Петербургская рапсодия. Начало

1
Потерявшее солнце
небо сыплет крупу водяную на град,
как дорожный инспектор,
прекращая движение соци-
ума вдоль суматошно теснящихся гряд
улиц, бездны проспектов.
Неурочный визит
протекает на фоне холодной погоды,
что по-своему стильна для каменных мест.
Одинокая тень — беспокойный визирь
силуэта, бредущего в лучшие годы.
2
Здравствуй, Питер. Бреду
я по лужам к тебе из ненастного марта
в майский солнечный день,
возвращая долги всем циклонам, взыскуя разорванных туч,
как в бреду,
повторяя заучено старую мантру:
"Невозможно войти в эту реку ещё..."—
и нервируя тень.
3
Непонятная тишь. Даже чайки уткнулись в гранит...
Всех святых вынося, Цицерона
из проклятой Швейцарии толпы возносят у броневика.
Всадник скорбный на медном коне над Невою молчанье хранит...
Скоро будут сибирские руды везде, только грянет Аврора,
а пока канет город в тумане и моросью плачут века.
*
Гимназисточки (ах, что за прелесть!)кричат юнкерам:
"До свидания! В Летнем саду, господа, мы увидимся завтра"
(первой светит чужбина, вторую матросы распнут,
третьей — тут за паёк
каждодневно печатать расстрельные списки в Чека)... Не Коран,
и не Библия, нет! — проповедует кость динозавра;
в отсыревших подвалах — боёк.
4
Голоса — сиротливые спутники тел,
обречённых на бренность,
в губ открытый провал возвращаются
из эмпирей
резонансом глагола и тем
к тем, которым хотелось
их услышать скорей.

Кванты связанных душ
невесомы, как пламя свечи.
Эти кванты,
что распались в пространстве
на тень и предмет,
небом сорванный куш
на земном тяготеньи к любви
и любви адекватность,
на обыденность чуда и сонмы примет,
повторяют друг друга движенья
отраженьем в воде,
дробью букв,
голосов бестелесным скольженьем
от удачи к беде.
5
Что же прячут ресницы, прикрытые прожитой жизнью,
                за руиной лица?

                В обнищавшей стране Мнемозины
                годы ходят в обносках, но безукоризнен
                балахон пришлеца —
                хоть пылинки сдувай. В магазинах
                закрывают не ставни, а ставки
                продавцы — наподобье крупье.
                Их товар — непреклонность судьбины.

                Отыграв, отмолив, не представить,
                а предстать остаётся и сгинуть в копье
                высоты ястребиной.