Житие Преподобного Сергия Радонежского

(поэма основана на фактах из жизни Преподобного, признанных Православной Церковью)

Перед праздником Христова Воскресения
В хоре слух пошёл среди ребят,
Что матушка берёт на выступление
Всех их в Лавру, в Сергиев Посад.

Я клянусь вам, так оно и было:
Только песнопение зазвучало,
Радуга всю Лавру озарила,
И на небе солнце засияло.

Детям вспоминалась та картина,
Как стояли, словно в забытьи,
И они просили: «Ты прочти нам,
Матушка, о старца житии».

Сейчас я вам поведаю о многом,
Подсаживайтесь ближе поскорей.
Сергий был уже отмечен Богом
Ещё в утробе матери своей.

Много раз его отец Кирилл
Провожал в Орду князей Ростовских,
Но при этом очень скромно жил,
Не был он рабом страстей бесовских.

Мать его, скромна, благочестива,
Принимала странников в свой дом,
Она, всего превыше, Бога чтила,
Её душа была исполнена добром.

Семи лет отдали Сергия учиться,
В те годы имя он носил Варфоломей,
Но с науками никак не мог сдружиться,
Он был не похож на всех детей.

Сколько ни трудился, ни старался,
Не давалась грамота никак,
Он упорен был, и не сдавался,
Увидел это Бог, и подал знак.

Как-то раз сбежали жеребята,
Мальчика послали их искать,
Он бродил до самого заката,
Но не собирался унывать.

У прибрежья озера большого
Кликал и похлопывал бичом,
В поле шёл, потом по кругу снова,
Но не думал воротиться в дом.

Он недоуздки волочил упрямо,
Добросовестно искал, везде ходил:
От луга в лес, из леса к речке прямо,
Но беглецов никак не находил.

Под вечер, удручённый неудачей,
Он под дубом старца увидал,
Ближе подошёл, чуть ли не плача,
А старец тихим голосом сказал:

«Расскажи, что так тебя тревожит,
Не пугайся, говори смелей,
Я помолюсь, и Бог тебе поможет
Справиться с кручиною твоей».

Варфоломей поведал: «Все смеются,
Упрекают в глупости моей.
Как ни стараюсь, всё же не даются
Для понимания слова учителей».

От рыданий горестных трясётся:
«Отче, даже стыдно мне сказать
Правду, да уж видимо придётся.
Я ведь не умею и читать!»

Тут, под дубом, прямо на пригорке,
Черноризец на молитву стал,
Взял ковчежец, вынул часть просфорки,
И Варфоломею съесть сказал.

«Это от Господа тебе в знак благодати,
Чтоб мог Святые книжки постигать,
Отныне ты научишься читать
Лучше всех товарищей и братьев».

Отрок старца пригласил домой,
Незнакомца встретили радушно,
Накормили, дали всё, что нужно,
Потом он положил на аналой

Псалмы, и прочитать велел.
Варфоломей противился, мол, не умеет,
Всё ж начал, и отец тут онемел,
Как сын прекрасно грамотой владеет.

Бог благодать великую мальчишке
Послал, чтоб тот вдали от дома
Устроился, читал Святые книжки,
И жил бы по Писанию Святому.

***
Так и случилось, умерли родные:
Мать сперва ушла, за ней отец,
И Варфоломей, ещё юнец,
Странствовать отправился отныне.

Брата своего нашёл, Стефана,
Иноком тот был в монастыре,
Был одинок, ведь овдовел он рано,
И решил нести теперь сей крест.

Варфоломей к монашеству стремился
Строжайшему, подальше от утех
Земных, и брат с ним согласился
Отправиться, чтоб жить вдали от всех.

И вдвоём они устроились отныне
На берегу речушки КочурЫ,
В безлюдной, необузданной пустыне,
Но продолжалось так лишь до поры.

Стефан, не выдержав лишения,
Просил, чтоб брат его простил,
Варфоломей, с благословением,
Его, конечно, отпустил.

Построил церковь Троицы Святой
Из дерева, да из того, что было,
Молитва придавала ему силы
Справиться с работой непростой.

Призвал игумена к себе он, Митрофана,
Как Сергий, постриг от него принял,
Затем семь дней молился неустанно,
Кроме просфоры ничего и не вкушал.

На жизнь пустынную просил благословения
Боголюбивый молодой монах,
И остался он в уединении
В непроходимых, сумрачных лесах.

Образы зверей и мерзких гадов
На него бросались по ночам,
Зловоние источали жутких ядов,
Вот что предстало как-то раз его очам.

Когда в «церквице» он своей молился,
Чрез стену сатана туда вошёл,
Но не один, а с ним в ту ночь явился
Нечисти его «бесовский полк».

Читает Сергий: «Воскреснет Бог,
И да расточатся врази Его…»,
Перекрестился, вдох-выдох-вдох,
Исчезли бесы, нет никого…

***
Ужасны осени и зимние метели,
Когда мороз и минус двадцать пять,
Сергий один в своей убогой кельи,
На помощь ему некого позвать.

Но с ним Господь, и сердце верой полно,
В молитве истовой проходят дни,
С благоговением трудится упорно,
Значит, не даром прожиты они.

Раз к нему пришёл голодный, хилый,
Ослабевший молодой медведь,
Сергий ему отдал всё, что было,
Дикий зверь стал возвращаться впредь.

А отшельник был «странноприимен»,
Подобно отцу с матерью своим,
Подавал всегда ему отныне,
И медведь тот сделался ручным.

Сколь ни одинок был преподобный,
Слухи про житие его ползли,
И к обители монаха скромной,
За благословением люди шли.

За советом шли и за спасением
Своих слабых и греховных душ,
С просьбами построить поселение
Рядом с ним, средь Радонежских кущ.

Он был против, зная про лишения,
Которые приходится терпеть,
Всё же некоторым дал он разрешение
Вместе с ним в глухом лесу осесть.

Построили сперва двенадцать келий,
Братия разбила огород.
Там, меж сосен и мохнатых елей
Веры истинной устроили оплот.

Жили тихо, чересчур сурово,
Сергий пёк хлебы, дрова рубил,
Подавал пример делом и словом,
Но наставником он строгим был.

Летом и зимой в одежде скромной,
Ни мороз его не брал, ни жар и зной,
Хоть питался скудно преподобный,
Наделён был силой неземной.

Приходили к Сергию с прошением
Стать игуменом сего монастыря,
Он же отвечал: «Я лишь отшельник,
И гордыню должен я смирять».

Кроток он, ему не надо власти,
Ни чинов не надо, ни имён,
И черпАет искреннее счастье
От того, что к Богу близок он.

Уговаривали. Всё же настояли.
Уступил. Ну как не уступить?
Хоть по духу он и не начальник,
Учиться ему лучше, чем учить.

Получил от Церкви поручение –
Пустынную семью свою вести.
Они, как дети, у него на попечении,
И число их продолжает всё расти.

Он в монахи постригал не сразу,
Сперва в душе пытался разобраться,
И вникал, готов ли уже разум
Со страстями плотскими расстаться.

Трудиться требовал от всех усердно,
Запрещал за подаянием ходить,
В монастыре все жили очень бедно,
Даже случалось литургию отложить,

Ведь не было вина, свечей и масла,
Темно везде, лампады не горели;
Роптали иноки, их воля гасла,
Ушло смирение, и духом ослабели.

К преподобному пришли они с обидой,
Что, мол, милостыню не даёт просить,
Дескать, в мир дороги им закрыты,
А всем хочется и есть, и пить.

Сергий с увещанием обратился,
Даже не докончил своих слов,
Как обоз гружёный появился,
И привёз им множество хлебов.

Благословил игумен пищу ту,
Благодарственный молебен отслужили,
И с тех пор, забыв про нищету,
В монастыре иначе все зажили.

Ну а Сергий был всё так же прост,
И к благам различным равнодушен,
Он радел лишь за духовный рост,
Ни почёт, ни чин ему не нужен.

Голос тихий, плавные движения,
От него не слышно грубых слов,
Молится во имя искупления
Люда православного грехов.

В его очах иссиня-васильковых
Сокрыта благодать родных полей,
В его речах звучит снова и снова
Колокольный звон Русских церквей.

Шепчет, будто ветерок качает,
На просторах золотую рожь,
Он повсюду, и его встречаешь,
Когда по нашей Родине идёшь.

Он искренен,
И помыслы чисты,
В нём истина,
Молитвы и кресты.

***
Там, где некогда была пустыня,
Плодородные раскинулись поля,
Трудятся монахи там отныне;
Всех накормит щедрая земля.

Из далёких мест сюда являлись,
Чтоб на преподобного взглянуть,
У него на труд благословлялись,
Или дальше продолжали путь.

Много дел, забот легло на плечи
Мудрого святого «старичка»,
Но находит время, души лечит
Страждущих, пришедших с далека.

В Лавре разные сошлись дороги,
Люди покидали города,
Чтоб узнать о вере, и о Боге,
Приходили странники сюда.

Сам Митрополит Алексий
Часто совершал подобный путь,
Чтоб укрыться в благодатном лесе,
От сует Московских отдохнуть.

Ну а Сергий? Не его забота,
Кому властвовать, и кому править,
Его удел – молитва и работа,
Хотя словом может он наставить.

Под угрозою страна родная,
Хочет закрепиться на Руси
Орда под управлением Мамая,
В Лавру князь идёт совет просить.

Молился Сергий долго, неустанно,
Истязал его один вопрос,
Что же станется на поле бранном,
И благословил бы на войну Христос?

Что ответить князю, и не знал,
Он был лишь отшельником, святым,
Преподобный к Господу взывал,
Бог помог: «Скажи, мы победим».

Вселили веру Сергия слова,
СобрАлись вместе, сбросив гнёт оков,
Владимир, Суздаль, Серпухов, Москва,
Нижний Новгород, Ростов, Муром и Псков.

Перед войском скачут на конях
Два монаха-схимника с крестами,
Во врага вселяют лютый страх,
Несут хоругвь, как боевое знамя.

Знает князь – ему не суждено
Одеть венец победы с вечным сном,
Но многим уж вернуться не дано,
Они останутся лежать на поле том.

Мамай силён, а с ним ещё Литва,
Но Дмитрия сомнения не гложут,
Он вспоминает Сергия слова:
«Иди, не бойся, Бог тебе поможет!»

На зов татарский вышел Пересвет,
Один из схимников, он смерти не боится,
А от креста исходит яркий свет,
Он как бы изнутри него струится.

И на схватку со своим врагом
Ринулся он с голыми руками,
Одолел, и сам упал ничком,
Но не отпустил святое знамя.

Плещутся печально воды Дона,
Ряды редеют в княжеском строю,
Многие уж не увидят дома,
Не увидят Родину свою.

В это время за стеной монастыря
По усопшим панихиду отслужили,
Старец молча встал у алтаря,
А потом сказал: «Мы победили».

***
Пришёл сюда Варфоломей
Безвестным юношей когда-то,
Ну а теперь среди полей
Сияют бирюзой и златом

Огромной Лавры купола,
И колокольни взгляд ласкают,
А ведь когда-то здесь была
Земля забытая, пустая.

Для Церкви Сергий сделал много,
Он основал монастыри,
И дал монашеству дорогу.
Он нам, как будто, говорит

Из старины времён далёких
Об истинах таких простых,
Но вместе с тем таких высоких.
А помним ли теперь о них?

Учил тому, что всем знакомо:
Молитве, вере и труду,
Жить по Писанию Святому,
Чтоб в теле был здоровый дух.

Его завет – одним подмога и опора,
Но если жизнь бессмысленна, как дым,
Не избежать его беззвучного укора,
Коль остаёшься чёрствым и пустым.

Он искренен,
И помыслы чисты,
В нём истина,
Молитвы и кресты…