Были бы кони, а сани найду

Одиннадцатый год идёт разлуке нашей,
Но помню всё равно любимые черты,
И от тоски, душой своей совсем уставшей,
Кричу: «Не забывай меня в разлуке ты»!

Зажглися только что на небе ясном звёзды,
Сиреневый туман над речкою плывёт,
Как нежно мать дитя, качает ветер сосны
И колыбельную свою им, кажется, поёт.

Смотрю я, как туман над речкой проплывает,
Как звёздные огни мерцают в вышине,
От этого душа невольно замирает
И в памяти всплывают ушедшие дни те,

Когда на берегу, где ивы, свои ветви
Склонив к воде пруда, смотрели на луну,
Где пели соловьи любовные нам песни,
Как лебеди, вдвоем, встречали мы зарю.

Я вспомнил тот вокзал: угрюмый и безлюдный,
Ты вся была в слезах, и дождь холодный шёл,
Настал разлуке час нежданный, как день судный,
Кондуктор дал свисток – и поезд отошёл.

Прости, прости меня за долгую разлуку,
За то, что я принёс страдания тебе,
Сыграла со мной жизнь уж очень злую шутку,
Но образ милый твой храню всегда в душе.

Не забывай, прошу, ещё чуть-чуть осталось
В разлуке долгой мне теперь с тобою быть,
Как птица, я весной, забыв про всю усталость,
Примчусь к тебе, чтоб верить и любить.
                *****
Были бы кони, а сани найду,
Сбрую и ленты я в лавке куплю.

Лентами белых украшу коней
А бубенцы привяжу до саней.

Сани картинно везде распишу,
В руки двухрядку свою я возьму.

Верных друзей попрошу взять с собой.
Бубен и скрипку, гитару, гобой.

Кучеру громко скажу я: «Давай,
Трогай саврасых, сильней погоняй».

Мчимся мы в терем, в котором живёт
Та, что мне сердце своё отдаёт.
.
Выгнув дугой, кони шеи свои,
Вихрем помчатся под песни мои.

Песни и звон по селу полетят,
Старый и малый нас выйдут встречать.

К терему лихо подъеду тогда,
Сторожу крикну: «Открой ворота,

Знаю, что выкуп  хотите вы взять,
Но, кроме сердца, мне нечего дать.

Я ж вам не старый купец с бородой –
Парень красивый, к тому ж молодой».

Сторож сильнее ворота запрёт
И отдыхать поскорее уйдёт.

К милой своей заберусь всё равно –
В спальне открыто давно уж окно.

В сани с окошка мы птицей слетим
И по деревне на тройке помчим.

Тестю и тёще руками махнём,
Веником след от саней заметем.

Пусть бубенцы посильнее звенят
И по деревне пусть песни летят.

Эх, кабы тройку саврасых коней
Мне бы достать где-нибудь поскорей.

Я бы на них, взяв хороших друзей,
В терем помчался к любимой своей,

И выкрал её бы из терема я,
Любые запоры, преграды пройдя.
                *****
Жил-да- был Президент СССР,
Друг, товарищ и брат, а не сэр,
И генсеком КПСС он же был
Много, много что зря говорил
Перестройку затеял вдруг он
И нанёс перестройкой урон.
Всем трудящим Союза большой
Потому что бездарным душой   
Был он, также трусливым, как все 
Те, кто в партию лез  при мечте   
В кресло мягкое, властное сесть, 
Чтоб побольше деньжаток нагресть.   
Но не вышло в него ничего, 
Имя он опозорил своё,   
И Советский союз развалил,
Сам себя президентства лишил,
Страны также советской, великой,
Как пчела, трудовой многоликой;
Буржуазность он в сердце хранил,
Ибо он коммунистом не был.
Говорят, когда душа
И бездарностью, страхом полна,
Всех царей до сверженья ведёт –
От народа такой им почёт.
                *****
Живым пигмеям, карьеристам,
Клеветникам и подлецам,
Лгунам и наруку нечистым,
И Вельзевула всем друзьям,
На мягких креслах в кабинетах
Роскошных сидя с коньячком,
И за валюту – вне секрета –
Пером, паскудным языком
Бороться с мёртвыми вождями
Всех честных, преданных борцов
В борьбе тяжёлой с богачами
И алчной ратью хитрецов,
С душой бесстыжею, глазами
От гнева исказив лицо,,
Высокопарными речами,
Страх спрятав, так легко.

Писаки-горе, борзописцы,
Без принципа писания жрецы
И вдохновлённый дрогисты,
Бессчётных пасквилей творцы
И козней, кляуз, и доносов –
В таких делах они спецы,
Предать, обгадить – без вопросов,
За деньги – лишь кого б найти.

От дерзости крепнет негодник,
И честной души он сильней,
Всегда негодяй всем угодник,
Когда ему это нужней.

Огромная рать негодяев
На мёртвых пусть грязь льёт всегда,
Но в честном сражении – знаем –
Согнётся она, а пока.

Не могут мёртвые ответить,
Не требуют защиты от живых,
Но вдруг восстав из мёртвых - 
 кто поверит!?
Они б сказали про таких,
Которые  пред ними пресмыкались,
Хвалили их на все лады,
Клялись им в верности и, улыбаясь,
Злобу тая, за ними шли:
Куда вам, жалкие пигмеи,
Светя копеечной свечой,
И то не купленной, скорее
 
Добытой жизнью воровской,
Тягаться с нами, кто без страха
Во мраке рабства, нищеты
И несвободы, когда плаха
С утра и аж до темноты
По всей стране не отдыхала
(Менялись только палачи),
С борцов за счастье отнимала
Их жизнь, и вся была в крови,   
Зажгли свободы свет ярчайший,
Как сердцем Данко, им светя,
Держа в руках своих крепчайших,
Сквозь тьму измен, коварства, зла,
Преграды разные ломая,
Стоящие на их пути,
Его несли не отдыхая,
И, озаряя путь, вели
Страны огромной все народы,
Как главный флагман корабля,
До знаний, мира, до свободы,
До дружбы, счастья и любви,
До вольного труда и братства,
И равенства между людьми,
Туда, где нету зла, коварства,
Обмана, рабства, нищеты.

И от болезней, трудов тяжких
На том неведомом пути,
К тому ж вдобавок от пуль вражьих,
Мы в сыру землю полегли.
И вы заняли наше место,
Калифы только лишь на час,
Клятвопреступники без чести,
Борцы с усопшими сейчас.
И начали со злобной страстью –
Буслаев Васька вам пример –
Кусать нас, прикрываясь властью,
И мы б сказали вам теперь:
Могилы наши разрывайте,
Топчите старые гробы
И кости наши, злясь, бросайте
Собакам диким для еды.
В кострах пожгите наши книги,
Ломайте памятники нам
И заковайте нас в вериги,
И бейте нас по черепам;
Ведь вы изменники и трусы,
Потомки подленьких отцов,
И ваши злобные укусы
Сражают только мертвецов.

Мы для потомков созидали
В тяжёлых муках и трудах,
И потом, кровью защищали
Страну за совесть, презрев страх.
Что создавали мы годами,
С врагами разными борясь,
До тла разрушено всё вами,
Чтобы втоптать нас всех во грязь.

Мы – созидатели, хотя и много
У нас ошибок было на пути,
Вы – разрушители, и вам у бога
Прощения не будет за грехи.

Когда же честные потомки
И вам, и нам устроят суд,
Нам аллилуйя будет громким,
Анафеме вас предадут.
          ****