Падальщик

У нас тут собственный сюжет из Heavy Rain-а,
Последние частицы свежего воздуха уходят ввысь,
Мы умрём от выстрела по строчкам от Кобейна,
Скорее за патронами с оружием в подвал умчись.

Мы строим собственные империи на обломках старья,
Но жизнь решает иначе, ломая ступеньки под нами,
Падая, становимся пищей для голодного воронья,
Бьёмся головой, топчась перед закрытыми воротами.

Повтор за повтором, а выбор создаст последствия,
Но нам плевать, вершим всё, как хотим, не думая вперёд,
Поможем трупы сердца отыскать, погибшие от бедствия,
А обожжённую душу не залечит даже старый йод.

Живём на чьих-то костях, не вникая в это до момента,
Когда об этом нам не скажет в лица пыльная кинолента,
В которой будут найдены ответы на мировые тайны и секреты,
Но наша цель в другом – найти дорогу к белому свету.

Нас с детства учат, мол, вы верьте людям, этого того стоит,
Конечно, стоит, ведь змей чужой нас горьким ядом поит,
Травя всю трезвость мыслей, последние участки разума,
Нас переедет не трамвай, а друг, купивший Казуму.

Кто-то собирает фантики, бумажки, листики c земли,
А я коллекцию различных болей и предательств,
Так что, будь добр, уйди-ка прочь, либо внемли,
О том, как продал всё, избавившись от помешательств.

Кого-то трогают за душу разные строчки песен,
А меня тронули умом, подобия процесс чудесен,
Я в нём найти смог ту творчества смертельную дозу,
Спасибо тем, кто на могилу положил гнилую розу.

Мне ваша сущность из подвала всегда будет виднее,
Пусть нас утопят в грязи под музыку чудесную Орфея,
Он точно знал, как завлекать людей к искусству,
А наша суть – душить подушкой мысли, не давая место чувству.

Фильм провалился, не дойдя даже до кинотеатров и проката,
Во всём всегда судьба любого человека будет виновата,
А то, что он кузнец – здесь не волнует вовсе никого,
Пожалуй, кроме..Ах, да, пожалуй кроме никого.

Разинув пасти, дожуём остатки трупов, ринемся на юг,
Свернём живым людишкам шеи, поводы для гордости найдём,
Отмоем руки от крови, их опустив в кристальный водоём,
И смело, скажем, что виноват не сам, тебя подставил друг.

Жить трудно, существовать замечательно – так говорил один певец,
Но, как же можно быть на свете, если ты баран в толпе овец?
Тебя затопчут,  переедут троллейбусом, как Виктора Цоя,
Тут не спасёт сидение на месте, тут не поможет лодка Ноя.

Одной картечью застрелил две раздвоившиеся копии счастья,
В погибшей первой, видел падение остатка мирового самовластья,
А во второй нашёл всё то, что так давно пытался отыскать на свете,
Я погубил всё это сам, стал падалью, хотите нет, хотите верьте.