Под оглушительную зелень мая

Когда я в Жэке
дворником служил,
Имел жилплощадь 8 метров,
Я чистотой столицы дорожил,
Гандоны мёл с её бензинных ветров.

Гандоны сам, увы, не надевал .
Я был наивным мудозвоном.
Любил я девушку, вернее, идеал,
А с идеалами еbутся без гандонов...

Я по ночам ей сочинял стихи,
Чтоб утром
на морщинистом асфальте,
Когда собаки так печальны и тихи,
Стихов проверить степень  горечи и фальши.

Одну лишь ночь… поверьте, пацаны,
Она была…из Латвии?...едва ли,
На кухне лифчик…сброшены штаны,
Всю ночь мы только сраками сверкали,

Через неделю и т.п. да и т.д.,
Под оглушительную зелень мая,
Сидел в советской Очереди я в КВД,
Свой член в коленях
Скорбно зажимая.

When I was in ZhEKe
He served as a janitor,
I had a living space of 8 meters,
I valued the purity of the capital,
Swept the condom with her Petrol winds.

Condom itself, alas, not worn.
I was naive loudmouth.
I loved the girl, or rather, the ideal
And with the ideals ebutsya without condom ...

I'm on the night she wrote poetry,
That morning
wrinkled on the pavement,
When the dogs are so sad and silent,
Poems to check the degree of bitterness and hypocrisy.

One night only ... believe me, boys,
She was ... from Latvia? ... Almost,
The kitchen bra ... dropped the pants,
All night we only asshole flashed,

After a week, etc. yes, etc.
Under the deafening greens in May,
I sat in the Soviet Queues I KVD,
His term on the knees
Mournfully clutching.