Лысая груша

Свои экзистенцальные пустоты
Ты лучше уж в зародыше души.
Мои мужчины слишком желтороты
И ничего не знают о Коши.

Боль бытия для матричной не-нормы
Не прекращает действовать на нерв.
Соединенье только для проформы,
Пожалуй, превращает женщин в стерв.

Я оживаю, умирая снова,
И снова умираю, вновь и вновь.
Всё в этом мире, чёрт возьми, не ново,
Я знаю, в рифму ждали вы "любовь",

Но о любви могу я лишь по-пьяни,
И всё равно получится фигня.
Вот я опять играю на варгане,
И люди убегают от меня.

Давайте же о норме - это литр,
А мера, получается, стакан.
Куда-то подевался мой пюпитр,
Куда-то подевался мой варган.

Реальность ускользает, Хьюстон, Хьюстон,
У нас проблемы, Хьюстон, помоги.
Меня уносит. Пусто. Пусто. Пусто.
И впереди не видно ни ху... зги.

Что о любви? Сюжет довольно мерзкий,
Сжимаю-разжимаю луч в горсти.
Меня не возбуждает Лобачевский,
Тебе и до него не дорасти.

Мои стихи похожи на искусство,
А я всего лишь ухаю в лесу.
Курю, пою, не почитаю Пруста
И телом бренным не кормлю лису.

По Бродскому: к лицу пришиты уши.
И он был прав - года уже не те.
Я утону, тряся себя, как грушу,
В своей экзистенцальной пустоте.