Мистический дневник Йона Трекке. v1. 1

Мистический дневник Йона Трекке.(редактор Татьяна Андрюшина)

Время. Оно уходит сквозь пальцы, как песок. Время. Оно сопровождает нас всю нашу жизнь, оно продолжает свой ход, когда мы работаем, когда спим, и когда делаем свой выбор. И всё бы ничего, но, когда мы умрем, оно также продолжит свой ход… без нас.

Время. Все события, происходящие в нашей жизни, отнимают его у нас, а как иногда хочется отмотать назад, что-то исправить, где-то поступить по-другому, или вообще, всего лишь одним поступком, кардинально поменять всю свою жизнь...

Йон, не желая какого-либо общения, шёл с работы домой один, погрузившись в свои мысли. Путь к дому – это единственный отрезок времени, когда, хотя бы ненадолго, можно побыть одному. Лёгкий ветерок ласкал его русые волосы, яркое летнее солнце слепило необычные сине-зеленые глаза.
"Хм, а если бы я тогда не стал..." – думал он, но мысль отвлекла проезжающая мимо машина, из которой громко, на всю улицу, доносилась музыка. Уже несколько месяцев Йона постоянно терзала одна единственная мысль, которую он «хватал за хвост», но она, каждый раз, по каким-то непонятным причинам, ускользала от него.
Дома он может посвятить мыслям часть своего времени лишь ночью, когда домочадцы крепко спят, и вокруг полнейший покой и тишина, необходимые чтобы сосредоточится и принять решение. Однако, маленький сын Бонди, именно в те минуты, когда мысли Йона достигают самого интересного момента, предательски просыпается и начинает кричать. 
– Эх... – вздохнул Йон, доставая наушники. Он включил музыка и ускоренным шагом продолжил свой путь домой, зайдя в детский сад за старшим сыном Эваром, представляя, как Льот и маленький Бонди обрадуются их возвращению.

В этот вечер вся семья, как обычно, собралась за одним столом к ужину. Эвар рассказывал о том, что было интересного в садике, Бонди пытался сказать новое слово, но получалось смешно, Льот спрашивала Йона о том, как дела на работе, на что он ответил: – Всё, как всегда.
Как всегда! После этой фразы он буквально провалился в поток собственных мыслей: "Почему так происходит? А, если, ни как всегда, то как? А если бы какое-нибудь событие произошло иначе? Что, если бы, что-нибудь пошло не так? Хоть какое-нибудь, небольшое событие пошло бы не так? А если я сам поведу себя не так, как всегда? Как это повлияет на всю картину в целом?"

– Йон, Йон, что с тобой? Куда пропадаешь? – спросила Льот, посмотрев на него своими большими карими глазами.       
– Да так, никуда, просто задумался...– ответил он жене.
– Эвар, доедай кашу, а то не получишь ничего сладкого, – переключила Льот свое внимание на сына.
– Мама, но я не хочу, – ответил Эвар, как всегда вредничая.
– А кто будет торт? – произнес Йон, хитро посмотрев на Эвара.
– Я буду! – тут же ответил он.
– Тогда срочно доедай кашу, а я пока разолью всем чай, хорошо?
– Да, да, папа, только и мне тоже налей, тёпленький и сладенький чай.
– Хорошо, – засмеялся  Йон.
– Тяй, тяй, – услышали все маленького Бонди, который, как всегда, пытался повторить слова брата.
После ужина Йон сел за рабочий стол и, в ожидании загрузки компьютера, вновь задумался:
" А ведь действительно мелкие и, казалось бы, незначительные события, порой могут сильно повлиять на всю жизнь в целом. Вот хотя бы вспомнить ..."– но тут, как обычно, ход его мыслей прервал Эвар.
– Папа, а у меня красные глаза?
– Да что ж такое! – раздосадовано произнес Йон, но тут же продолжил спокойным голосом: – Нет вроде бы, а что?
– Тогда пусти меня за компьютер?!
– Ах ты, хитрец, ну ладно садись, только не сломай наушники, – ответил Йон, поняв, что мысль вновь потеряна.
               
                *   *   *
На следующий день у Йона был выходной, и он решил развесить фоторамки с фотографиями, которых очень много скопилось за последние годы. Процессом руководила Льот: именно она советовала, куда и как повесить каждую рамку. После того, как работа была закончена, они вместе долго рассматривали получившуюся домашнюю фотовыставку.
– Даже не верится, что сейчас Эвару уже 5 лет! Смотри, какой он тут маленький, – произнесла Льот, с любовью рассматривая одну из фотографий старшего сына.
– Ага, и был тогда совсем не такой привередливый, как сейчас, – по-детски съехидничал Йон.
– И Бонди тогда ещё не родился…
– И жили мы в однокомнатной квартире!
– Сколько же всего произошло за это время...
– И не говори, а я всё равно люблю тебя, Льот, – искренне произнес Йон.
– Я тоже люблю тебя, Йон!
– Тётя, тётя – услышали они голос Бонди, указывающего маленьким пальчиком на фотографию с Льот.
– Какая же это тётя, сынок, это мама! – смеясь, сказал Йон.
– Пошли спать, Бонди, днём маленьким детям надо спать! – произнесла счастливая Льот, беря на руки малыша.
– Эй, тетя, а ну верните мне моего мальчика! – весело пошутил Йон, обращаясь к жене и тут же, услышав в ответ ее смех, вновь почувствовал «свой» поток мыслей.
"Действительно, сколько всего произошло за последние несколько лет: родился Бонди, подрос Эвар, мы все переехали в этот прекрасный дом".
-– Эх... – с тоской в голосе прошептал Йон, – самое грустное, что произошло за последние годы – это, конечно, смерть Аррумана, – и уже не шепотом добавил, – чёрт побери!

"А сколько иных событий? – продолжил он размышлять дальше, поудобнее устроившись на диване, – совсем вроде бы малозначимых! Тысячи? Нет, скорее миллионы мелких незначительных событий, протекающих вроде бы обособлено, но, на которые я все же мог повлиять. Они «привели» меня туда, где я нахожусь в настоящее время. Время! Опять я должен вспомнить про него!
Все события все равно неразрывно связаны со временем. Хм, да что там, но даже этот диван достался мне по случайному стечению обстоятельств. Или нет? Или всё закономерно? А, если бы даже малозначимые события развивались по-другому?
К примеру, я бы не знал Аррумана, следовательно, не переживал бы и не бился в истерике из-за его смерти, не знал бы Едура, и многих других, в результате знакомства с которыми со мной произошли или счастливые, или трагические события.
А какие еще события могли бы произойти, и как сложилась бы моя жизнь? Лучше или хуже? Как все же жаль, что нельзя, хотя бы на мгновение, на чуть-чуть заглянуть туда, где уже наступило будущее и узнать, что тебя ждет впереди. Зачем? Чтобы была возможность заранее внести «поправки», и жить в этом будущем интересно, без боли в душе… А, есть ли душа?
Как же всё сложно, чёрт побери! Нужно завести дневник, и записывать свои мысли, касающиеся Времени, и воспоминания туда тоже записывать, в первую очередь записывать воспоминания, ведь они тоже взаимосвязаны со Временем. Память у меня отличная, значит я уже сегодня о многом могу написать в дневнике!
– И почему нельзя заранее узнать, к чему приведёт выбор того или иного поступка? Хотя бы в значимых событиях? – задала Мысль вопрос Йону.
– Да, я смогу это описать в своем дневнике! Я помню всё! – тут же ответил он.
– Но, как ты сделаешь это? – спросила другая Мысль.»

Мысли завладели Йоном, и он никак не мог отвлечься от них, так как не мог найти ответы на свой главный вопрос: события распоряжаются нашим временем, или Время поглощает события, в которых мы живем.
Он решил немного отдохнуть, налил себе зелёного чая и вышел во двор. На улице ярко светило солнце, птицы высоко в небе кружили свои воздушные хороводы, пчёлы шумели над цветами, клубника доспевала на грядках.
Йон сел на широкие качели, плотный навес над которыми загораживал его от солнца и приближающего дождя.
- Как же хорошо и тихо, – прошептал он, после чего сделал несколько глотков чая, и задремал под «музыку» скрипящих качелей.


Проснувшись оттого, что несколько капель дождя попали на лицо, Йон открыл глаза. Дул легкий ветерок, и, несмотря на то что моросил мелкий дождь, солнце продолжало ярко светить. "В детстве такой дождь мы с друзьями называли грибным», подумал он и улыбнулся сам себе.

«Детство… Сколько в этом слове особенного, и у каждого, как и у меня, свои неповторимые впечатления и воспоминания. Сколько всего происходило интересного, сколького в то время было, для меня и моих друзей, неизвестного. Хм..., а ведь уже тогда я порой задумывался, какой сделать выбор: поехать на велосипеде на рыбалку или отправиться на пляж, или никуда не ехать, а покидать мяч в баскетбольное кольцо, а может поиграть в футбол? Каждый такой выбор предопределял череду совершенно не похожих друг на друга событий, возможных встреч с разными людьми, развитие определенных навыков, а что если бы…"

Йон услышал голос Льот, зовущий его вернуться в дом. Да, что тут удивительного! Стоит только сосредоточиться на этой мысли, так обязательно кто-то отвлечет от нее.

Он встал и быстрым шагом направился к дому, но, вдруг остановился посреди двора: дождик был таким тёплым, что стоять под ним было необыкновенно приятно. Тёплые струйки воды стекались по его моложавому лицу, захватывая капли с густых бровей, футболка промокла насквозь, сланцы мгновенно наполнились водой, а по его телу даже пробежали мурашки от этого удовольствия. Он продолжал стоять, а затем посмотрел в небо: " Как в детстве..." пронеслась в голове мысль, пронеслась, как гоночный болид, чтобы унестись далеко, далеко...

Йон вошёл в дом мокрый с головы до пят, но в приподнятом настроении. За те минуты, пока он стоял под дождём, он как будто побывал в том далёком времени, когда жизнь и быт не были для него такими обыденными, а порой надоедливыми и серыми, неприятными и отталкивающими, как сейчас, когда всё сводится к пресловутому кругу «дом-работа-дом», и постоянному желанию вырваться из этого круга и убежать.
Йон посмотрел на часы: пора идти за Эваром в детский сад. Он переоделся в сухую одежду, сменил сланцы на туфли и вышел на улицу, предусмотрительно взяв зонт, но дождь уже закончился.  Недовольный Йон швырнул зонт на веранду, и быстрым шагом направился в детский сад.

Эвар, как обычно, одевался дольше всех детей, но отец и не думал торопить его, молча дожидаясь у входа в группу. По дороге домой Эвар всё норовил пройти по луже, но Йон не позволял ему этого.
«А на улице ярко светит солнце, отражаясь в лужах! Капли воды блестят на траве, в воздухе пахнет свежестью, как бывает после тёплого дождя. Эвар что-то просит меня, а я не разрешаю. Почему? Потому, что люди вокруг начнут тыкать пальцем, вертеть им же у виска, мол, смотрите, до чего папаша дошел, разрешает ребёнку идти по луже! А, чёрт с ними всеми, мой ребёнок просто хочет повеселиться, почему я должен прислушиваться к этим незнакомым мне людям, если мой сын всего лишь хочет пройти по луже! В конце концов, промокнут ноги, дома переобую!»

 – Эвар, ты хочешь по луже пробежаться? – обратился он к сыну, полностью уверенный в правоте своих мыслей.
 – Да, пап! – ответил ему сын, и он увидел, как радостно у мальчика заблестели глаза.
 – А, меня с собой возьмёшь? – заулыбался Йон.
 – Да! – ответил Эвар, прыгая от восторга.
 – Ну, тогда побежали? 
И они побежали по огромной луже, крепко держась за руки. Прохожие смотрели, как отец и сын, поднимая в воздух тысячи брызг, перебегают от одной лужи к следующей, чтобы продолжить свой путь до самого дома. Эвар громко хохотал, Йон улыбался, они оба были довольные и счастливые, это были минуты, когда один из них открыл другому дверь в свое детство.
– Ну, держись сынок, сейчас мамка нас заругает, а если и накажет, то стоять будем в одном углу вместе, хорошо?
– Хорошо пап! Согласен! – ответил Эвар и вновь засмеялся.

После семейного ужина дети играли, Льот делала уборку на кухне, а Йон, ни слова не сказав жене, не пошутив, как обычно по вечерам, молча, ушел в свою комнату и уселся в кресло. Его уже несколько месяцев тяготил однообразный быт и рутина, которые, как болото затягивали его. Он анализировал свою жизнь, признаваясь себе в том, что вокруг ничего интересного не происходит не считая, разве что, неприятностей по хозяйству, которые расстраивали его. Но, разве починка крана или замена электропроводки вносили в жизнь разнообразия, были значительными событиями или приключением?

Повседневность, обыденность! Каждый день, как белка крутишься по кругу: утро, дом, работа, детский садик, снова дом, огород, опять дом, вечер и вновь все сначала. Дальше мысль потекла по иному руслу, напоминая, что практически все живут так, и ничего ужасного в этом нет, зато в этом потоке ежедневных событий существует стабильность.
В этот момент к Йону подошёл Эвар и сказал, что хочет спать, а это значит, что пора Йону рассказать ему сказку про мальчика, который жил в деревушке, ухаживал за коровами, козами, кроликами и курами, летом собирал яблоки и складывал сено на сеновале.

 – Папа, а мальчик один, что ли жил? – спросил сквозь сон Эвар, когда Йон уже заканчивал свой рассказ.
– Нет, сынок, не один, а с мамой и папой, просто он им много помогал. У него были и друзья, они все вместе ездили купаться на речку, и на рыбалку ходили.
– О, а мы с тобой поедем на рыбалку? – сказал Эвар мгновенно проснувшись, услышав слово рыбалка.
– Конечно, поедем, только сейчас давай, сынок, спать, хорошо? – сказал Йон, повернувшись на левый бок.
– Хорошо, папа, давай.

Эвар заснул, а Йон призадумался. Что было бы, если бы он не помирился тогда с Льот, когда еще только встречался с ней и они сильно повздорили? Где бы он был сейчас, кем был, что делал и как жил? И почему нельзя предвидеть всё наперёд?
Опять одни и те же вопросы и как всегда без ответов. Йон потихоньку встал с кровати, чтобы не разбудить сына, вышел в гостиную, нашёл в полутьме ручку и толстую тетрадь, пришел на кухню, включил свет и начал взволнованно вспоминать, а затем записывать все значимые поступки и события в своей жизни. Начал он с детства, с непривычки, рука быстро устала, но Йон не обращал на это, никакого внимания.
Мозговой штурм мог длиться до утра, но среди ночи его прервали слова Льот, внезапно вошедшей в кухню:
 
 – Йот, уже третий час ночи, ты чего не спишь? Что ты пишешь?
 – Ничего, ничего, – Йон быстро свернул тетрадь и спрятал её за спиной.

Он несколько минут смотрел на жену красными воспалёнными глазами, его волосы стояли дыбом, в этот момент он чувствовал, что ему не хватает воздуха. Молча пройдя в спальню, он взял брюки с футболкой, и начал одеваться. Всё это время Льот стояла и смотрела на него озадаченным взглядом, пытаясь понять, что с ним происходит.

– Ты зачем переоделся? Ты куда? Да, что с тобой случилось, ты можешь мне объяснить?
– Всё случилось, всё и ничего, одновременно.
Он вновь вернулся в спальню, взял тетрадь и направился к двери.
– Что ты такое говоришь? Ничего не понимаю! – произнесла Льот, с ужасом разведя руки в стороны

– Для тебя ведь всё очевидно, не правда ли, Льот? Наша встреча, свадьба, рождение детей? А, если бы я не пошёл к тебе тогда мириться? – он вдруг замолчал, а затем, чувствуя, как путаются его мысли, продолжил, – чёрт побери, при чём тут ты?
Услышав его слова, Льот испугалась еще больше:
– Ты куда, Йон? Прошу тебя, перестань молоть чепуху!
– Чепуху? Для тебя это чепуха? Кхм, конечно, для тебя это само собой разумеющиеся события... стечения обстоятельств! А, как же любовь? Ты ведь меня любишь? – говорил Йон, смотря на Льот испытывающим взглядом.
– Конечно, люблю! Да, объясни, зачем ты меня спрашиваешь об этом, что случилось? Куда ты, на ночь глядя, собрался?
 
– Я тоже тебя люблю, очень сильно, и Эвара с Бонди тоже люблю, – сказал Йон, – но, я разобраться не могу где я так...
Он не успел договорить, так как из детской донесся плач проснувшегося Бонди, и Льот поспешила к нему. Йон схватил тетрадь и выбежал на улицу.

На улице было свежо, полная луна хорошо освещала ему путь, но в эти минуты он не знал куда приведет его этот путь.  Он добежал до заброшенного стадиона, бережно держа в руке исписанную тетрадь. Его мысли путались, сердце бешено колотилось.  Пройдя ещё несколько шагов он, буквально утонул в зарослях сочной травы, и перевернувшись на спину, уставился в звёздное небо.

Как всегда, – подумал он, обращаясь к звездам, – миллионы лет болтаетесь на небосводе, будоражите головы людей, на которых вам начихать, а что творится, например, со мной или другими, вам все равно. Одного только не хотите помнить: и у вас, звёзды, настанет конец.
Йон, уже не контролируя себя, вдруг зловеще захохотал:
– Не догорите, так поглотит чёрная дыра!
Затем он повернулся на живот, опёрся руками, утопающими в траве, на землю, попытался вставать, но, вдруг его рассудок помутнел, в глазах потемнело, и он потерял сознание.                ***

Когда Йон открыл глаза, он увидел несколько человек, но, судя по гулу, доносившемуся отовсюду, можно было догадаться, что людей, собравшихся возле него, было намного больше. Голова кружилась, в нос тыкали какой-то вонючей ваткой, а он пытался разглядеть и понять, кто они, эти люди, но, когда, наконец, увидел - не поверил своим глазам: «Этого не может быть!».

Мак и Серж подняли его на руки и куда-то понесли по улице, затем, усадили на лавочку возле школы. Йон осмотрелся и начал тереть руками глаза, постоянно повторяя про себя: "Что происходит? Где я? Что за одежда на мне, какие-то брюки, начищенные до блеска туфли! Я такое не ношу уже давно, со школьной поры. Школа! Этого не может быть, ведь школа, в которой я учился уже давно не существует! А откуда здесь Мак и Серж, в возрасте пацанов, ведь сейчас им уже давно за двадцать! И почему они так странно смотрят на меня?" 

– Что, чёрт возьми, происходит?  – с ужасом спросил Йон, обращаясь к Маку и Сержу.
– Ты в обморок грохнулся! – ответил Мак, вновь наклонившись к нему, прикладывая ватку под нос.
– Фу, ну и воняет же, прекрати Мак! – сказал Йон, ненавидевший запах нашатыря.
– Пришёл в себя? Терпи! – тут же заявил Серж.

– Где я? Никак не пойму, это правда или сон? – размышлял вслух Йон, не обращая внимания на реплику Сержа.
– Может, тебя ущипнуть, Йон? – попытался пошутить Мак, держа наготове ватку с нашатырем.
– Да, давай! – ответил Йон и тут же закричал от боли –Аааа! Хватит! Синяк же останется!
– Ну, вот теперь понятно – оклемался! Вставай, пойдём в класс, там нас заждались, оценки перепишем и домой.

Мак подхватил Йона под руку и попытался вместе с ним пойти к школе
– Нет, не надо! Не надо меня никуда тащить, – закричал Йон, пытаясь освободиться от школьного друга, но Макс все же не отпустил его.

"Что ж это такое происходит со мной? – размышлял Йон, идя в класс. – Вроде не сон, но, если не сон, как такое может быть? Я же помню, я действительно падал в обморок в школе, но, это было в 9 классе на линейке, в актовом зале! С тех пор прошло уже очень много времени, а я вновь тут? Хм...»
Он потрогал стену – настоящая! «Значит, надо разобраться, как я здесь оказался!»

– Ты чего, Йон? Опять плохо? – спросил Мак, вновь посмотрев на него.
– Нет, нет, всё хорошо, со мной все в порядке. Только, ... эм, как-то... всё...– добавил Йон, не зная, как объяснить этому мальчишке о том, что происходит с ним, взрослым мужчиной, имеющим двух сыновей.
– Ты можешь объяснить, что случилось? Я тебя не пойму, ты какой-то сам не свой, – взволнованно сказал Мак, подходя поближе к Йону.
– Все в порядке, ничего, особенного. Пойдём, это я просто от обморока отхожу, ответил Йон, понимая, что друг находится в своем временном измерении, который он, Йон, прошел с ним уже очень давно.

" Может это Время дает шанс изменить какой-то выбор, сделанный мною ранее? Или шанс исправить что-то? Только что?" – лихорадочно думал Йон, заходя в класс.

На него сочувственно смотрели одноклассники, все еще не понимающие, отчего он упал в обморок у них на глазах. Но он глядел на них не менее удивленно, ведь они в данное время были его СВЕРСТНИКАМИ. "Все такие же юные, и у каждого в голове множество надежд и мыслей на будущее, благодаря которым они мечтают реализовать в жизни все, потому что в этом огромном мире они уверены, что могут абсолютно все! ".

Йон смотрел на знакомые лица и любовался ими, старался запомнить их, понимая, что в том Времени, откуда он «появился», у каждого из них уже своя жизнь, отличная от этой.
Он наблюдал, как классный руководитель по имени Хельга, диктовала оценки, и все ученики внимательно записывали их.  И тут вдруг, Йону-школьнику стало тоскливо, он захотел домой, где тепло и уютно, где всегда, когда голоден, найдётся домашнее молоко и сыр, сделанный заботливыми руками матери, где яблони уже зеленеют, а ветерок гуляет в березках, растущих возле родного дома.

" Эх, и ведь это никому не расскажешь, – с досадой подумал Йон – ведь никто не поверит! Но, стоп, как никому? А дневнику? Ведь обо всем этом можно написать в тетрадь, правильно, точно, так и сделаю: приду домой и всё запишу".
Урок заканчивался и класс начал потихоньку шуметь. Учительница, закрывая школьный журнал, сказала, улыбаясь, что все могут быть свободны. Все радостно выбежали из класса, и уже через пять минут Йон с Маком шли привычным маршрутом домой.

– Ну что, сейчас на рыбалку рванём? – предложил Мак, похлопав друга по плечу.
– Не, сегодня не могу Мак, мне ещё как-то не по себе от обморока…
– Ну вот! Мы же договаривались!
– Да ладно тебе, дружище, не дуйся, завтра съездим, – ответил Йон, улыбаясь Маку.
– Завтра, так завтра, ты только, это… больше в обморок не падай! – сказал Мак и поспешил к своему дому, из которого навстречу друзьям выбежала немецкая овчарка, любимая собака Мака, считавшая обоих парней своими лучшими друзьями. Вначале она подбежала к Маку, а затем к Йону. Он присел возле нее и начал с грустью гладить, понимая, что в данный момент только ему известно, что спустя несколько лет она сдохнет и для Мака это будет первая трагедия в жизни.
– Мак, я пожалуй, пойду домой, что-то у меня голова кружится, – сказал Йон другу, отпуская собаку.

Он подошел к своему дому и убедился, что во дворе все было именно так, как весной в его последние школьные годы: цвели вишни, яблони, и сливы; поражали аккуратностью грядки; всюду стояли бочки, наполненные водой, для полива деревьев и грядок. В душе Йона что-то защемило. Он подошел к дому, дёрнул дверь – закрыто, но, тут же, ничуть не удивившись, нашел в кармане ключ, открыл замок и вошёл в дом. Это был его родной дом! Он быстро снял обувь, достал сыр из холодильника, отрезал кусок и откусил от него небольшой кусочек, чтобы убедиться – я, в детстве! Это показалось ему правдой, потому что он помнил этот вкус, и сейчас еще раз почувствовал: такое удовольствие он получал только от сыра в собственном доме. Ему бы поверить в это чудо, но он, пытаясь познать происходящее, громко произнес:
– Этого не может быть! – и глубоко вдохнул воздух.

Не выпуская сыр из рук, он начал обходить дом.  Ничего не изменилось, всё – вещи и мебель – стояли и лежали там, где были тогда, в то «Время». Некоторые из вещей Йон брал в руки и рассматривал с особым трепетом и любовью. Затем он посмотрел в окно, и увидел незнакомого парня, идущего по улице, но тут же вспомнил его.

В тот день они с Маком договорились идти на рыбалку, и когда Йон копал червей в своем дворе, он увидел, как этот парень зашёл к Фие, подружке Йона. Они вместе вышли из ее дома, но тут же начали ссориться, и он её толкнул. Йон решил вмешаться и, конечно, парень врезал ему так, что девушка начала плакать и ещё долго не могла успокоиться. Но, это было в «то время», а сейчас должно быть совсем иначе, решил Йон, подбадривая себя: "Так, нужно срочно действовать!".

Он выбежал на улицу, оторвал штакетину от забора, затаился у забора на заднем дворе так, чтобы его не было видно. Долго ждать не пришлось, парень и Фия вышли из дома, и почти сразу, как тогда, начали ругаться, затем парень толкнул Фию, потом второй раз, и она упала. Йон выскочил из укрытия, быстро подбежал к парню, тот обернулся и Йон, без предупреждения, огрел его два раза по плечу. Парень упал от боли.
– Уходи отсюда прочь, и не смей её больше трогать, – нагло посмотрев на обидчика, угрожающе прокричал Йон.
Как ни странно, парень молча поднялся и убежал. Йон помог Фие подняться с земли, отряхнул её платье, и тут же увидел, как она ошарашено смотрит на него.
– Больше он тебя не тронет – спокойно сказал он, чтобы хоть как-то успокоить девушку.

– Ты…, как будто ждал, что он меня ударит – то ли сказала, то ли спросила Фия, продолжая внимательно смотреть на Йона. 
– Пошли, пошли я тебя доведу до порога, – не обращая внимания на ее слова, сказал он, – Попей горячего чая и тебе станет легче.
– Хорошо. Спасибо тебе...
– Пока, – попрощался Йон, и тут же вернулся в дом.

А в доме была мама! Он буквально кинулся к ней и обнял, чем очень удивил ее. Они поговорили не долго, но эти минуты были по-своему дороги ему, после чего она напомнила о том, что пора заняться хозяйством. Йон прекрасно помнил свои обязанности, помнил где и для кого лежит корм, потому он с радостью взялся выполнять былые обязанности, вот только рвать траву для кроликов, как и в детстве, ему не хотелось. 

К тому времени как Йон выполнил «хозяйские поручения», с работы пришел отец, и они вместе, как в «те времена» всей семьей разместились за обеденным столом, а после трапезы Йон достал тетрадь, и начал писать о важных, а главное, предстоящих, но уже известных ему, событиях из своей жизни, помечая на полях приблизительные даты их свершения. "Забавно, – ловил он себя на мысли, – пишу дневник для себя на будущее» – после чего написал на тетради название: «<Дневник наоборот>»

Времени на описание ушло много, около четырёх часов. Как раз уложился к встрече коров с пастбища, которые, как он понял, тоже узнали его. Затем, немного поиграл с друзьями в баскетбол, правда, на площадке, и это невозможно забыть, было только одно кольцо.

Наступил вечер и тут Йон чуть не совершил роковую ошибку: возвращаясь с Маком домой, он вдруг решил все ему рассказать, но, вовремя одумался: дневник буду беречь и никому не буду рассказывать, что со мной произошло, ведь это мне, а не им Время дало возможность вернуться в детство!
Йон с непонятной радостью и одновременно с грустью, лег в свою постель и сразу заснул. Прожитый день был насыщен множеством необычных событий, а впереди новая жизнь, правда, он теперь знает всё, что ждет его в ближайшем будущем.


***

Открыв глаза, Йон подумал, что просыпается в доме родителей, но увидел не свою комнату, а голубое безоблачное небо, и тут же почувствовал, что лежит на земле. Как и в случае у школы, над ним склонились люди, которых он хорошо знал, потому что это были его друзья и знакомые из «настоящего времени». Они с тревогой смотрели на него, после чего, подняли и отнесли на трибуну. Эти люди выглядели намного моложе, чем те, с которыми он недавно общался в городе.

– Что случилось? С тобой все в порядке? – спросил, склонившись над ним Хёгни, как всегда с сигаретой в зубах.
– Голова кружится и болит... – ответил Йон, оглядываясь по сторонам.  Он понял, что находится на трибуне стадиона, куда его знакомые пришли пообщаться и «поболтать за жизнь».   Возле него стояли ещё два хорошо знакомых ему человека, это Инга и Вард. Последний, как и Хёгни лучший друг, а вот Инга, если память не изменяет, вроде бы хотела встречаться с ним.

– Мужики, пить, хочу пить...– буквально простонал Йон.
– Есть только пиво, будешь? – сказал Вард, протягивая бутылку с пенным напитком.
– Да, давай!
Йон сделал несколько больших глотков и осмотрелся: на трибунах сидели одноклассник Йорди, Хельга и Геста - подружки Инги, ещё Хакон и Тьёдвальди. Голова почти перестала кружиться, но головная боль не проходила.

Йон сделал ещё несколько глотков, пытаясь утолить сильную жажду.
– Ну, что друг, порядок? – спросил Хёгни, все еще стоящий рядом. 
– Да, только голова еще больше болит, а что со мной случилось? Как я оказался на земле?
– Ты стоял рядом с нами, потом сказал, что голова кружится, и вот ты уже лежишь на земле. Наверно обморок, да? – ответил Хёгни, разведя в недоумении руки.

– Да, скорее всего обморок, - добавил Вард.
– Ясно, а какое сегодня число?
– Решил пошутить? Значит, тебе уже лучше, – сказала Инга, взяв Йона за руку пытаясь нащупать его пульс.
– Семнадцатое сентября, – ответил Хёгни и засмеялся.
– А, год, какой год? – продолжал задавать вопросы Йон.

– Да, ты чего? Две тысячи четвёртый! Ты что, ничего не помнишь? – услышал он беспокойные слова всех сразу. 
– А, как меня зовут? – заулыбался Йон и все сразу, вздохнув с облегчением, засмеялись в ответ, – Да, видели бы вы свои лица!
– Ну и шуточки у тебя! – сказала обиженно Инга. Она уже не искала пульс, а сидела рядом с Йоном, и, продолжая держать его за руку, нежно улыбалась. Какое-то время они болтали ни о чем, как ни в чём не бывало, пока Йот не почувствовал, как что-то подобно разрядку тока, не оглушило его сознание.

" Стоп! Что же это такое со мной? Какого чёрта я здесь делаю? Я думал, что проживу жизнь заново с того момента как... А, где моя Льот? Я же с ней должен встречаться, или нет? Сегодня семнадцатое сентября, значит, чёрт подери, но, я не помню! Мне необходимо срочно домой, чтобы прочитать дневник, надеюсь, он сохранился..."

– Я, пожалуй, пойду домой. Что-то голова все больше, и больше болит. Пойду прилягу, – сказал Йон и начал со всеми прощаться.
– Может тебя проводить? Мало ли, опять плохо станет? – сказал Хёгни, спускаясь с трибуны.
– Йон, останься, побудь со мной – кокетливо строя глазки, попросила Инга.   
– Провожать меня не надо. Инга, не обижайся, завтра встретимся.
– Ну вот, вчера ты такой нежный был со мной, а тут убегаешь. Йон, я тебя не узнаю!
– Завтра, Инга всё завтра.
Йон помахал всем рукой и пошёл в сторону дома, оставив на трибунах озадаченных друзей.

"Нужно срочно домой, всё сверить. Оказывается, я уже стал встречаться с Ингой, тут, в этом времени! Но, причем здесь Инга, я же должен сейчас быть с Льот, что же я натворил?"   

Йон спешил домой, не замечая знакомых, не обращая внимания на всех, кто встречался ему по пути. И вдруг, что-то заставило его поднять голову, и он увидел, как по улице идёт Льот, красивая, нежная и родная, его Льот! Да, немного угрюмая, чем-то озадаченная или расстроенная. Он свернул в проулок и стал наблюдать за ней, не решаясь подойти. "Какая же она прекрасная, а главное, родная! Как же мне вести себя с ней после всего, что произошло? Я же не знаю, не понимаю, почему я сейчас не с ней? Надо срочно идти домой, там, в дневнике есть все ответы". Он опрометью бросился к дому, в дверях чуть не сбил с ног свою маму, быстро снял обувь и рванул к себе в комнату.

– Куда ты так торопишься? Что случилось, сынок? – спросила она Йона, озадачено глядя на него.
– Всё и нечего мама, случилось всё и ничего не случилось. Одновременно, понимаешь? – ответил он, буквально влетая в свою комнату.

Плотно закрыв дверь, Йон начал искать дневник, и, наконец, нашёл его в старом дипломате, точнее не только его, а сразу несколько, в том числе и "Дневник наоборот". Йон быстро перебирал дневники, стараясь найти самый новый, найдя который, открыл страницу с последней записью, затем перевернул несколько листов назад и начал читать:

" 10 сентября 2004 год. Сегодня день, судя по "Дневнику наоборот", когда я должен был идти к Льот, чтобы помириться с ней, но я не пошёл. Вечером, гуляя с друзьям, я увидел её, идущую откуда-то, и специально, чтобы Льот видела, обнял и крепко поцеловал Ингу. Я поменял события и это подтвердила Инга на стадионе 17 сентября 2004 года! Значит, с Льот мы не помиримся, я изменил события, значит и мое будущее станет иным!»

Горячие капли слёз покрывали страницы дневника. Через несколько минут дневник выпал из рук Йона, и он упал на колени и зарыдал. "Что же это? Это сделал Я? Как я посмел нарушить события? Сам от себя я получил послание в виде будущих событий, был в курсе того, что будущее связано с прошлым, пусть я и не понял каким образом это происходит... но зачем? Зачем я втянул себя в эти сети Времени, и тем самым, допустив ошибку, испортил себе жизнь?»

Горечь обиды сдавливала грудь, как в тисках.
– Глупец! Не только себе, но и Льот. – повторял он, и слёзы продолжали течь по лицу, лились бурным потоком, капали с подбородка.
– Льот, Льот, как же я тебя люблю! Как ты нужна мне! О, нет, а как же Бонди и Эвар! Только не это!" От осознания того что он, возможно, больше никогда не вернется к своей семье, Йон вновь потерял сознание, чувствуя лишь, как проваливается в пустоту, и ей нет ни конца, ни края.

***
Когда Йон, в очередной раз открыл глаза и увидел небо, звёздное ясное небо, у него все так же болела голова, казалось, раскалывалась пополам, а еще тряслись руки. Он пролежал так около десяти минут, пока не почувствовал тело целиком.

"Мерзавец, как я посмел совершить такую глупость, семья для меня всё, значение остального несоизмеримо с ней. И вот чем я отблагодарил свою семью, я, глупая человеческая натура, которой всегда всего мало, чего-то не хватает".

Йон сел, глубоко вздохнул и огляделся: луна ярко освещала место, где он находился, вокруг были трава и кустарники, и еще что-то лежало рядом. Йон протянул руку и понял – это был дневник. Он встал и пошёл к ближайшему фонарю, освещавшему улицу.
"Стоит ли вообще читать все, что в нем написано? Жизнь уже разрушена, и для мня не имеет никакого смысла без Льот и детей. Каким надо быть человеком, чтобы уничтожить то, что есть лучшее в твоей жизни? Глупец, зачем я начал писать этот чёртов дневник!". 

Подойдя к фонарю, он узнал место, и понял, где находится: он стоял на пути домой из детского садика. Казалось, ещё вчера он и Эвар бежали по этой дорожке по лужам. Йон опёрся на столб фонаря, открыл дневник, перелистал его, остановившись на последней записи, и медленно прочел: "Сегодня я начал этот дневник, в котором записал все важные события, происходившие в моей жизни, продолжу записи в будущем. Сегодня пообещал Эвару съездить на рыбалку, думаю это произойдет в следующие выходные".

Йон, по привычке, свернул тетрадь в трубочку и пулей побежал домой. Дверь была не заперта, он ворвался в дом, снял обувь и помчался на кухню. На кухне сидела сонная Льот.
– Ты где был? Куда ходил среди ночи? Я с ума чуть не сошла, Бонди уснул через пять минут, я вышла, а тебя уже нет! Уже давно нет! Я же, переживаю, – шептала, мгновенно проснувшаяся Льот, боясь разбудить детей. 

– Я, я ...– пытался что-то вразумительное сказать запыхавшийся Йон, но не мог.
– Что с тобой? Да, что случилось, Йон, – продолжала задавать вопросы встревоженная Льот.
– Всё и ничего, случилось всё и ничего не случилось! Просто я очень люблю, тебя, – ответил Йон, обнимая и целуя жену.

Эвар мирно сопел в кровати, Бонди спал, как обычно, раскинув ноги и руки в разные стороны. "Иногда некоторым событиям лучше и не происходить в жизни, а некоторые события должны обязательно свершиться, только лишь для того, чтобы понять, что ты счастлив, и не надо задумываться "что бы могло произойти, если...» – подумал счастливый Йон, засыпая со спящей на его плече Льот.