Цирк Отчаянье миледи

Пьеса-ужасы

Блуждая лесом вдоль реки,
Мне повстречались мужики.
Один был худощав и свеж,
Другой невежа из невеж.

Я путь домой хотел спросить,
Или где здесь перекусить.
Вот тот, что свеж давай мычать,
И на последнего кричать.

"Ступай, он съел себе язык,
Из уст его то лай, то рык.
Вон там на острове - село,
Есть, кстати, лодка и весло."

И как-то странно посмотрел,
Лицом и телом побелел.
И тотчас словно заговОр
Я вскинул с пояса топор.

Спустился к лодке, где причал
А в голове мужик мычал.
Его мне звуков не связать,
Но что-то он хотел сказать...

И вот на берегу другом,
Я вышел и гляжу кругом:
Разбит пошарпанный шатёр,
Двух девок, может быть сестёр.

Колодец, рядом дивный луг,
"Эй там!" - я кликнул двух подруг.
Они увидели меня,
"День добрый, я не ел три дня".

Со смехом, с ласкою, добром,
Мы с ними сели под шатром.
На стол накрыли за мгновенье,
Чудесны были угощенья.

Одна вдруг молвила: "Фиеста!",
Я распросил их, что за место?
- Бродячий цирк на этом месте
Проводит фестиваль лет двести.

- А кто ж сюда приходит к вам?
И холод дал по рукавам:
- Порою дети, их отцы,
Бродячий люд и мертвецы.

Оторопел я от ответа.
Оговорилась дева эта?
Но размышлять не получилось,
Перед глазами помутилось.

И снится мне во сне мужик,
Упал, встаёт: уже старик.
Открывши свой беззубый рот
Ко мне он руки подаёт.

Я от него, а он за мной,
Бежит так быстро, Боже мой.
Вот вроде чудом отрываюсь,
Но обо что-то спотыкаюсь.

Упал навзничь, не чуя тело,
Перед глазами побелело.
Так хорошо лежу, тепло,
Вдруг что-то снизу потекло.

Кровавый берег той реки,
Где повстречались мужики.
Лежу в кровавом междуречьи,
И всюду кости человечьи.

И я подняться не успел,
Ко мне беззубый подоспел.
Схватил меня он за плечо
И резко стало горячо.

Немого, что без языка
Вдруг стала впитывать река.
Невежа тот, стоявший рядом,
Сверлил меня безумным взглядом.

Из уст его раздался вой:
"На фестивале будем мы с тобой!".
Мыча бурлила плоть калеки,
И на глаза упали веки.

Очнулся: скверная поляна
Высокорослого бурьяна,
Глаза руками я протёр:
Ни следа, где стоял шатёр.

Хотел я крикнуть, не сумел,
Язык немного занемел.
Плечо рукою крепко сжал,
Озноб по телу пробежал.

Приснилось, видимо, бывает.
За лесом солнце догорает.
Мой голод шёл со мной три дня,
И вдруг укрылся от меня.

Сейчас бы к дому, сесть у печки...
Гляжу, и дым валИт от речки:
Не видно вытянутых рук.
В лесу раздался странный звук.

Мгновенье и исчез туман,
Я удивился: тут и там
Жонглёры, мимы, скоморохи,
Уродливые люди-крохи.

Идут, снуют, шумят, шныряют,
Огонь дыханьем извергают.
Среди людей горит костёр,
А в стороне стоит шатёр.

И я решил к шатру пробраться,
Да так, чтоб им не показаться.
Иду, ступаю, осторожен,
А на пути хлам всякий сложен.

Упал, споткнулся об полено
Гляжу: за пологом арена,
И девица спиной стоит,
Меня к ней тянет, как магнит.

К какой-то сетке прислонился,
Вдруг сзади кто-то завозился.
Я в один миг, как захмелел
И к ней в шатёр войти хотел.

Но костянистая рука
Из тьмы седого старика
Зажала сзади крепко рот,
Я обернулся: слеп, как крот.

Довольно случай этот редкий:
Средь хлама груд сидел он в клетке.
И понял я, что человек
Здесь доживает жизни век.

И не успел я рта раскрыть,
Как он мне начал говорить:
"Что, хороша, скажи, красотка?
И как всегда: туман и лодка?

А знаешь, парень, что здесь было?
Она, поверь, не позабыла.
Из года в год здесь цирк стоял,
И приходил и стар, и мал.

Влюблённых двое выступали
Под купол ввысь вдвоём взлетали.
Руфаго, крепкий, гибкий в теле,
Красавец, все девчонки млели.

С ним белокурая красотка:
Лицом прекрасна, нравом кротка.
И всё у них было прележно,
Жизнь продолжалась безмятежно.

Руфаго за любовь миледи
Завидовали их соседи.
У них любовь была, ей Богу,
Но кто-то перешел дорогу.

Шарманщик злобный, плоть с дерьмом,
Похоже тронулся умом.
С чего он смелости нашёл?
К миледи свататься пришёл.

Та рассмеялась ему в рожу,
И ненависть ввела под кожу.
Он за обиду расплатился!"-
Старик вдруг сел, перекрестился.

"Так вот", - он снова захрипел.
"Сгубить Руфаго захотел.
И не сыскал подлей уловки:
Надрезал трос его страховки.

... Арена, шум толпы и смех
Стихает зритель, свет наверх.
Под ликование и свист
Вдруг появляется артист.

Гимнаст стремительно взлетает,
С колец на трос перелетает,
Тройное сальто, оборот,
Вздыхает, охает народ.

По телу дрожь и холодок,
Фонарь метнулся резко вбок.
Миледи с обручем в подвесе
Звездой метнулась в поднебесье.

Красиво выступали двое...
Он не оставил их в покое.
Руфаго, завершая номер,
В тот вечер рухнул вниз и помер.

Сорвался, лопнула страховка,
Скотиной срезанная ловко.
Рассёкший воздух женский крик
У полога шатра поник.

Лежало тело недвижимо,
И что уму непостижимо:
Упавший встать уже не мог,
Никто бедняге не помог.

Миледи всех навзрыд молила,
Помочь Руфаго встать просила.
Но люди прятали глаза,
Над цирком грянула гроза.

Не знаю, все её любили,
Но столько боли причинили
В беде ей руку не подав,
Не знаю, может, я не прав.

Да что за люд, сплошные гады,
Руфаго смерти были рады.
Все молча стали расходиться,
Кто отдыхать или напиться.

И вот в отчаянье миледи
Рыдала, утопая, в бреде.
И сидя уже в луже крови
Вдруг крикнула, сдвигая брови:

"Господь мирской, услышь и внемли!
Я проклинаю эти земли!
Людей, гори они в аду,
Пусти к чертям в сковороду!"

Все вздрогнули, таким был крик,
Как яростный зверинный рык.
Шатёр грозою рассекло
И дико сверху потекло.

Исчезло с кровью утром тело,
Шатёр как сросся! Что за дело??
Миледи словно испарилась,
Но каждому она приснилась.

В её руках сковорода,
В ней каждый из людей - еда.
Смеётся, жарит, масло льёт
И кровью в каждого плюёт.

Её рассудок помутился,
И дъявол в теле поселился.
Миледи, дъявольская дочь,
Сожгла Руфаго в ту же ночь.

Ох, страшная была погодка,
Пришла к шарманщику красотка.
И отдалась ему всем телом,
Прося услугу между делом.

Она просила только мести
В ближайшие лет двести.
На привязь посторонних брать,
Язык с глазами вырывать".

На лоб мне капля вдруг упала,
Другая на руку попала.
Над нами ливень занимался,
А старый всё не унимался.

"Та ночь кровавою была,
Ох, сколько жизней отняла
Миледи, чёрная девица,
В ту ночь насытилась, как львица.

Те двое стали палачами:
Жонглёр напичкан был мячами,
И вместо глаз торчат мячи...
Испуган? Только не кричи.

Тех, кто огнём метал из уст,
В ночи угробил шейный хруст.
С бензином в бочку сложенЫ
И той же ночью сожжены.

У укротителя зверей
Обглодан череп у дверей.
Чудак-мужик, сидевший в тире,
Расстрелян из ружья в сортире.

Кататель, долбанный, на пони
Убит копытом в лоб в вагоне.
Навоз ему в живот набили
И льву сбежавшему скормили.

У сладкой ваты продавца
Волокна срезаны с лица,
И с палкой сахарной во лбу
Теперь лежит в своём гробу.

Кого в костёр, кого вином,
Кому-то в голову бревном.
Следы кровавых сочных луж,
Десятки умершвлённых душ.

Деянья тех кровавых рук
Скрывал шарманки тихий звук.
Руфаго смерть отомщена,
Душа миледи сожжена.

Ты к ней, приятель не ходи,
Со мною лучше посиди.
А, кстати, может видел ты
За самой речкою кусты,

Шарманщик-демон там сидит
С ищейкой путников глядит..."
Подумал я, что часом брежу
Немого вспомнил и невежу.

"Так вот", - отхаркивая глухо,
Слепой старик шипел на ухо.
"Ищейку этот гад меняет
На новую, а ту съедает.

Сегодня фестиваль, раз в год".
И старый крепко стиснул рот.
Зашились ниткою уста
И постарел лет на полста.

Шарманку слышу за спиной,
И озарился лес луной.
Пустые ямы бывших глаз
Кровавой жижей пОлны в раз.

Повсюду бродят мертвецы:
Жонглёры, мимы-подлецы.
Миледи стройная спина
В гнильё луной поражена.

Не знаю за какой мне грех
Был послан этот страшный смех.
Немой с невежей за спиной
Вдруг появился под луной.

Ах, этот сволочной шарманщик-
Не кто иной, как тот обманщик,
Что указал мне путь на лодку.
Вдруг впился он немому в глотку.

Тот словно этого и ждал...
Что было дальше не видал.
Но чья-то мерзкая рука
Меня лишила языка.

Глаза с трудом открыл, встаю,
Харкаю кровью и плюю.
Вдруг кто-то в ухо мне орёт:
"Ну что, очнулся? Дуй вперёд!"

В лицо мне дышит этот гад,
Со рта его зловонный смрад.
Гляжу, аж голову мутит:
Шарманщик предо мной стоит.

Пытаюсь в ужасе кричать,
Башкой без языка качать,
Я блею как овца в плену,
Сбивая с глаза пелену.

Себе я не принадлежу?
Я больше слова не скажу?
Меня убьют? Заистерил.
Невежа вдруг заговорил:

"Пойдём искать сюда захожих
На нас с тобою непохожих,
Всех тех, кто встанет на пути.
И знай, со мною не шути".

Мне вспомнился слепой старик,
Немой, отрезанный язык.
Не чуя ног, под страхом смерти
Словно толкали в спину черти,

Мы шли вдоль речки берегами,
Он бил по рёбрам сапогами.
И вдруг услышали мы свист
Гляжу, навстречу нам турист.

"Я путь домой хотел спросить",-
Тот парень начал голосить.
А я ему давай мычать,
И на шарманщика кричать.

"Ступай, он съел себе язык",-
Я вспомнил тот зловонный рык.
"Вон там на острове - село,
Есть, кстати, лодка и весло."

В глаза я парню посмотрел,
С испуга, может, побелел,
Его остановить не смог...
Никто бедняге не помог!

(16-XI/2016 г.)