Шут и Луна

Спешите видеть и не говорите,что вы не слышали.Единственное представление в вашем городе,уникальное шоу.Гласили листовки,развешенные на редких дверях местных бараков и закопчённых временем и горькой выпивкой,таверн старого города.
Что-то о заезжем ловце счастья,о чудаке с западной гряды гор отчаяния.Скорбь и меланхолия правили в этих землях,люди окрестных поселений черпали из колодцев холодную мглу своего несчастья,жнецы срезали последние,осенние всходы вечного одиночества,а в церквях звучали траурные литургии ,о тех кто ушёл в страну обсидиановых пустошей.
В пёстром колпаке,гремя звучными бубенцами на загнутых,длинных сапогах,шёл он.Напевая свою странную песню на западном ,непонятном наречии.Но улицы были пусты,изредка попадались одинокие женщины,что несли в своих деревянных вёдрах одежду,покрытую слоем пепла ,да крысоловы,делающие свою грязную работу.Какое странное место,подумал он.Никогда раньше не видел я таких угрюмых людей.Что ж ,у всех своя работа.Наползали сумерки,ветер встряхивал перины идущих с востока облаков и уже через час не было ,ни единой тучи.Над старым городом всходила луна,осветив два высоких скальных уступа,что возвышались над ним,как головы палачей,тащащих сопротивляющуюся жертву-небольшую речушку,текущую у их ног.
Взобравшись туда,он натянул свою веревку между двумя скалами и посмотрев вниз с досадой увидел,что на рыночной площади не было ни одной души,луна,луна была его единственным зрителем.Но не видел он,что у самой земли в подвале,за сточной решёткой ,наблюдали за ним пара глаз.И он начал свой путь по струне предназначения,что робко дрожала в свете плывущей над городом богини всех отверженных и преданных мечте,прекрасной Селены.Смотри же на меня,о ты моя публика,кричал он ей в сияющее ночной прохладой лицо,пусть даже там ,где правит скорбь ,звучит моя песня.Найдется тот ,кто подхватит её мотив.
И он сорвался,оступился на четверти шага,и рассыпались его серебряные монеты и стали холодными гигантами,под черным занавесом тяжёлых небес -Процион и Альдебаран,Альтаир и Садамелик,Арктур и Гамаль.Всё это вмещалось в его набедренной сумке,всё это отдал он тем,кому суждено идти другой дорогой.
И пара глаз,что следили за ним до конца,обрели свою форму ,склонившись над безмолвием трупа.Маленькая фигура,растрепанный беспризорник с глазами родникового цвета,снял с головы его тяжелый колпак.И новое сердце стало тем бубенцом,что взойдет однажды над вечным городом Скорби.