добротолюбие и пророк Илия

           Каюсь перед соседом своим. Проявляю я к нему жестокосердие. Говорю себе : нет моего дела до его дел. Правильно, но жестокосердно. Как  должно быть, когда он не просит меня помочь? Нужно искать пользы человеку. А когда просит помочь, то я и помогаю. Но, как! Я проявляю высокоумие. И опять это жестокосердно. Вред и свей душе и его. И рассказывать я должен не куражась.
(Если должен рассказывать). Да, живёт  мой литгерой , он и прототип. Вот имя его...

     В Ильин день, как бы между прочим, Имя спрашивает: " А Илья это тот, который   умер и три дня лежал, а Христос его воскресил?"

   - Нет, говорю, Коля, то был Лазарь.
   - Но ведь потом, он один ... умер.
   - Потому, говорю, за девять веков до Христа, его Господь на небо живым взял.
   - Да, читал я Библию!
   -  А , Евангелия,  читал?
   - А, чего его читать... вот я детскую Библию читал, так там интересно!

     Тут же встал со скамейки, вытащил трусы из места, которое закусило их
   и по-пролетарски пошёл по моему газону... свой-то в бетон закатал.
 (Подумал я, что не правильное сравнение нашёл - "по пролетарски". Мать моя,
   когда ей приходилось осудить воинствующего или вздорного мужика, говорила:
   " О, он такой пролетарий, что береги нас от него, Господь!)"
      По мне он  чудак. Чудак - человек добрый. У идиота разговор злой. Первый  извиняется, второй ни когда.  Прости меня, Коля, буду думать я, не куражась, о своём жесткосердии.