Поэма 15-3 гулящие люди

                ГУЛЯЩИЕ ЛЮДИ
(гулящими людьми в России в 16 - 18 веках называли вольноотпущенных холопов, беглых крестьян, казаков и прочих лиц без определенных занятий и местожительства; жили работой по найму, например, бурлаки)

    Мне с тобою горестно черствая Чужбина,
    Ты душой недобрая, сердцем не любима,
    В гибельные сети меня ты не зови,
    Вся душа в печали и сердце все в крови!


I

Старый дом стоит на крутом кряже:
Обветшал, скрипит и прогнил уже,
Ставни с окнами перекошены,
Двери ветхие, все изношены.

В нем народишко – от лукавого:
Грабят слабого, судят правого,
А когда начнут в кабаке гулять,
Через слово пьянь поминает мать.

Иль картишками забавляются,
И над нищими потешаются,
Проигравшись в прах и, кляня себя,
Не поймет пока, что теперь сам тля!

До утра мазурик куражится,
Что он – голь, признать не отважится,
А на утро, если оправится,
Он удел искать свой отправится.

II

И пойдет писать мать-губерния,
Всюду трудности, всюду тернии,
И пристроиться ему некуда –
Не возьмут его даже в рекруты.

От семнадцати и до тридцати
Может в рекруты он служить пойти –.
Двадцать пять годков служба рекрута,
Но ему сейчас – пойти некуда.

Тридцать пять годков он прожил уже,
Лошадей же гнал и на вираже,–
Днем горбатился, ночью баб любил,
В кабаках гулял, вино, водку пил!

Не старик еще и не молодой,
Не сказать, чтоб лыс – чуб еще густой,
Но дал маху ли, перепутал масть –
Иль на паперть дуй, иль лошадок красть…


III

А на паперти народ тертый весь –
Не поладишь с кем, не окажешь честь,
Изобьют клюкой, вслед добавят сказ,
Чтобы скрылся вон, чтобы сгинул с глаз!

Бельма вкривь и вкось, морды в стороны,–
Знать и в храмах есть еще вороны,–
Погрозят во след, перекрестятся,
Чтоб совсем ушел, чтоб не встретился.

Конокрадов же тяжело понять,
Неизвестно где и когда искать,
Повстречается – глаз прищуренный:
Толи пьян слегка, толь обкуренный…

Даже без коня – нелегко догнать,
Если на коне –  его не достать,
И не дай Господь – вдруг прицепится,
Обрез вытащит, да прицелится?…


IV

Поплетется голь иль на Волгу-мать
С бурлаками там бечеву тягать,
Иль на Дон-реку, боль-тоску унять,
Корешей сыскать, свой удел познать…

А ватажники – люди ушлые,
А не барышни благодушные,–
Ноздри все уже пыткой рваные
И на лбу – клеймо, уши драные!

А за поясом – нож заточенный,
У ружьишка ствол – укороченный…
Морды злобою перекошены:
«Кто такой ты есть – лист отброшенный?»

Воротят мурло, зенки в сторону,
Исподволь глядят, словно вороны,
Взглядом щупают настороженно,
Или водкою заторможены?


V

Оглядят всего и приценятся
И оскалятся, и ощерятся,
Не понравился – участь скверная,
А понравился – доля верная!

Спрячет Дон его от сторонних глаз,
И спасет его, как и многих спас,
Испокон веков дошел как завет
К нам таков ответ: «С Дона выдач нет!».

VI

Ну а вдруг с убийцами свяжется,
Да и сам убийцей окажется?
Не позволят вольно ему гулять
И бандитской мордой людей пугать!

Захотел шельмец вольной волюшки,
Погулять с братвой в чистом полюшке,
Показать себя, да людей узнать,
Власть имущих жаждал добро сжигать?!

Сволокут в тюрьму его приставы,
Мордовать там будут неистово,
А палач ему будет ноздри рвать
И бандитский признак на лоб сажать!

В кандалах умрет, без причастия,
Без родных своих и участия…
Он, судьбу кляня, сгинет в рудниках,
На цепи как пес, при своих грехах…

VII

Так закончит жизнь голь позорная,
Жизнь никчемную, жизнь зазорную.
А могла судьба быть его иной,
Обломись ему в картах куш большой?

Иль начертано все заранее,
Все предсказаны испытания?
И  какую жизнь человек пройдет?
И когда свой путь человек прервет?


        Не стоит тот дом на крутом кряже,
        Развалился он, не скрипит уже,
        Не приемлет дом ныне странников,
        Не сдает в Сибирь он кандальников…

Ale Grik (Алексей Григорьевич Кириленко)