Два дебюта

Со школы у него медаль и цель;
Кровавые и кровные – с филфака.
Он грыз гранит науки, точно зверь,
Чужое мненье впитывал со смаком.

Учёности его созревший плод
Упал под пресс тяжёлым фолиантом
И запустил звезду на небосвод,
Хоть не блистала звёздочка талантом.

Но выверены чётко слог и стиль
По правилам, по нормам, по лекалам.
И нужные проблемы вдоль и вширь
Разобраны в старании немалом.

Учёл он время, место, спрос и власть.
Всё подогнал, отладил, густо смазал.
Всё как учили, по заказу, в масть:
И лесть, и ложь, и фарс, и даже стразы.

Он критикой обласкан и в струе.
Со всех сторон он правильный и ровный.
И истины метает, как крупье
На стол колоду, с безучастной мордой.

Вот выступает он перед толпой –
Машина, механизм для словоблудья –
Дешёвый бисер сыпет с мишурой
В карманы дикарей от правосудья.

Вгоняет слово каждое, как гвоздь,
Разложил всё по полочкам и нотам.
И лишь душе местечка не нашлось
В его труде по нормам и по квотам.

За текстом я хотел найти лицо,
Но нет его давно у лицедея –
Уж продано дельцом, а не творцом.
Я отступил, с ним путь делить не смея.

Не думал славы отхватить другой
И жилы золотой меж букв не ведал;
Наук не знал, был человек простой,
И в грамоте особо не кумекал.

Он не умел красиво говорить
И в украшеньях он не видел смысла.
Шёл наугад, но вес держала зыбь,
Где многие тонули очень быстро.

Он многих слушал, но твердил своё,
Любовью вдохновленный светлый лирик.
«Поэзия – не хлеб, не ремесло.
Она – судьба!» – его пел панегирик.

Косноязычны притчи у него,
И ритм хромой, и стиля нет в помине.
Но он парил над этим так легко,
Не придавав значения доктрине.

Но те, на ком ярлык учёный был,
Вдруг завопили страшно: «Прочь, невежда!» –
И сбит камнями скромный святокрыл.
О вилку нож трут критики небрежно.

И вот впились, остервенело рвут,
Плюют, и бьют, и в грязь втоптать стремятся
Такой чужой, такой нелепый труд,
Который и трудом не может зваться.

И каждое их слово, точно гвоздь –
К кресту пришпилен. Только всё насмарку:
Его душа прощала эту злость,
Кровоточа цитатами на рампу.

Всё сердце погрузив в чужую жизнь,
В прекрасный мир, охаянный так люто,
Ему я руку подал: «Поднимись!
Пророк, не жди иного от дебюта…»