Боцман

“Ибо не торопится судьба моя: не иначе, как забыла она обо мне! Или уселась в тени, за каким-нибудь камнем, и ловит мух?”    


На юг, на юг,
где, говорят, осталось море,
про море то не знает каббала,
но я не излечим
от знания, что служит радиальным силам,
и бес мой не поймёт
свободы смысла.

Канадский волк морской,
меня и в шторм возьмёт с собой,
и, не торгуясь, капитан
корабль пошлёт
вокруг земли из Индии в Китай.

Я знаю, что  война начнётся скоро,
убийство это сделка,  умный холокост,
не  пацифистом быть сейчас,
мораль есть следствие
закона мухоедства,
для детских страхов бог им дал
авторитет врача,
и в  умерщвленья практике
тот знает толк.

Корабль дураков не миноносец,
какое море в шторм не кажется
дорожкой для ходьбы Христа,
куда мы привлываем, там земное,
там мертвые герои балаганов Босха
срослись в садах как райские цветы.

Волна, волна,
когда полезна, а когда вредна,
какой-то гений выдумал им порох,
а позже элементы синтеза частиц,
теперь же хочет субмарины капитан
на юг, к кресту, к великим стенам,
иконам, знакам горизонтов.

Пока опять акулы и киты,
а может быть мигранты
неизвестных хищных птиц,
остатки пирамид и монументы
идола других миров, галактик.

Кругом, кругом,
а круг тот означает всё,
свободу, эпизод любви, вторые жизни,
волхвы потом рассудят век,
рассудят грех сверхчеловека,
но лишь бы плыли корабли,
нет сил, и нет еврея,
танцуют вальсы Вены, раз, два, три,
и праздный рок-н-ролл Сибири ...
мертвецы.

Там патриоты, патриоты,
не осталось никого, кто мыслит
всё от альфы до омеги,
и не бежит из космоса в уютный
город, в котором храмом называют
маленький удавшийся приют,
отцы и блудные солдаты
разглядывают ордена
и пишут мемуары
про свою войну.

Здесь якорь не опустишь,
обогнёшь мыс Горн, седого океана братом,
а там и лёгкие моря,
всё станет сердцу легче, где
Бермудский треугольник, сказка,
опять моё начало, вьюга, снег,
холодного огня предвечный факел,
не спать, не пить,
не верить в медицину,
о буря, о металл, мой сохрани живот,
благославляю магму и ядро земли.

Земля, земля, опять ошибка, это в голове,
а плыть приходится без хлеба,
даже без воды,
но капитан припрятал ром и сало,
копченья, перец, соль,
ведь бунт не принесёт свободы,
хотя мы, видимо, находимся в земном аду,
законы проще, чем на небе,
эдесь бороться с чёртом бесполезно.

О нет же, нет
земля кругла,
не парус, так весло,
я не умру,
кривая проводов не истребит
похода,
у полюсов я айсбергов увижу крыши,
и редких перелетных мелких птиц,
и с ними полечу,
внутри любого цикла есть какой-то шлюз.

У цикла есть симптом спирали,
грааль, грааль, как терминальная болезнь,
как у яйца и жизни есть куриный смысл,
морские путешествия мне впрок,
в широтах неких не найти его,
куриный смысл яйца,
to be or not to be continue,
и что за Гамлета опять явленье миру.

Еврей мне, боцману, внушал,
что польза от молитвы велика,
теперь глубоководный зверь
рассудит пародоксы ортодокса моего,
язык, который только мне понятен,
другие существа поймут,
поднимутся из ада,
и в шлюпках тонущих судов
надежда  как вторая кровь,
о правилах любви хлопочет.

С материков на острова,
среди чудес Мадагаскара
найдётся странный интроверт,
с Творцом установивший связи,
и мир закрутится в спираль,
познав глубоководных впадин
ноосферу и гравитацию её царей.

Тогда и для меня наступит
время умирать,
мой дух решил свои задачи,
там для моих нерукотворных пирамид
найдётся пара глаз и смысл для тех,
кто видит этими глазами
в пустыне льда, в песках конца.

Пока же существует хлорофил
и рыбы слизью жабр желают
театра перевоплощения на суше в жаб,
эффекты размноженья ангелам
в земном лесу работа,
а также в джунглях влажных
тело одинокой птицы как крепость,
как вторжений след пищит.

Во сне, во сне
являются мне монстры топологий,
я сам алмаз,
размыт в сосудах клеточных структур,
гарантий нет от хромосомных перестроек,
а воздух состоим из атомов, молекул,
знаков, двоек, троек
для уточненья нормы, массы, стресса,
для избавления от беса
несёт, несёт.

На юг, на юг,
где, говорят, осталось море,
про море то не знает каббала,
но я не излечим
от знания, что служит радиальным силам,
и бес мой не поймёт
свободы смысла.