Город

Костёлы и церкви, одна синагога,
Ручьями в камнях и ступенями – город.
Холмы, как ограда, мосты и предместья,
Ажурный Зверинец, сирени Заречья,

Корона из башни над городом Старым,
Я помню его чёрно-белым, неярким,
В нём зимы сырые в тумане низинном,
И привкус угарный плывущего дыма

С залатанных крыш, и булыжник щербатый,
И рамы двойные проложены ватой.
Легко проходимый сквозными дворами –
Там срежем под Гале, сюда - Острой Браме.

А дальше фрагменты, как кадры на плёнке:
Мы с братом на санках – какая-то горка,
Несёмся, смеёмся, встречаемся с клёном,
И до черноты расцарапаны склоны.

Темно, убегаем, похоже – опасность,
И лают собаки какие-то страстно.
Вот с дедом гуляем, подъемы и спуски –
С тех пор не теряюсь на улицах узких.

Две печи в большой коммунальной квартире,
Высокие окна, лепнина над ними,
В шкафах нафталин и лимонные корки –
Для моли безвредны, на вкус очень горьки.

Из узкой каморки сосед нелюдимый
Старик Вольдемар – о, волшебное имя!
Шептались: «Из бывших...  другая порода...»,
И тайна закрытого черного хода.

В углах коридор, сундуки, чемоданы,
Потёртый сервант, дребезжащий стеклянно.
Разбросаны книжки на старом диване –
Болею – зима – веселее, чем в спальне...

Затейливы памяти детской сюжеты –
Обрывки, осколки – шкатулка с секретом.
Щелчок – и откроется, как на ладони,
Тогда – безмятежно заснеженный город.