петербургский калейдоскоп

1.
Калейдоскопа цветные стёклышки –
глазу отрада  или обман?
Крутятся-вертятся камушки в  гнёздышке…
Санкт-Петербург… Санкт… Сан…

Выйдут случайно узоры или
тайный закон ими правит здесь?
Калейдоскопа стёклышки – БЫЛИ…
Санкт-Петербург и поныне ЕСТЬ…

Санкт-Петербург… Санкт… Сан…
Будет ли помнить нас  Летний сад?


2.

                И в Летний сад гулять водил…
                А.Пушкин

Дом. В нём  жила-была семья,
где дорожили все друг другом…
Здесь свой приют   нашла и я
для новой встречи с Петербургом.
Гостеприимства дух весёлый
царил в  уютном  доме том;
был  в сердце ледяной осколок
расплавлен  солнечным лучом.
Тепло  там  побеждало  стужу,
мою застенчивость круша,
выплёскивая свет наружу,
которым  полнилась душа.
Он и Она,  два милых гида,
вели  по городу меня,
даруя питерские виды
и в век Серебряный маня.
Гортань моя  тогда – ни звука:
немой восторг  от красоты!
Весь  ужас  бессловесной муки
перетерпеть пришлось… Но ты,
век девятнадцатый, любимый,
ты вёл в сплетение аллей…
И не одно  всплывало имя…
Иди же… В Летний сад! Смелей!

Иди… Люби… Пиши и царствуй:
на миг слова  тебе подвластны!..

3.
               

                То пятое время года,
               
                Только его славословь.
               
                Дыши последней свободой.
               
                Оттого, что это – любовь…
               
                А.Ахматова.

А в Летнем саду не зима, не лето – 
  там пятое время года,
и статуй античных великолепье 
  впитала в себя природа.
Сам Царь-Государь повелел когда-то
  в надменно-гордой столице
своим верноподданным для услады
  устроить сад,  чтоб дивиться
фонтанам пышным, затеям заморским
  на русской земле суровой,
где беды – тьмою,  а блага – горсткой 
  грядут по царскому слову.
И сад   возрос!.. Кавалеры и дамы 
  идут в аллеях тенистых…
Нашлось здесь место свиданьям и драмам,
  зелёным и жёлтым листьям.
Старик Крылов наблюдает лениво 
  с высокого  пьедестала,
как  все  славословят его красиво…
  (а честно – уже достали!..)
Ему  приглянулись вот  эти трое: 
  у каждого есть «лав стори»
(от баснописца-то правды не скроешь:
  хоть бронзовый, зрит ведь в корень!)
Лебяжья канавка…  Толпа. Туристы 
  настырны в фотоохоте,
снимают  усердно и птичью пристань, 
  и бывшую топь болота,
которую люди сделали  садом – 
  и бодрствующим, и спящим
в гранитных объятьях колонн громадных… 
  Смеюсь  под солнцем палящим,
что в Летнем саду не зима, не лето,
  а  пятое время года…
Здесь мёрзнуть даже скульптурам нелепо,   
  одетым не по погоде.

4.
статуя Ночь в Летнем саду

                Доченька!
                Как мы тебя укрывали
                Свежей садовой землёй.
                Пусты теперь Дионисовы чаши,
                Заплаканы взоры любви...
                Это проходят над городом нашим
                Страшные сёстры твои.
                А.Ахматова. Статуя "Ночь" в Летнем саду
                30 мая 1942. Ташкент.
               

"Ночка! Ноченька! Ночка! Ночь!" –
окликаю, зову по имени.
Не гони бессонницу прочь,
зельем маковым не пои меня.

Мне подругой твоей не быть,
не укрыться плащом твоим звёздным,
по волнам твоих снов не плыть,
предаваясь объятиям поздним.

У бессонной мудрой совы
бестелесной рабынею стану...
И услышу с тёмной Невы
шёпот: "Помню...Помню... Её, Анну!"

5.


Фонтанный Дом. Ахматовская келья.
Куда меня с тобою занесло!
С какою тайной или явной целью
сюда пришла? Моё ли ремесло –
иллюзий хрупких разводить мосты,
чтоб дать благоразумию дорогу?
(Господь чужое запрещает трогать!)
Фонтанный Дом. Любимые черты.
Как в Белом зале обжигают строчки!..
Схожу с ума? Но разве не права,
всё невозможное переводя в слова,
чтоб
         перечитывать
                потом
                их
                в одиночку?..


6.
                Златоустой Анне – всея Руси
                Искупительному глаголу, –
                Ветер, голос мой донеси
                И вот этот мой вздох тяжелый.
                М.Цветаева


Пришли наконец. Ахматова.
Из бронзы. Хрупка. Тонка.
Напротив – «Кресты» проклятые,
в гранитном плену река.

О ней, Златоустой Анне
Всея Великой Руси,
ты,  город её туманный,
Всевышнего попроси…

И грешница, и святая –
не  нам, о Боже,  судить…

Дождь хлынул  вдруг,  позволяя
мне  зонт над тобой раскрыть…

7.

                За городом вырос пустынный квартал
                На почве болотной и зыбкой.
                Там жили поэты, – и каждый встречал
                Другого надменной улыбкой.
                А.Блок. «Поэты».

                «Да ведь это не «Нечаянная Радость»,
                а «Отчаянное Горе»!
                А. Белый о сборнике А. Блока
                «Нечаянная Радость».


Там жили поэты –  смешные  дети:
с «нечаянной радостью»* в «страшном мире»**,
любили дурачиться в лунном свете,
протягивать руку бродягам сирым.

Учились зерно отделять от плевел,
страдали  нередко  от ран сердечных,
влюблялись, пленяли, грешили, пели
и видели ангела  в каждом встречном.
 
Всевышний, жалея их, не однажды 
прощал  им горячку  и   безрассудство:
в огонь за словами бросался каждый,
чтоб  в души людские  мог Бог вернуться.

*«Нечаянная радость» – второй сборник стихов А.Блока.
** «Страшный мир» – цикл стихов А.Блока.

8.

В тёмном предчувствии  стылого лета
мы отучаем друг друга от слов
добрых и нежных – и прячем под веки
не разрешённую  сердцем любовь.
Блоковский день. Блоковский  Дом.
Лестница  –  к тихим  шагам равнодушна…
Как же сказать тогда  было мне  нужно…
Господи, что ж я… о чём я.. о чём…

9.

Анастасия Шугалей

Не всякому дано, а ей –  с избытком:
и красота, и голос вдохновенный!
День радостным узором снова выткан,
когда  я слышу эти  песнопенья.
Как пела там,  у Спаса-на-Крови,
Анастасия! Ах, Анастасия!
И в каждой нотке слышен зов любви,
и в каждой песне слышится Россия…

Неповторимые мне вспомнятся  мгновенья:
с родной душой  делиться  восхищеньем.

10.

Во что я влюблена? В мосты,  каналы, реки?
В роскошные дворцы? В музеи? В Эрмитаж?
Нет, не «во что»  – в КОГО! Без  Человека
И Петербург – лишь каменная блажь…

11.

На вздыбленном над пропастью коне,
в порыве яростном  могучего кипенья,
он, Медный Всадник, показался мне
безумной  страсти олицетвореньем.
Державы мощь и силы торжество!  –
всё это есть, но ведь не только это:
страсть  вознеслась на царственный  престол –
царя ли,  царедворца иль поэта…

12.

По тем местам, где Достоевский жил,
где Соня и Раскольников ходили,
и мы  бродили. Кто соединил
маршрут наш в неразрывность «были»?
Кто с нами  шёл? И чей незримый дух
следил за нами и тепло, и строго?
Кто остерёг сердца влюблённых двух
не заблудиться в хаосе дороги?
Одна потом сидела на скамье
я в Лавре  у  святой могилы,
и Достоевский жаловался мне,
что  люди мало Господа любили…

13.

Витиеватостей  чуждается перо…
Был Петербург и друг, и соучастник,
и не окном в Европу был порой,
а маленьким  окошком в счастье…

Всё  чаще вспоминаю Петербург.
Всё  реже жду  счастливые приветы.
Мой спутник весел. Достоевский хмур.
А в строчках – капли солнечного лета…

14.

Он замыкает яркий круг
скитаний, встреч, разлук,  любви.
Он вспоминается как друг
и вечный  город-визави.
Узнав о горечи моей,
проспектом Невским мне под ноги
он бросился, чтобы сильней
могла я стать… Ему я многим
обязана – не мой, но близкий,
рождённый волею Петра,
и ныне будет он, и присно
заветной  тайною пера…

Санкт-Петербург… Ах, Питер… Питер…
До новой встречи… как  дожить бы…


                2016