Святой?

Нет оправдания убийству!
Но все ли помним мы о том,
Откель взялось цареубийство
И как возник Ипатьев Дом?

За колокольным звоном, пением молебен
По душам императорской семьи
Уже не слышен стон рабочих убиенных -
Плачь всей просторубашечной земли.

В далекий пятый год начала века
Они пришли к царю, чтоб рассказать
Как поступают на Руси с рабочим человеком -
Свое бесправье показать.

Но им, смиренным, трон ответил,
Что, волей божией, царю
Не до прошений всяких смертных
И снисхожденье - не к лицу!

Что, услыхал ли император глас народа
Когда к нему, с тяжёлою мольбой
Тянулись толпы, мучимы нуждой
И задыхалась под плетьми свобода?

Где их могилы, безоружных,
Защиты не сыскавших подле стен дворца -
Расстрелянных преступным равнодушием
Державных бесов у парадного крыльца?

И эхо тех преступных залпов
Кровавой алою зарей
В семнадцатом взошло над Петроградом,
Самодержавный свергнув строй.

Ипатьев Дом: на месте казни -
Огромный храм, как нимб святой.
Но, разве, кто услышал покаянье
От самодержца пред толпой?

И, вопреки суждению иконотворцев,
Скажу во гневе: Боже мой,
Романов - мученик, его семья - невинно убиенна,
Но император - не святой!

Не заслужил он поклонения,
А лишь бездействием проклятие нажил.
Вы просите тому благословения,
Кто люд простой на площади "благословил"?

Опомнитесь! Убийством прикрываясь,
Святым признав его и всю семью,
Над Ямой Ганиной колени преклоняя,
Не оправданье ль чините ему?

В уме ли наши святоборцы,
Не на поминках ли спились?
Иль, за личиною Христовой
В Российской церкви бесы завелись?

Божественного в том ни капли нету! -
Взывал к их разуму пиит -
За преступленьем, мерзкое явилось наказанье
Мой Боже, не прощай ему!Земля простит.

Храм на Крови вознесся  к небу,
Где, средь икон я вспоминал
Сложивших головы безвинно,
Пока он сумасшедших к трону допускал.

И кровь его - лишь капля в море крови,
В которой веру он людскую утопил
И кару страшную невольно
Себе он сам определил...

Удел его семьи печален, страшен!
Его ж - не средь таких же палачей?
Как будто сам стрелял в сынов Отечества однажды,
Не смыв крови с дворцовых площадей.

Не он ли, разве, на волненья Петрограда,
На бунт рабочих и солдат -
Восставшую плебеев рать,
Соратникам своим письмом ответил: Всех карать!

Не этот добродетель своего семейства -
От провидения в бега пустившийся отец,
Издал свой знаменитый Манифест
И малодушием - непризнанным злодейством,
Поставил на себе и на Отчизне крест?

Но, полноте - после пленения и ссылки,
Растерзанной семьи его, отныне
О том ли святоборцам вспоминать,
Когда убийцы - мрази красные,
А для истории теперь нужны святые!

Пускай, пусть свят, но лишь перед семьею,
Что уберечь хотел! Не пред страною.
И с этой мыслью непреложной,
За кровь других отцов всея Руси,
Прости, мой Государь, но ты - низложен!

Я - не ослепший и убийц не покровитель,
Но разум в корчах ждет ответ,
Что не одной епархией - Христовым словом
Причислен к Лику он и в том ошибки нет!

Заблудший! - мне кричат сурово.
Да, церкви я не присягал,
Но и его убийц не признавал:
Не призывал к их оправданию-
Ни человеческим, ни Божьим словом!

Без веры, но уверовать стараюсь
Во все, чему мой разум чинит каверзный допрос
И сердце трепетно пытает, ища ответа на вопрос:
За что же свят он? Нет, не понимаю!
***

Не богохульствуя и не лукавствуя притворно,
Под знаком прочих государственных начал,
Дождусь ли, чтоб пред царственным престолом
Взошел иной Кровавый Храм?