Петербургская сальса

Фонтанка нас обняла чёрными линиями

перил чугунных—кто их придумал такими?

Сальсу танцует нам силуэтами стильными,

в тепле, за окнами, снегами голубыми.



Как лампочки силуэты эти по форме и по свету.

Ну в общем, ты понял—ты же видел всё это!

А главное, почему—то, там было тепло,

там, где казалось навечно замело.



И мы с тобою, ура! Молодые.

И слова наши заменяют нам годы.

Мы как раньше, опять глупЫе.

И пока не седые.

Открыты нам глаз блестящих зовущие входы.



Ты только войди, не смущайся!

Всю жизнь ведь смущался раньше!

А зачем— сам не знаешь, и попрощайся,

попрощайся, наконец, с фальшью!



Ты и сам это видишь, товарищ долбанный,

мы с тобою оказались вместе от жизни оторваны.

Каждый— по своему, но вместе—одинаково!

Смотрели многое, да не насмотрелись всякого!



Высокие любви песни не нам с тобою судить.

Ты лучше бабочек порхающих попробуй в шёлк нарядить!

Хотя трудно это— шёлк после мордобоя щупать,

и челюстями разбитыми словами нежными хрупать.



Однако— вот она жизнь, в своём многообразном проявлении.

При этом, независящая от чьего- либо мнения.

Силуэты, конечно, сгорят скоро после сальсы своей.

Они ещё не научились считать своих дней!



А мы глядя на них— разучились.

Разбалансировались.

Размякли.

Но подлечились.