Пожалуй

Лето исчезло последним палящим днём,
Оставив горящий след от осенних листьев.

И если ещё хоть раз мы с тобой уснём –
Останемся в снах, забудемся и зависнем.
Хотелось бы вспомнить, с чего это началось
(ну то, что уснуть – почти равносильно смерти).
Когда мои чувства свернули земную ось,
Нарушили ход приевшейся круговерти.
Когда в своём сне я отчаянно шла к тебе,
Попутно прощая всё, в чём ты был повинен,
Время от злости свой прекращало бег,
И сон становился мрачен и жутко длинен.
Когда ты кричал, чтоб я убиралась вон,
Я преданной псиной лизала твои ладони.
Да чтоб эти чувства горели святым огнём!
Да чтоб и вовеки я их не сумела вспомнить!
Я ж верила, что, прощая твои грехи,
К себе привяжу, мол, этого ты достоин…

Всё это какой-то глупо-сопливый хит,
Который в висках отдаётся протяжной болью.

И даже сейчас, вспоминая, я вижу бег
Часов, остановленный, замкнутый и безумный.
Да я ж до сих пор отчаянно мчусь к тебе!
И нервы мои натянуты, будто струны.
Ведь я же сама почти оголённый нерв!
Я двигаюсь даже толчками, сквозь боль и муки…
Ты смотришь на всё, улыбаешься, и во сне
Всё вертится, возвращается, круг за кругом.
Ты всю мою жизнь выворачивал, не дыша,
Словно боясь это таинство разлохматить.
Гвоздями в подкорку твой каждый последний шаг,
Гвоздями в виски каждое слово «хватит».
Чувства мои – давно огрубевший шрам,
Ноющий лишь к утру и поближе к ночи.

Я всё ещё вижу, как пальцами по рукам
Ты буквами пишешь, как сильно меня не хочешь!
За эти воспоминания наяву
Готова убить тебя, слышишь! Вонзиться зверем.
Наверное, этой яростью я живу,
Когда перед сном закрываю до сердца двери.
Наша война давно прекратилась, милый,
В рутинных заботах, в витках непрерывных дел.
В единственный раз, когда я тебя не простила,
Пожалуй, ты этого больше меня хотел.