Об очередной, но уже зимней, ночи

Ночь темным покрывалом накрывает город.
А зимние ночи страшнее, знаешь.
Слишком пугающая глубина, слишком давящий холод,
А пары из квартир будто бы мир плавят.
Нет, в такие ночи не стоит болтать
О любви, на подоконнике в пледе сидя.
В такие ночи надо бы обнимать
Тех, кто рядом, кто наверняка не обидит
И не предаст. Вот поэтому зимой места
Твоему номеру не найдется в моей телефонной книжке.
Я теперь тому - другому - невеста.
Тому, кто сейчас тихо в шею дышит.
Не предаст! А свет слепящей Звезды Полярной
Рассекает мой глаз пополам. Он ведь тот же
Что был и летом, когда в спальне
Места мне не было, и, с дрожью
И куревом я на балкон выходила.
Вздыхала, смотрела на летнее небо, теплей
Которое было, после садилась на пол, звонила
Тебе. Хотя и знала, что надоела, что ей
Твое сердце принадлежит «навеки» (ага, конечно)
Только приятно было твой голос в час ночи слушать,
Выскакивая с балкона в тьму квартиры кромешную,
Когда от твоего голоса становилось лучше.
Ну, а теперь звезды видней гораздо,
Только тепла больше не несут ни ты, ни небо.
Я сажусь перед белым листом праздно
И завываю строчками: «ДАЙТЕ БЕДНЯГЕ ХЛЕБА!»
Ну а что мне хлеб? Тело хватит уж насыщать
Да и всем остальным до жути пресыщена-
Только раз, Боже правый, тебя б увидать-
Надоел даже звук Маяковского выстрела.
Хватит. Не давай боле хлеба мне,
Хотя я твоего голоса, как нищенка, требую,
Перестань. Все не по твоей вине.
И однако же, как слепая, в тебя верую!
Ну, холодная ночь, расплавляющая города
Охлади мое сердце, чтоб стало Петром-камнем.
Пусть не растает, не чувствует - ничего, никогда.
И трещиной в граните будет моя рана.