда остаюсь одинока. Всегда на краю.
Все Нарциссы уходят, забрав боевые патроны.

*
Счастье зыбко. И каждый год как последний выстрел.
Улыбаешься, если выжил и стратил так,
Что никто ничего не понял. Все стерпит листик,
Тот, который скомкан в теплых моих руках.
Научилась ходить опять. Я большой младенец.
И пойду далеко. Я сильный теперь игрок.
Тот кто ждет меня - не исключает, что я разденусь,
Но сперва
поцелует
губ моих
уголок.

*
Истеричные вопли о том, как дождаться весны и не сникнуть.
Городами себя истерзать, прошивая ладони корой.
Оголтелая, я впопыхах разорвала все письма и старые снимки,
Растерзала былину. Вот жил себе, был, да и умер былинный герой.
Мягким знаком окончена азбука, чтобы уже докопаться до сути.
Все равно никому не откроется больше душа.
Разверну свое «Я».
Снова маленький остров затоплен. Но жив океан, он завертит-закрутит,
Если только каким-нибудь утром не остановится эта Земля.