баллада о жертве

На лёгких крыльях, в платье белоснежном,
отправилась к язычникам с мольбою -
не поклоняться идолам, как прежде.
Готовая пожертвовать собою,

готовая пресечь вражду молитвой,
и принести надежду на спасенье.
И Небо стало полем перед битвой,
и поле стало Неба отраженьем.

Они её встречали, хмуря брови.
Стеной стояли в десяти саженях:
тяжёлый запах неотмытой крови,
звериная сноровистость движений.

Они смотрели на неё: чужая
и чуждая кровавым их раздорам,
она сложила крылья, провожая
последний вечер безмятежным взором.

Она смотрела кротко и бесстрастно.
Но речь её - могла бы камни плавить.
Казалось, Слово явлено напрасно.
Казалось, зверя лаской не исправить.

Но всё же - в чёрствых душах прорастали
те зёрна, что взойдут в сердечной тверди...

...они её схватили. И терзали.
И предали бездумно лютой смерти.

И крылья ей сломали, и топтали
её, уже бесчувственную, в страхе.
Они её боялись, ибо знали:
она сильнее смерти.
В каждом взмахе
прекрасных крыл им виделось проклятье.

А Небо с безучастием глядело
как красное уже от крови платье
в последний раз её обняло тело.