Милют

Камчатка, то суровый край.
Здесь поздней осени причуды:
То дождь, то снег с морозом, знай,
Не сохранишься, жди простуды.

Деревья сбросили листву.
С зимой бороться невозможно.
Кусты и рослую траву
Накрыло снегом осторожно.

Сохатый, звали так его.
Шёл в тундру гиблую беглец.
Он знал, коль выйдет к людям он,
Печальный ждёт его конец.

Набрёл на чум. Ушли жильцы.
Оленей увели с собой.
Коряки в чуме, мудрецы,
Паёк хранили гостевой.

Поел, нашёл остатки шкур.
Два дня шил что-то вроде шубы.
Как в тундре жить? В башке сумбур.
Сохатый выругался грубо.

Он леску, проволоку нашёл.
Поймает рыбку или зайца.
Обед он сделает большой,
Конечно, если постараться.

Увидел нарту. Починил.
И взял с собою в стужу, в снег.
Он знал, когда бы здесь пожил,
Его найдут. Прервут побег.

Он вышел в тундру. Было тихо.
Сохатый целый день в пути.
Но тучи солнце скрыли лихо,
И снег густой уже летит.

Пургу Сохатый не боялся.
Приладив нарту, пару шкур,
В палатке сделанной скрывался.
Угрюмым был его прищур.

Накрыла всё слепая мгла.
Терпел, Сохатый. Холод мучил.
Он сильно покурить желал,
В мечтах вдыхая дым пахучий.

Но, чу! Да это лай собак!
Опять прислушался. Всё ближе.
Остановилась в двух шагах
Упряжка в белоснежной жиже.

Каюр слез с нарты, оглядел
Чужое снежное жилище.
Он подойти к нему хотел.
В руке мелькнуло топорище.

Сохатый спрятаться успел.
Глядел сквозь кедрачёвы ветки.
- Эй!- громко крикнул, хоть робел.
Но без ружья был путник редкий.

Глядел каюр на чудака
В лохмотьях, с грязной бородою.
Видать пришёл издалека
И с неизжитою бедою.

В палатку, бурю переждать,
Позвал Сохатый незнакомца.
Как стало в тундре холодать,
Теплей в жилище без оконца.

Каюр с ним юколой делился.
Крупа, галеты, белый сахар.
Недолго этот праздник длился.
- Как звать тебя?- спросил Сохатый.

- Милют,- в ответ ему каюр.
- Меня Иваном кличут с детства.
Вся жизнь моя из авантюр.
И, вот теперь, спасаюсь бегством.

Ты ительмен или коряк?
- Коряк, ответил путник смелый,-
Скажи, попал ты в тундру как?
- Ну я сказал, преступник беглый.

Бандит и вор, рецидивист.
Как волк, скитаюсь я по свету.
Да, я - отпетый эгоист,
И до других мне дела нету.

Сохатый не был болтуном,
Но так давно людей не видел.
Признание вырвалось само.
С аборигеном он ведь лидер.

- Не трусь. Тебя я не убью.
- Конечно, убивать нельзя.
- Молчи, пока тебя терплю,-
Ему в ответ Иван сказал.

Есть люди злобнее волков.
Как оставлять им жизнь, скажи?
- Так ты и есть совсем таков.
Жизнь - воровство и грабежи.

Сохатый в шоке. Как ему
Коряк какой-то возражает?
Убить? Но выжить одному
В безбрежной тундре как? Не знает.

- Милют, похожи мы с тобой.
Я в тундре, но и ты же тоже.
- Ты волк и твой удел - разбой.
Я здесь к работе расположен.

- Что за работа? Тундра, снег!
Что за дела среди сугробов?
- Прости, вот кончится ночлег,
Утихнет, может, твоя злоба.

Сохатый понял, тот не прост.
Рассвет, позёмка, ветер слабый.
Мужчины встали во весь рост.
- Пойду с тобой, сказал Сохатый.

Ты про работу обещал.
- Везу я к стойбищу зарплату.
- И много денег, камчадал?
Под миллион. Что? Многовато?

- Такую сумму? Ты один?
- Но мне же доверяют люди!
Я в тундре редкий господин.
Нет никого. Кто грабить будет?

- И где его хранишь, открой!
- Да вон мешок, брезент на нарте.
Решил Сохатый: "Будет мой.
Мне выпал приз в фортовой карте.

Коряк ты глупый! Всё раскрыл!
Но я пока тебя не трону.
Пойду с тобой по мере сил.
Сейчас ограбить? Нет резону".

Сохатый сел. Мешок с деньгами
Под ним приятно согревал.
Пошли собачки меж холмами
Вперёд. Милют каюрить стал.

В мороз не просидишь на месте.
Мороз залезет под одежду.
Пришлось побегать с нартой вместе,
На отдых потеряв надежду.

Потом каюрили в две смены.
Сохатый тоже мог, справлялся.
На нарте груз катили ценный.
Сидел на нём, когда сменялся.

Наверх собакам помогали.
С горы придерживали сани.
Но скоро выдохлись. Устали.
Привал, и нет других желаний.

Остол воткнули перед нартой.
Теперь не двинутся собаки.
Коряк не пользовался картой.
На местности он помнил знаки.

- Чаёвка будет. Отдыхаем!
Сохатый удивлялся редко.
Милют холм снега разгребает
И кедрача достал он ветку.

Потом ещё одну и дальше.
- Всё! Надо для других оставить.
Ножом по ветке быстро машет,
Чтоб стебли веток зашуршавить.

Потом поджёг и загорелось!
Он снега в чайник. На огонь.
От огонька душа согрелась
И заскорузлая ладонь.

Костёр весёлый разгорался,
И скоро чайник закипел.
Сохатый вдруг заулыбался:
- Милют! Ты мастер чудных дел!

Ты знаешь, чай не пил я сколько?
Сырой всегда питаюсь пищей.
Пожить красиво думал, только
Я жил в тюрьме или как нищий

Чаёк горячий пил Сохатый
И мёрзлой рыбой заедал.
Взгляд подобрел, стал странноватым.
Ему стал ближе камчадал.

Десяток псов тянули нарту.
Лежал путь вниз и по реке.
Иван каюрил и с азартом
Глядел на сопки вдалеке.

И на коротких остановках,
Чтобы продолжить снежный путь,
Сохатый дёргал нарту ловко,
Собакам чтоб помочь тянуть.

Милют всё видел, улыбался:
- Иван, хороший ты каюр.
Но тот угрюмым оставался
И помнил про мешок купюр.

Вот перевал. Часа четыре
Тащили нарту вверх на сопку.
Собаки выбились, завыли.
Каюры снег месили робко.

Устал Сохатый. Падал в снег.
Милют беднягу поднимал:
- Ты потный, беглый человек,
Замёрзнешь и тогда пропал.

Сохатый рядом пробегал,
Но сила парня оставляла.
Когда он в нарту залезал,
Тогда всё тело замерзало.

Поднялись вверх. Простор возник.
Но солнце скрылось, лишь луна,
И парни потные одни.
Вокруг мороз и тишина.

- Вот здесь и будем ночевать,-
Милют тогда решение принял.
- Как ночевать? А где же спать?
Не понимаешь ты - разиня?

- Пойдём - загубим мы собак.
- Тебе собаки нас дороже?
- Мы не дойдём без них никак.
Без них погибнем в тундре тоже.

-Тогда скажи, где будем спать?
- Прости, Иван, мы спать не будем.
Ходить, ходить, а не стоять,
И будем живы, если сдюжим.

Смолчал Сохатый. Он в мечтах.
Увидел мёртвого Милюту.
Как спрячет тело он в кустах
Под снегом и морозом лютым.

Собак оставит в тундре он.
А сам с деньгами и в посёлок.
Не далеко. Дойдёт пешком.
А чем убить? Да вот остолом.

Но что там делает коряк?
Он что-то ладит в нашей нарте.
И про себя бурчит, дохляк.
Но сам в каком-то он азарте.

"Не зря коряка я обидел".
Собаки встали и скулят.
Два огонька вдали увидел.
Потом ещё. На нас глядят.

Огней всё больше, всё крупнее.
Нас окружают злые волки!
- Что делать?- вор спросил немея.
- Вот керосин. Применим с толком.

Не нападут все волки сразу.
Они сигнала подождут.
Как только их вожак им скажет,
Тогда на нас и нападут.

Насос для сына. Мячик сдулся.
Я знаю, выручит он нас.
Ну что же волк, попробуй сунься.
Пройдёт охота в тот же час.

В насос набрал он керосина.
- Скорей! Вот спички, поджигай!
Струя огня летела сильно.
Вой заглушил собачий лай.

Палёный запах встал над тундрой.
Вновь керосин в насос набрал.
И хоть приём такой был трудный,
Огонь опять в волков попал

Исчезли волки. Ночь в природе.
Но что-то изменилось в ней.
А страх и злоба? Всё проходит,
И мы становимся добрей.

Собаки в снег и притаились.
- Волков не бойся, не придут.
- Милют,- сказал признаться силясь,-
Я не Иван. Не так зовут.

- Я знаю. Твой портрет я видел.
В районе на стене висел.
Там всё написано. Ты лидер
Плохих и криминальных дел.

Забудь про зло. Стань человеком.
Теперь мы близко - день пути.
У беглеца дрожали веки.
- Милют, прошу, меня прости.

Пойми, тебя убить хотел я.
- Я знаю,- молвил камчадал.
Молчал Сохатый, сожалея.
Так сильно он переживал.

Метель по тундре дерзко свищет.
Днём вышли к людям, обессилев.
Под руки их внесли в жилище,
Горячей пищей накормили.

Беглец радушие в глазах
Увидел, радость, мне поверьте.
А по щеке текла слеза.
"Не так он жил на белом свете".