http://www.stihi.ru/2016/12/11/6500
Валерий Владимирович Протасов родился 1 декабря 1939 г. в Москве. Окончил историко-филологический ОГПИ. Автор 12 опубликованных книг. Член Союза российских писателей.
http://ridero.ru/books/reka_vremeni/read/#textpreview / "Река времени" /
http://www.stihi.ru/avtor/valeri44
В ВОЛШЕБНОМ ФОНАРЕ ВРЕМЁН
Стихи
В руках читателя третий сборник стихов Валерия Протасова. Продолжая лирическую линию первых двух книг, сборник раскрывает и новые грани поэтической индивидуальности автора. В стихах, как и прежде, искренние глубокие чувства, выраженные в строго классической музыке русского стиха, и поиски новых форм. Серьёзные, даже трагические мысли, эсхатологические настроения соседствуют с игрой и веселием духа. Разные жанры, многоликая и изменчивая человеческая душа: в ней и звёзды, и ярмарка, и скорбь, и грусть по ушедшему времени, оживающему в тенях волшебного фонаря, и карнавал, и колкие стрелы, и улыбка радости, всегда живущая в созданном для счастья сердце поэта, но не всегда пробивающаяся наружу из-под туч и невзгод.
РУСЬ
Да, мы любим недужно и туго,
Между нами и Карна и Жля.
"Положить свою душу за друга!" ;
К нам напрасно взывает Земля.
Жля и Карна по пажитям рыщут,
Снова стонет Отчизна моя.
Смельчака на себя не отыщут,
Не уйдут без меча, без огня…
Наше русское сердце! Из муки
Вновь родись, как родится заря,
Чтоб сказали и дети, и внуки:
"Вы родились и жили не зря!"
1993 г.
НЕЗАТЕЙНЫМ ЛЮДЯМ
Незатейным людям многого не надо,
Лишь была бы каша, а в жару - прохлада,
Да в июльский полдень под кустом свалиться
И заснуть до вечера, ни на что не злиться.
Да омыться в речке в темноте парной,
А зимой у печки коротать век свой,
Богу помолиться, милости просить,
Да, поставив свечки, плакать и грешить.
И не знать волнений, что мятежных жгут,
Мимо всех сомнений - вольными от пут.
Незатейным людям многого не надо,
Не было бы жара, а была б прохлада.
1993 г.
НАСТУПИТ МИГ
Когда прольётся дождь живой водою, ;
проснётся ключ, иссушенный жарой,
всё вновь пойдёт привычной чередою,
как было давнею забытою порой.
Когда вздохнёт земля родной долины, ;
луг запестрит от трав и от цветов,
и меж полей, средь каменной теснины,
затихнет шум усталых городов.
Наступит миг - и вечности блаженной
Эдемский сад, как прежде, расцветёт,
и над Землёй, весной преображенной,
как лёгкий ветр, Дух благости пройдёт.
Но если нет, помилуй нас, о Боже!
спаси от казни, плачущим внемли…
Пусть будет всё, как было, пусть всё то же
цветёт в душе тепло Твоей Любви!
1994 г.
СТАРИННЫЙ ВАЛЬС
И вновь слетает жёлтый лист
всё так же невесом.
Старинный вальс "Осенний сон"
играет гармонист.
Танцуют пары неспеша
под старый граммофон,
и кто-то замер, чуть дыша,
и подпевает в тон.
По волнам памяти плывёт
далёкий нежный звон.
Осенний сад... Последний сон
тревожит и зовёт.
2000 г.
ПАМЯТИ А.А. АХМАТОВОЙ.
Жизнь кончена. Не надо тризн.
Лицо задумчиво и бело.
Ни гневных слов, ни укоризн
произнести не захотела.
С величьем кротости она
Перенесла судьбы гоненье.
Её распятая страна -
И крест, и боль, и утешенье.
Глаза друзей, прищур врагов…
Горят и таят в церкви свечи.
Вот отчитали часослов,
умолкли над могилой речи.
Туманен март. Сырая мгла.
Заметено былое снегом.
Адмиралтейская игла
Над городом, как над ковчегом.
Не будет больше вещих снов.
Завершено земное дело.
Ни укоризн, ни гневных слов
Произнести не захотела.
2003 г.
СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК
На пир из красок и созвучий
был зван когда-то человек.
За голос, нежный и певучий,
Серебряным прозвался век.
В ночном чаду по ресторанам
расплёскивался шум и смех.
Уж и тогда кроваво-алым
окрашивалась пряность нег.
И вот залиты красным трубы,
захлёбывается кровью звук,
разбитые немеют губы,
и замирает сердца стук.
И ночь, морозная, пустая,
оковывает стынью слух,
и тень, зловещая, густая,
осиротевший гонит дух.
Фанфары медные взревели,
цветения недолог срок,
летит без смысла и без цели
бездумный век, грохочет "рок".
2003 г.
СКОРБЬ ОРФЕЯ
"Потерял я Эвридику,
нежный цвет души моей!"
(Из оперы К. В. Глюка
"Орфей и Эвридика")
О, моя Эвридика, как голос твой сладок и нежен!
В сердце будит желанье.
Но зов мой, увы, безнадежен.
И бессильны мольбы, и ничто - заклинанье.
Сколько б сладким напевом тебя преклонить ни старался,
Я за тенью твоею, за эхом в отчаянье гнался.
2003 г.
ОРФЕЙ И ЭВРИДИКА
Шёл певец по тёмным безднам ада,
Жизнь не в жизнь без песен, без любви.
Не искал ни славы он, ни клада -
Эвридика, встань и оживи!
Милая, увижу ль эти губы?
Нежная, услышу ль голос твой?
Пусть поют серебряные трубы
И сияет солнце над тобой!
Золото волос твоих хмельное,
Нежный очерк юного лица…
Выйди земляникою лесною,
Пожалей безумного певца!
Вышла Эвридика и внимала,
и Плутон, поводья уроня,
бег коней остановил - и стала
песня выше смерти и огня.
Но когда в сомненье оглянулась,
музыку неверьем оскорбя,
тьма вокруг сгустилась и сомкнулась.
Пал Орфей и плача, и скорбя.
Слаще жизни душ соединенье.
Что сильней веления любви?
Разве только смерти разрушенье,
жгучий яд в отравленной крови.
2004 г.
ВОЛШЕБНЫЙ ФОНАРЬ
В волшебном фонаре времён
сквозь зыбь исчезнувших созданий
проступит непонятный сон:
мельканье лиц, обломки зданий.
Нальются синью небеса,
заплещет голубое море,
героев древних голоса
споют о подвигах, о Трое.
Река не повернётся вспять,
мы не увидим их живыми,
но в снах мы встретимся опять
весёлыми и молодыми.
2004 г.
"ЕДИНСТВЕННЫЙ"
(На книгу М. Штирнера)
"Я!" Только "я". Вот всё моё богатство.
Мир - собственность священная моя,
я вижу лишь себя. Пустое слово "братство",
и ближний - только часть, всё остальное - "я".
2006 г.
* * *
"Заботься о себе любимом!" ;
эфир старается не зря,
да мимо правды, мимо, мимо…
и мимо книги Бытия.
* * *
Не люблю я сброд и злой, и дикий,
Кость не брошу, руку не подам.
Мне противен лживый и двуликий
ненавистный хам.
2003 г.
ПЕРВОЕ МАРТА
На Евдокию, на Авдотью
Убит был русский Государь.
Он грешен был душой и плотью,
Как все любил, как все страдал.
СУД БОЖИЙ
Пророк суров. В руках жезло.
"О, ненасытная утроба!
Все ваши помыслы есть зло
от дней младенчества до гроба.
В зловонный мрак влечёт сердца,
к татьбе и злу стремятся руки.
Но близок, близок суд Творца:
вас ждут огонь, и трус, и муки!"
1998 г.
ПОСЛЕДНЯЯ ПЕЧАТЬ
Всё тихо. Что кричать?
Уж плавятся личины
глупца и мудреца.
Зачем им много знать?
Младенец сладко спит,
цветут в садах маслины,
и мудрый вождь с народом говорит.
Ещё спокойна твердь, но вздрагивают спины.
Всё только спички ждёт.
Уж тлеют книг глубины,
голубенькой змеёй подземный огнь ползёт,
и тоненько оса голодная поёт,
и нищий согбенный
маячит у могилы.
Всё тихо. Что кричать?
Снял ангел огненный
последнюю печать.
2004 г.
* * *
И в дни героев было то же
(ничто не ново под луной),
был смертен, как и раб, вельможа,
и брат на брата шёл войной.
На небо звёздное глядели
влюблённые и мудрецы,
считая золото, сидели
у сундуков своих скупцы.
Брели вперёд в пыли дорожной
юродивые, босяки,
и кто-то пел в тоске острожной
про воды медленной реки.
И с высоты смотрели боги,
скорбя бессмертною душой:
где пел Орфей, у той дороги
стоял и грешник с анашой.
Решали вечные вопросы,
а иногда (не между строк)
писали гении доносы,
кто ради страха, кто и впрок.
Для низости и для уродства
за пять, за десять тысяч лет,
для подлости и благородства
границы нет, предела нет.
"Нет, не обрёл ваш мир спасенье, ;
сказал бы в наши дни певец. ;
Лишь вечной жизни дуновенье
всему начало и конец.
Дух созиданья и порядка
в созвучьях музыки живой
да переплавит без остатка
нестройный лепет мировой.
И начертает свиток новый:
пусть будет прежним бег светил,
чтоб суд, и праведный, и скорый,
жизнь, а не смерть благословил".
2004 г.
* * *
Каштановое имя Фет…
За мглой осеннего тумана
любви и нежности поэт,
и жизни сладкого обмана.
Философ, фавн, анахорет,
от счастья радостный и пьяный.
ПАМЯТИ М. ЦВЕТАЕВОЙ
Шли ночною Прагою одни,
он тебя любил, и ты любила.
Даже и тогда, в те дни,
слова в простоте не проронила.
Ты - Марина, море, ты - волна,
акве, Агни, милая, карина…
Тот жесток, кто скажет, что грешна
сломанная ветрами рябина.
2003 г.
* * *
Нежный мальчик, Лель, Сергей Есенин,
что тебя томило, сердце жгло
ночью осиянною, весенней,
отошло всё это, отошло.
2003 г.
* * *
Не топят. Лето миновало.
Прядёт осенний утренник кудель.
Что делать? Завернуться в одеяло
и снова лечь в холодную постель.
Ни отзвука, ни слова, ни привета.
Туманов хмарь, застывшая вода.
Тоска от сумерек до света
да облаков бегущие стада.
2000 г.
* * *
Необъяснимая тоска
Опять с утра мне сердце гложет.
Что беспокоит и тревожит
Мой дух стрелою у виска?
Предчувствие ли скорых бед,
предвидение испытаний?
И смутных снов неясный бред -
предвосхищение страданий?
2001 г.
* * *
Когда больница затихает
и день на тёмном берегу,
тоска звериная вздыхает
в моём измученном мозгу.
И меряю шагами, странник,
пролёты камня вдаль и вспять ;
Так чувствовал Адам-изгнанник
проклятья жгучую печать.
И так мне хочется на волю,
Нет больше сил, терпенья нет.
За что же, Господи? Доколе?
Как бесконечен этот бред!
2001 г.
СТАРЫЙ ДОМ
"Я поэт, милостивые государи.
Что мне ваша погода?
Иннокентий Анненский.
Памяти Алины Гильгоф
Зимой пустынно над гнездом.
Качались ветки и скрипели.
По снегу рыхлому с трудом
Я долго шёл в чаду метели.
Вот, наконец, знакомый дом
и в землю вросшие ступени.
Стеная жалобно (о ком?),
дверь подалась в сырые сени.
Там тот же мрак
и запах прели,
и нестареющий прусак
чего-то ждёт у чёрной щели.
Вхожу. Хозяйка бог весть в чём
в нетопленной каморке дремлет.
Но чай вскипел, идёт приём,
и гость стихам звучащим внемлет.
Окинув взором мимолётным жилище
ветхое своё,
склоняясь над чашкой, отвечает на удивление
моё:
"Стихи не в холоде родятся
и не в тропической жаре,
они живой рекой струятся
и в августе, и в январе".
2003 г.
* * *
Писать стихи - простое дело.
Разбег, колючих рифм пучок ;
и вот уже тугое тело
стиха опутал паучок.
Стихи… Что в них? Одна забава.
Кто слышит тайный сердца стук?
И даже если крикнут "браво!",
то ведь и это только звук.
Но лишь обмолвишься случайно
каким-то словом недостойным,
что представлял необычайным,
таким покажется нестройным.
2003 г.
* * *
Поэзии пространство нетюремно,
своих законов в ней и лад, и мир,
и пусть перо поэта подъяремно,
над хаосом он всё же господин.
2003 г.
* * *
"Шаланды, полные кефали…"
О берег трётся лёгкий бриз.
"Рыбачка Соня как-то в мае"
вручила Косте первый приз.
Бульвар французский весь дымился,
в сиреневом цвету кипел.
"Наш Костя, кажется, влюбился", ;
с экрана чей-то голос пел.
Красавец Костя! "Все вставали,
когда в пивную он входил".
Его богачки обожали,
а он морячку полюбил.
Где ж нынче песни эти? Где?
Молчат померкнувшие дали.
Лишь шевелятся на воде
"шаланды, полные кефали".
2004 г.
* * *
Быть иль не быть?
Скажу: не быть.
Не надо возвращаться.
Расстаться с жизнью ; и потом
уже не воплощаться.
Чтоб без следа,
чтоб навсегда
исчезнуть в пыли вечной
и никогда не воскресать
для жизни бесконечной.
Конец пути. Не надо мне
химер существованья,
не надо даже и во сне
ни счастья, ни страданья.
Родился, жил, прошёл свой путь,
и хватит - надо отдохнуть.
Не возвращаться никогда
туда, где боль и суета.
Ни райских птиц,
ни вечных мук,
ни колких спиц,
ни добрых рук
лукаво-ласковых подруг,
ни слёз, ни вас,
ни ваших влажных нежных глаз.
2005 г.
* * *
На фотографии видны:
курносых скосов два овала;
глаза, как в сон, погружены
в таинственную глубь бокала.
Бродяги, люмпены, рвачи,
голодные и злые спьяна,
художники и рифмачи,
два выродка, два хулигана,
два гения. Как два крыла
на миг застывшей дикой птицы
(греми хвала, ползи хула),
ей воздуха б скорей напиться.
Такие вы. Не лгут портреты.
Правдивы внешние черты.
Война… Погибшие поэты
на нас глядят из темноты.
2005 г.
МОЙ НЕЖНЫЙ МАЛЕНЬКИЙ ЗВЕРЁК
Я приносил ей еду,
гладил серую шерстку;
она бежала навстречу,
узнавая меня среди прохожих
(а говорят, кошки глупы),
что-то рассказывала по-своему,
то ли жаловалась, то ли радовалась,
ластилась у ног, тёрлась головой
о землю, доверчиво открывая животик,
бросалась на собак, такая отважная,
то ли показывая удаль, то ли защищая меня,
редкая среди кошек, созданная быть другом человеку.
Но никто не спешил признать это очевидное качество.
Других брали в дом, она же так и осталась ничьей,
со своей здоровой, блестящей шкуркой и ласковым
нравом,
живущей под ступенькой школьного крыльца.
Не взял и я. А всё же думаю, что, может быть,
она, по доброте своей, замолвит слово за меня
в тот час Суда, который ждёт нас,
простив невольное предательство моё.
И, может быть, тогда я, наконец, пойму,
что выговаривала она
своими нежными и слабыми "мяу".
Прости меня, мой нежный маленький зверёк!
2007 г.
КНИГА
Застыли на груди очки,
в руках прочитанная книга.
Недвижны тёмные зрачки,
до вечности уже полмига.
Седая пена, комары.
Пустынны берега Тамани:
рыбачьи тони, вид с горы
в белёсом утреннем тумане.
Бельмо воды, сверканье дали,
как блеск надраенной медали,
и офицер во цвете лет,
в сиянье жёлтых эполет.
Быть может, вы его видали,
или дневник его читали
про то, как выпавший билет
всё вёл его в провал побед.
Победы были, счастья нет.
Но вот уже пропал и след
тех приключений и побед.
Чужой уже и брег Тамани.
Мы все живём в Тмутаракани.
Но слово всё ещё звучит,
и лунный след весла дрожит:
всё живо в призрачном романе.
6 июня 2007 г.
* * *
В последнем пламени листва,
огнём исходит бабье лето,
как вдохновение поэта,
с дождём лишённое родства.
От жара сухота в ветвях,
истома в верхних листьях кроны -
наряд печальный примадонны
в забытых сыгранных ролях.
Сентябрь 2007 г.
ПАМЯТИ И. БРОДСКОГО
Сонет
Ты давно уж не здесь, а там,
где следа нет житейских драм.
Как стихи твои, как ты сам?
Здесь не многим они по зубам.
Так и этак вертели, читали,
понимали? Не понимали,
только слизывали языком молоко.
Далеко им до тебя, далеко.
Маловато ты пожил, дружок,
жаль, что короток твой посошок.
Посидеть за бокалом граппы в кафе ;
всё же лучше, чем ни бэ и ни мэ.
Пять и шесть - сложились цифры не зря.
Всё же рано выпал снег октября.
21. 10. 2010 г.
* * *
Я жил как жил. Был долго молод,
любил тепло, свободу без оков,
и так не хочется в осенний дождь и холод,
в мир серых душ и злобных дураков.
2010 г.
* * *
Я умер и воскрес, меня спросили строго:
"Прекрасна жизнь? Свежа в полях дорога?"
"Жизнь это жизнь, - скажу, - не хорошо, не плохо.
Ну а не жизнь - ничто. Не мало и не много".
24. Х. 2010.
КРУЖОК ПОЭТОВ
Нас семеро. Мы страшные ребята.
В раскатах бурь и гроз куём свои стихи,
друиды тайного священного обряда.
Прости нам, Господи, невольные грехи!
Мы пьём нектар мечты, забытого преданья,
и горький яд разлук, и сладкий сок любви,
горит в сердцах глагол из Вещего Сказанья:
в Законе сказано: солгал - навек умри.
Пусть в меру малых сил, но каждый клятве верен:
не осквернять подделкой Божий дар,
не портить музыку небесных вдохновений,
писать, как чувствуешь - вот лучший гонорар!
18 авг. 2013 г.
* * *
Весна. Опять весна!
Безумствует поэт:
поёт, не зная сна.
Зачем ему дуэт?
Ах, Хлестаков! Ах, вертопрах!
Крутись чертям на зло.
Как будто на семи ветрах
поэта понесло.
И то, и сё, и ах, и ох ;
такие, брат, дела.
Уж под собой не чует ног,
и речь его смела.
Спроси его, что он несёт?
Метёт, метёт метла.
Ну, что ж, пускай его поёт.
Он вам не сделал зла.
* * *
Бард умолкает. Пел он сладко
и был не робкого десятка.
* * *
Звук сажаем в золотую клетку,
закрываем дверцу.
ДЕНЬ ПОЭЗИИ
У памятника Пушкину с утра
поэты собрались и не поэты:
вот праздника народного приметы,
а не чины и чванства мишура.
6 июня 2007 г.
ШУТКИ
ПАРОДИИ
ЭПИГРАММЫ
МАДРИГАЛЫ
НА ФИЛЬМ М. КОНЧАЛОВСКОГО
"ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО"
Мих. Кончаловского бестрепетная длань
впрягла Тургенева в альянс неосторожно,
забыв, что вместе впрячь неможно
коня и трепетную лань.
1969 г.
* * *
Кто сделал фильм: полуневежда,
полуслепой, полуглупец?
Нет, не сбылась его надежда,
фильм доконал его вконец.
1969 г.
* * *
На расстроенной гитаре
полтора часа играли.
Обещали попурри,
оказалось "морген фри".
1969 г.
* * *
Без божества, без вдохновенья,
без слёз, без жизни, без любви…
Такое бледное творенье
убьёт морозом, без сомненья,
весны моей златые дни.
1969 г.
ЛИЗА
То дышала на ладан
и шептала "прости",
говорила "не надо,
отойди, отпусти".
То смеялась, как демон,
пела, как Виардо,
из пистоля стреляла
и лакала бордо.
1969 г.
* * *
Паншин ; чиновник петербургский,
женат на фрейлине двора,
собою купчик полурусский,
краса гостиного двора.
1969 г.
* * *
Вся карьера Паншина
Кончаловским сожжена.
Погубил её навек
сей суровый человек.
1969 г.
* * *
Была любовь ; явилась мука,
была душа ; осталась плоть.
За встречею пришла разлука…
Не горьки были слёзы с луком,
да горько чепуху молоть.
1969 г.
РЕЧИ НА СОБРАНИИ
О чём-то шептали уста:
"Зачем на плечах голова?
Зачем эта речь так пуста"
Не выразят это слова.
Какие-то носятся звуки:
"О, боже", "конечно", "скажите".
Какие-то лица и руки…
Скорее мне смысл покажите…
Всё вьются и вьются слова,
"и дико болит голова".
Но нам это всё "се рано",
сказал Бержерак Сирано.
1970 г.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Нет, не могу не сказать
правду об этом столе,
чтоб мне так жить и писать,
или сидеть на коле.
Если же кто-то зачем,
то почему никуда?
Дерево рубят, а чем,
тем, что стоит у пруда.
1970 г.
;;;
Бронхит, колит, эндокардит,
зима, хандра, живот болит,
и бледный домовой–рахит
сквозь дождь осенний говорит
про то, что сплин, хандра, бронхит
гуляют чинно вдоль ракит,
а там подалее храпит,
улёгшись меж чужих копыт,
семья усталая харит.
Идут гамбит, колит, бронхит,
за ними вслед эндокардит.
1970 г.
ИСПОВЕДЬ ВЫСКОЧКИ
"Мне мозоль дороже мира,
что мне мир и что мне свет?"
На истории задира
отпечатал зада след.
1970 г.
* * *
Ворох спеси, злая маска,
самолюбование,
на гнилых дрожжах закваска,
в голове молчание.
1970 г.
* * *
В кунсткамеру писак он метил,
а я слона и не приметил.
Кто был он: моська или слон,
Того сказать не может он.
1970 г.
ЛЖЕПРОРОК
Ошибки завещал им патриарх-родитель:
"Плодите, множьте их", ; велел так строгий рок.
Им, бедным, невдомёк, что это лжеучитель,
Эн Энов, их пророк.
1972 г.
Л. Н. И -вой.
Я пошла на свиданье с прекрасным,
"оздоровясь" на пыльном пути.
Мне казалось бесспорным и ясным:
по ковру до него не дойти.
1972г.
* * *
Слегка Аннет, слегка Жоржет,
почто оставили вы "свет"?
Ко мне вы глаз не кажете,
ни "да", ни "нет" не скажете.
О cher Annet!
Моих очей нездешний свет.
1972 г.
* * *
У шахматной гадалки
цена мне просто швах:
бутылка жалкой "Старки".
Пускай я лошадь в чьей-то ставке,
но не цыплёнок в чьих-то щах.
1974 г.
* * *
Мой клич и мой девиз везде:
"Иль со щитом иль на щите!"
Пускай погибну, но не дам
обидеть сердцу милых дам.
1974 г.
ПОХВАЛЬНАЯ ПЕСНЬ ОДНОЙ ДАМЕ,
спетая знаменитым канадским хоккеистом Филлом Эспозито в
день её рождения.
Мадам Мартиноф! Ви орёл!
Мадам, ви шахматный тигрица,
пусть знают Грозный и Орёл,
какая гордая ви птица.
Мадам, ви ; муза люкс-хоккея,
у вас цветной пододеяльник,
колье златое ; дар музея,
заморский клюшка, белый чайник.
Князь Игорь дарит вам стило
и пожеланья многой Леты,
писатель Новиков перо,
чтоб вы писали им в газеты.
"О, ; шепчут жалкие клевреты, ;
да вы залюбите её".
Не смейте, бледные наветы,
Класть тень на честное чело!
И ты, известный враг поэтов,
и знаменитых бардов круг,
кричите: "Шахматных сонетов
великий мастер Мартынюк!"
1973 г.
САГА О ФОТИНЕ
Нет повести печальнее на свете,
чем повесть о Фотине и о лете,
в которое, стрелой поражена,
коварство низких душ изведала она.
В свой день рождения, давно ль из колыбели,
едва шампанского бутылку распила,
как в тот же миг, бедой угнетена,
приказом ранена, лежала уж в постели
и бесконечных три недели
всё чахла, кашляла,
едва не умерла.
К такой беде вина её свела:
она пила, директору дерзила
и жизнь свою неправедно жила.
Приблизься, путник, зри скрижали:
"Мы без слёз и без печали
колыбель твою качали
при распитии вначале
и со скорбью на лице
при распятии в конце".
1973 г.
САМОЭПИТАФИЯ ФОТИНЫ
Раскидает ворон кости,
худобу мою кляня,
будут плакать на погосте,
кто любил и знал меня.
1973 г.
* * *
Излюбленный ямбический размер
да женских рифм волнующая нега…
до первого ноябрьского снега
бороться будут Фет и Агасфер.
О, менес, текел, фарес, монна донна,
Марина, Света, Ольга, Водолей!
Ты кровь Стрельца и Золушка дракона,
Любимица поэтов и детей.
1973 г.
ДУЭТ МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ
или
СТАРЫЕ ПОГУДКИ НА НОВЫЙ ЛАД
Женщина:
Не я тебя ласкаю на склоне дня,
не я тебя целую, а ты меня,
не я тебя балую, дарю цветы,
не я бегу навстречу, а только ты.
Зачем ты вечно занят и ночью спишь,
зачем то то, то это? куда спешишь?
За что мне это горе, на что мне жизнь,
Зачем со мной не споришь, зачем молчишь?
Когда б ты был мужчиной, на склоне дня
ты громко крикнул бы на меня,
ногою топнул, сверкнул бы взгляд,
дела бы сделал мне все подряд.
Но и тогда, пожалуй, сказала б я:
"За что мне эта доля, что ты ; не я,
за что эта доля дана судьбой,
за что проблем мне столько решать самой?"
Мужчина:
Затем тебя ласкал я на склоне дня,
Был занят очень ; встречал тебя,
затем обедал и в меру спал,
с тобой не спорил и уступал,
затем тебя просил я не кричал,
затем сперва любил я, потом скучал,
тебя жалел я на склоне дня,
что ты себя любила, а не меня.
Зачем мне эта доля: не быть собой,
Тебя любить на горе и звать святой?
Не я с тобой в разладе, а ты с собой.
1970 г.
ЯСОН И АМАЗОНКИ
Эротическая поэма
Оснастивши корабль, подкрепившись в ближайшей столовой,
Ясон якорь велел поднимать. Ветер попутный парус наполнил.
Афина путь указала на север. Дорога морская вела к амазонкам,
что в скифской живут стороне, в землях незнаемых, диких,
у хладного моря. Понтом Эвксинским его называют.
Зная обычай сих дев, закон преступивших их пола,
мужа в бою добывать и, сочетавшись с ним узами краткими брака,
в царство Аида его отправлять остриём меднокованного,
страшного в буйстве меча, зная обычай сей злой, Ясон,
шкурой змеиной себя опоясав, к ним явился, на брачное дело готовый.
Случай представился скоро. Бал у царицы случился в то время.
Скинув доспехи и нежные члены расслабив под тонкой туникой,
все амазонки на ложах из барсовых шкур возлежали, о бранях забыв.
Час подходил возлияний и жертв богине Венере, матери жизни,
без коей ни один человек этот бы свет не увидел, как, впрочем, и тот.
В жилы уж сладкая томность вступала, очи мутились, дыхание стало неровным.
Мальчик Амур, играя, пояс расслабил у дев.
Тут тимпаны, литавры забили, и на кифарах рабы,
Страстным огнём вожделения очи наполнив, играли и пели гимны Венере
и многие прочие славные были, на сказки похожие очень.
Пели они сладкогласно о будущей Трое, о царице Елене,
прекрасном Парисе, яблоко страсти вкусивших, и о Нарциссе, и Ио,
облик коровы принявшей, и о Европе, Зевсом-быком соблазнённой,
и о Данае, соитие с богом имевшей в струе золотого дождя,
что Зевес источал…
В ожиданье любви сомлели совсем амазонки.
Но руки рабов пояса их не посмели коснуться. Изнемогали они.
Тут их царица велела Ясона позвать. Он тотчас явился, блистая красой,
сердца огонь в глазах притушить не умея. Этот огонь вмиг растопил
воинский лёд амазонок царицы. Первой взошла на пахучее ложе она
и отдалась, клика "Эвоэ!" сдержать не сумев, крепость предавши
на милость мужчине, врагу амазонок, столь любезному в эти минуты,
что готова была в вечное рабство себя принести. Натиском смелым
Ясон в крепость вошёл ; и трубы его громко победу на стенах
павшей твердыни трубили. Сладкие слёзы царицы были наградой ему.
Барсом могучим встряхнулся Ясон, радость и мощь были в движенье его.
Глаз, между тем, не спускали с него амазонки. Вдруг, пояс сорвав,
В трепете вся, к нему устремилась одна. Глаза её страстью сверкали,
всполошным светом билось в них пламя костра. Тут же к Ясону
прильнула она и, не достигнувши ложа, в травах осенних,
инеем тронутых, ему отдалась. И долго, лёжа уж после одна,
томно стонала, ласки его вспоминая. Тут, подкрепившись вином из фиала,
диким вином огонь зажигающим в жилах, воин Ясон по кругу пошёл.
Много испил он в тот день сладко-солёных от слёз поцелуев,
много он раз подбирался к таинственной цели и, опьянённый, бродил
в рощах любви и садах наслаждений, пока с затемнённым сознаньем
у ложа упал, утомленьем сражённый. Ласки красавиц казались ему
напоследок жестоки. Так, пресыщенный мёдом, горечь в нём чует одну.
Солнце уж круг свой дневной совершило. Проснулся Ясон с тяжестью
в теле, но радостный сердцем. И только услышал шёпот за стенкой шатра,
вмиг поднялся и на волю гордой стопою он вышел. В утреннем свете
нагие стояли пред ним амазонки. Розово-смуглая кожа у них атласным багрянцем слегка отливала.
Груди же левые были как чаши из бронзы, полны желаний хмельных (правые были отсечены, дабы из луков стрелять не мешали),
стройные длани туком нежным сводили с ума.
Взор у Ясона затмился. Возлёг он на ложе с девой одной, не знавшей ещё
ни нрава мужского, ни омрачающих сладкой волной сердце и голову ласк.
Миг лишь один стояла меж ними стыдливость стеною, но Ясону и деве
вечностью длилась она. Наконец ласками тихими, поцелуем медовым
деву к покорству клонит Ясон. Он всё смотрел ей в глаза, чувства её
в них читая. Долго очи сей девы были страхом полны, негою влажной потом тёмно навстречу росли.
Но вот тихий стон ; закатились зрачки и закрылися очи: долго она пребывала в стране, где и без света светло, в тёплых и нежных садах Гелиоса…
Следующей там, у шатра, амазонка по имени Нея была, нравом тиха,
очами прелестно стыдлива. С удовольствием пил с ней Ясон
из чаши одной наслажденья любви, не омрачённой ничем.
Что говорила она, о чём умоляла, о том умолчу. Так просила она.
Тут была и другая, Ясона слегка презиравшая только за то,
что был он мужчина, по мненью её, так себе, кой-какой.
А, впрочем, неважно за что. Главное, мало плясал и был непонятен.
Всё ж и она возлегла с снисхождения видом и, очи закрыв,
в молчанье его узнавала. Выйдя потом с пылавшим, как роза, лицом:
"А он ничего", ; объявила подругам. Также была тут и дева
с когтями стальными, коими в битве груди врагам раздирала,
но голос имела ангельски тихий, стройна и легка и в танце прилежна.
Сердцем, однако, весьма своенравна. Войдя, как пращою,
ударила взглядом Ясона. Сердцем он оробел и долго сидел озадачен,
не зная, как к деве ему приступить. Она же краснела, как дева-подросток,
чем сердце, конечно, ему умилила. Стал он ласкаться, нежною птичкой
её называть. Она ; ничего. Только из глаз дротики-взгляды нет-нет
вылетали. Он с поцелуем добрался до шейки, погладил головку.
Сердце зашлось у неё. Недолго боролась, всё говорила "не надо",
"я буду сердиться". Но поцелуем Ясон ей уста запечатал.
Путь совершив, аргонавт выпустил бедную птичку.
Она же с порога вернулась, сказав, что в движенье одном
допустила ошибку и теперь ту оплошность желает исправить.
Да, та поправка была равносильна шедевру!
Лишь головой покачал в восхищенье Ясон, "ай да птичка!", ;
с улыбкой сказав. После уже сам попросил деву открыть
те секреты любви, кои ведомы ей. Дева скромной была
и, дважды просить не заставив себя, просьбу исполнила.
Языком только щёлкал Ясон, изумляясь безмерно.
Долго со смехом они забавлялись, но вот, наконец, дева, насытясь,
сказала: "довольно". Тут другая, давно в нетерпенье дрожа,
к аргонавту ворвалась и, насмешкой сквозь зубы его удостоив, сказала:
"Ну, посмотрим, герой, чем ты славен". Вмиг златокудрый Ясон
на лопатки повержен. Над собой прекрасное видит лицо.
Он засмеялся от счастья и, нежно-янтарное тело обняв,
с девой неспешной предался прогулке. Долго длилась она,
и Ясону казалось, что ещё один путь от Эллады до скифского моря проделал, якорь бросил и пот с раскалённого тела омыл.
Дева тоже свой путь совершила, но, ещё не остыв от дорожного жара,
всё пыталась тот путь продолжать, и Ясон с нею сразу
расстаться не мог, всё кусал удила, не тяжёлой была его ноша.
Тут рабыни вошли, разлучили его с амазонкой и, водою душистой омыв,
елеем его умастили, чашу дали с волшебным напитком,
мужу бодрость вернувшим. Только успел он влить в себя свежие силы,
как к нему, глазами сверкая, с пахитоской из дикой травы,
тщетно пытаясь смущение скрыть, бледная дева вошла.
Колкой речью и взглядами томными сердце ему растравив,
подошла к делу ближе. Змеёй извиваясь, на ложе из дикого меха
скользнула, его за собой увлекая. Долго играли они, могли бы и дольше
забавы свои продолжать. Но полог шатра растворился ; на пороге стояла
злейшая среди всех амазонок. Рассмотревши, прищурившись, руки и ноги
и прочее всё у Ясона, губы скривив, говорит: "Так я и знала".
Ясон рассердился и, чашу схватив, в деву злую метнул, но промахнулся.
Фурия в образе лани, хмыкнув, вышла вон из палатки и вскоре
по приказу царицы в колонии прочь отбыла. Там пребывает поныне.
Ибо нет больше греха, аще злым языком храм Венеры паскудить.
День, между тем, подходил уж к концу. Столь трудную пашню
вспахав, на корабль Ясон отпросился. Амазонки сперва его отпускать
не хотели, но сжалились всё же потом. Ясон же, придя на корабль,
тотчас велел со спешкой великой поднимать паруса.
Долго на берег смотрел: сердце болью прощальной щемило,
душа же и тело свободой морской упивались.
Отдохнув, сей герой за семь дней, пока судно бежало к Эгейским
родным берегам, сочинил и пропел всю поэму о том, как провёл
он два дни во владенье царицы в земле амазонок.
Она же, узнавши о том (быстро летает молва), сказала подругам
уже тяжелевшим, что убить было мало такого неверного мужа,
лёгкого на слово, и что скромности нет ни на грош в лживом сердце
мужском.
И подруги её поддержали, тайно вздохнув, по Ясону томясь.
1975 г.
* * *
На вид мне ставили не зря
пожар, опасности огня.
Не выключал я лампы свет,
с работы уходя.
Зане примите мой совет:
вы в душах не гасите свет,
из жизни уходя.
1979 г.
ОПЫТЫ АБСУРДА
В СТИЛЕ РАННЕГО ПОСТМОДЕРНИЗМА
Се ветер сдул,
обидчик Фортенбрас,
без тюбетейки вышел в сад Абдул,
присел на миг на свой любимый таз.
В тазу-саду горел аперитив.
1979 г.
* * *
Горы дымились, позвонил слон.
Был он стеснительный и долго молчал,
наконец, не выдержал: колоратурно закричал
и понёс по Питерской, по Тверской-Ямской,
подпрыгивая на ухабах.
И в конце опять стеснялся он.
1979 г.
* * *
Тупице жизнь бывает хороша,
А всё ж, скажу: он мёртвая душа.
1979 г.
АИДЕ ГУНАЛИ
в день её рожденья
Чудесный день, тепло, апрель,
Вот-вот распустится сирень.
"Христос воскрес!" ; поют вдали.
То день Аиды Гунали.
Я пришёл на день рожденья
в ожиданье угощенья.
Дали сорок мне котлет,
триста двадцать штук конфет,
чтобы помнил, чтобы знал,
никогда не забывал.
1992 г.
М. С.
Наша Марья свет Степанна,
духом скорби обуянна,
на скамейке не сидит
и в окошко не глядит.
Лето красное на дне:
показалася в окне.
1992 г.
Г. Б. К.
Мы любим вас и этот стол,
напитков редких струи огневые,
но пуще сладких вин мы любим разговор
и очи трепетно-живые,
и речи, полные высокой
и простоты, и мудрости глубокой.
Живите, радуйтесь, без злобы и драки,
особенно же в год нам дружеской собаки.
1993 г.
В ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ N.
Пусть дни рожденья
Текут рекою:
мы все довольны судьбой такою.
Под звон кимвальный бокал осушим,
обычай славный мы не нарушим.
1993 г.
К В…
Очи ваши, как окна лазури.
В них порой отражаются бури,
но яснее в них светлые дни
пробужденья, рожденья, любви.
Пусть же вечно сияют в них дали,
волшебство кашемировой шали
переливами блещет в ночи.
Позови, замани ; и умчи.
1993 г.
ПОЭТАМ
Привет знаменитым поэтам!
Слова их, как звёзды, горят.
И то воспевают, и это,
и всё об одном говорят.
1993 г.
В. Г. Я-НОЙ
Недаром вы зовётесь Вера.
Я повторяю вновь и вновь:
и мудрость вам дана, и мера,
а с ней надежда и любовь!
1993 г.
К Н…
Наталья! Имя столь приятно,
столь дивно, так напоено
веленьем сердца, и так внятно
и льётся, и звучит оно.
1993 г.
Л. К…
Отчего ты так несчастна,
отчего глядишь уныло,
может, жизни даль неясна,
или всё тебе немило?
Грех считать себя несчастной,
Стыдно быть такой унылой.
Осветись улыбкой ясной ;
что пройдёт, то будет мило.
1998 г.
* * *
"Суровый Дант не презирал сонета",
поэт Серова чтит его завет.
И, начиная с нынешнего лета,
в сонетах недостатка больше нет.
1998 г.
* * *
Две музы здешние
средь муз других,
я не скажу, хороших иль плохих,
Как зори вешние,
поверьте, правда это,
Две здешних звёздочки в истории сонета.
1998 г.
ТРЁМ ДАМАМ
Уроки, проза расписаний…
Но не закроет пыльной мглой
лик светлых женственных созданий,
трёх роз в обители простой.
Не скроют их забвенья травы,
их ждёт, конечно, первый приз.
Но яблоко любви и славы
кому из трёх вручит Парис?
1998 г.
ЗВАНЫЙ ВЕЧЕР
На юбилей Л. И.
Вот зал уж полон. Ложи блещут,
Столы и кресла ; всё кипит,
и гости радостно трепещут,
пред ними виски и лафит.
Хозяйка, золотом сверкая,
стоит меж ними, холодна,
глазами нежными сверкая,
цветов, триумфа ждёт она.
Вот первый спич сказал поэт ;
Чего-чего в нём только нет.
Полёт сравнений, дружбы пыл…
В нём возраст чувств не охладил.
В речах других был дивный гений,
И мыслей быстрая игра,
Рой рассуждений, и сомнений,
И блеск, и жар, et zetera.
Хозяйка же, не слыша споров,
Ждала иных речей, и молвь
быстротекущих разговоров
её не трогала. Но вот заговорили
про любовь.
И заблистали дивно очи,
Как звёзды в царстве тихой ночи,
и жар разлился, как поток…
Раскрылся радости цветок.
* * *
Звезда экрана Иванова
стихи ударилась читать.
Парит, летит, не глянет вспять:
на ней возвышенного слова
неизгладимая печать.
1995 г.
ЕЙ ЖЕ
Лидия, гречанка, свет Босфора,
Византии полная луна,
под святым покровом омофора
да святится радостью душа!
На веранде сидя, Иванова
вдаль глядит. О, боже, сохрани
дар её пленительного слова,
тихих грёз вечерние огни.
2001 г.
Л. В.
Говорила она или пела?
Торжествующий голос звенел,
расцветала на окнах омела,
зал затих и почти онемел.
Всё в ней было и ярко и ново,
как весенний сиреневый куст.
Вдохновенное пылкое слово
терпким мёдом лилося из уст.
Небеса над суровой Невою
посветлели, рассеялась тьма.
Над уснувшею тихой Окою
Умилённо рыдала зима.
2002 г.
НА ЮБИЛЕЙ К. А. СЕДОЙКИНОЙ.
Императором август багряный
над землёю затихшей склонился,
и, застыв над ночною поляной:
"Что за чудный младенец?" ; дивился.
И нарёк ему имя "Иная",
или Ксения (в эллинском вкусе),
не такая, как все, а другая,
в славном племени Западной Руси.
Дал ей облик цветущего лета,
Одарил её сердцем, как арфа.
Тихоструйная музыка света
на концах её длинного шарфа.
И рекой полноводной и чистой,
одолев и кручину, и горе,
добротою сияя лучистой,
ты вплыла в Среднерусское море.
И орловские славные гении
благосклонны к деяниям Ксении.
2002 г.
* * *
Восстаньте, вещие поэты,
возговорите, звоны-светы!
Звенят серебряные струны,
и льются песенные руны.
2002 г.
КУПЛЕТЫ МУРКИ
"Здравствуй, Перестройка,
здравствуй, дорогая,
здравствуй, дорогая и прощай!
Я тебя любила, а теперь забыла,
гор мне золотых не обещай.
Посмотрю налево, посмотрю направо:
Здесь "свободный рынок", там "бурда".
Дикий рэкет всюду, и крутые нравы,
и торговцев жадная орда.
Я стояла долго на ночном Арбате,
хмурый постовой не подходил.
С яблоком в кармане, с пулею в нагане
молодой Явлинский проходил.
Здрассте, Гена, Боря!
Много в жизни горя.
Поезд ваш ушёл или в пути?
Вместе вам негоже,
Но кому ж, о боже,
из вас двоих захочется уйти?
Бравый храбрый лётчик, удалой налётчик
мимо пробегал и напевал:
"Ружья и кастеты, кольца и браслеты
разве ж я тебе не покупал?"
Рабинович хитрый, виноватый, падло,
что дела идут вперекосяк,
ставленник "Массада", нам подкинул нагло
план, что не осилишь натощак.
Умный сын юриста вмиг пред ним явился,
шмяк ему шампанское в усы,
и кричал и злился, но не удавился
и не стал он бедным и босым.
Так, здравствуй, перестройка,
Здравствуй, дорогая!
Здравствуй, дорогая и прощай,
Я тебя любила, а теперь забыла,
ты мне ничего не обещай".
Так пропела Мурка в кожаной тужурке.
Смелая и умная была.
Даже в Думе урки,
и те боялись Мурки
за её толковые дела.
1995 г.
* * *
"Осёл останется ослом,
хотя осыпь его звездами…"
Не спорю. Правда. Но при том,
ослы в звездах царят над нами.
1991 г.
СТУКАЧ НА ПЕНСИИ
Стукач на пенсии скучал,
читал газету, замечал,
кто чем живёт
и кто чем дышит,
вдруг что не так ; сейчас напишет.
Привычка к действию зовёт:
и он перо опять берёт, в "верха" он пишет
про тех, кто думает "не так",
не "тем" кто дышит.
1991 г.
СТАРЫЙ ОБЫЧАЙ
Кто там думает о старом? Донесите!
Донесут, и шепнут, и подмигнут,
сплетню глупую добавят,
но при этом забывают,
что доносчику бывают
первый стыд, и первый кнут.
Жаль, забыт обычай тот!
Нынче всё наоборот.
1991 г.
ПРИВЫЧКА
Он привык врагов искать,
в двери чёрные стучать.
Хоть те двери не закрылись,
но таблички изменились.
Что же делать? Он опять
в двери принялся стучать.
1991г.
КЛЯТВЫ
Как он в верности партии клялся,
как он пел "Интерна-ционал"!
Ветер дунул ; "борец" испугался…
быстро "сжёг всё, чему поклонялся",
поклонился всему, что сжигал.
1991 г.
* * *
Ура свободе! Слава перестройке!
"Процесс пошёл", "консенсус", кутерьма…
Уже плывут по матушке-по Волге
судов разбитых жалкие обломки.
И скоро Волга уплывёт от нас сама.
1991 г.
* * *
Б. Ельцину.
Он слушал долго, голову склоняя,
Тревожным взглядом воздух шевеля.
"Чты… надо ей? Чего она сказала?
Увы, ответ и сам не знаю я".
1991 г.
ХАМЕЛЕОН
Хамелеон меняет цвет:
вчера он красным был,
сегодня он уже блондин
с него и спроса нет.
1991 г.
* * *
Понапрасну "слепых" не кляни,
тех, кто воли Господней не знает!
Да растают, исчезнут они,
"яко дым от очей исчезает".
1991 г.
СЫН ЮРИСТА
"Я лидер русского движенья,
русак природный, ей же ей!
Мать русская, в том нет сомненья,
Отец, поверьте мне… юрист".
Мы верим, сын такой артист.
1991 г.
* * *
"Мне бы только дней пятьсот,
я бы сдвинул воз с дороги", ;
говорил один банкрот,
собираясь сесть на дроги.
"Ну, а мне и сто с лихвой, ;
отвечал ему другой, ;
будет счастлив весь народ,
коль за мною он пойдёт".
Сто прошло, пятьсот, и год,
но не виден поворот.
Воз стоит, никто не тянет,
только слышно хор поёт:
"Будет счастлив наш народ…"
Если ноги не протянет.
1991 г.
ИСПОВЕДЬ ПОКУПАТЕЛЯ
Мне сколько цены не гони,
я "брать" не перестану.
Хоть с вечера, хоть до зари,
но в очередь я встану.
1991 г.
В ОЧЕРЕДИ
Дай, Андрюха, Кольке в ухо,
Нюхе выцарапай глаз!
Что ты смотришь так, Манюха?
Чай, "стоишь" не в первый раз.
1991 г.
ЭПИТАФИЯ
(Л. Кагановичу)
Грозил "задрать подол" ты Матушке-России,
Вспоённый ею наглый гном!
На этом свете был ты в силе,
но черти в глотку кол забьют тебе на том.
1991 г.
НА ФИЛЬМ
"БОГАТЫЕ ТОЖЕ ПЛАЧУТ"
Поставьте банку под экран:
где много врут, поют и плачут,
там слёз фальшивых океан ;
"богатые ведь тоже плачут".
1992 г.
ГРЕХ
Случился раз с Луисом грех,
Разрушил он девичьи грёзы.
Какой уж может быть тут смех,
когда рекой струятся слёзы?
1992 г.
НА ФИЛЬМ "ПЕТЕРБУРГСКИЕ ТАЙНЫ"
Фильм идёт, экран горит,
у дверей Степан стоит.
сам с собою говорит:
"Рази ныне господа?
Шмыг оттуда и туда.
Что за Кал-лош, что за срам?
Кака с бякой пополам.
Ну а эта Шпильце
Уж и вовсе шильце.
В окна дует, печь дымит,
Деринг, Юзич ; что за вид?
Аж подчас спина болит.
Нет Наташи, стынут щи,
старину, поди сыщи!
Был когда-то скорым суд.
На конюшне отдерут…
Шло-то как всё плавно,
То-то было славно.
А теперь? ; рукой махнул. ;
Нет порядка". И вздохнул.
Правда, вскоре весел стал,
как конец всех тайн узнал.
1998 г.
О ПОЭМЕ М. ЦВЕТАЕВОЙ
Где-то море, где-то поле,
Где-то ясная заря…
Ничего я там не понял,
Откровенно говоря.
2000 г.
* * *
Один поэт погиб,
другой уже зачат.
В. Е.
Один, быть может, неплохой поэт,
желая скорбь излить по умершему другу,
такую чушь понёс, такой словесный бред,
медвежью другу оказал услугу.
Поэт в его стихах похож неотличимо
на муравья. Пусть проползает мимо.
За ним другой придёт. Незаменимых нет…
Но разве повторим поэт?
2004 г.
* * *
Сначала свергнут дом,
Потом возложат камень.
Потом, потом, потом
Отлит из бронзы парень.
В. Е.
"Свергают" власть,
"закладывают" камень.
цветы надгробные с печалью "возлагают",
а памятник совсем "не парень".
2004 г.
* * *
"Волки хрумкают иголки…"
С. Л.
Волки хрумкают иголки,
Лошади хрустят овёс.
Знать, иголки те не колки…
Если б только ели волки
верхний слой
земли лесной!
2004 г.
Т. Щ-ВОЙ.
Не сердитесь, если можно.
Ведь жить без шутки невозможно.
Особенно, когда она легка,
как песня любящего солнце петуха.
2004 г.
* * *
Великодушные прощают,
несут волшебную суму,
а мелкодушные мельчают,
в них всё ; ни сердцу, ни уму.
2004 г.
* * *
Напустив на себя вид суровый,
он стучится в её кабинет,
и она Клеопатрою новой
на его отвечает привет.
У него прерывается голос,
миг ещё ; и приличьям конец…
Льётся тёмно-каштановый волос,
Завиваясь в изгибы колец.
Что таится за томностью взгляда:
ясность солнца иль жаркая мгла?
Ничего говорить ей не надо,
всё и так она знает сама.
2001 г.
В. ЗУЛИДОВУ
Любезный житель Болховского края,
где старый сад и яблони в цвету,
не надо плакать ни о чём, не надо.
Восславим жизнь, любовь и красоту!
2004 г.
А. С. З.
Был солнечным ваш день рожденья.
В бокале лёгкое вино.
Живые розы поздравленья
Заглядывают к вам в окно.
В их аромате томность ласки,
В их лепете застывший вздох.
Мечтания из детской сказки
Ковром расстелены у ног.
Вам подарили имя Ада.
Вам, без сомнения, знаком
Вкус счастья цвета шоколада
"Аделаиды с молоком".
Душе живой не страшны годы.
Какая, право, ерунда
И непогоды, и невзгоды,
Когда сияет Красота!
19 сентября 2005г.
НА ЮБИЛЕЙ Л. В. И-ОЙ.
На отчётный доклад рано утром поднявшись,
Феб лучезарный с Дианой совет свой держали,
Како Лидии греческой тако измыслить,
дабы и овцы бы все уцелели и волки были бы сыты.
Тако удумав, они ей благие советы внушили
и, пальмовой ветвью её осенив, в путь проводили,
полный успех у сограждан с лавровым венком обещая,
что и исполнилось вскоре на радость всем грекам
сухумским,
также и детям земли Костромской,
что меж огнями играли и пели,
любимые чада Перуна. Зане кровь древних греков
с славянской в Лидии славной смешались.
2006 г.
А. В. С-ВОЙ.
Александра Васильна, как ветер пустыни,
Бог лишь знает, откуда она налетит.
"Всё пройдёт…" Только сердце её не остынет.
И поёт, и живёт, как горячее сердце велит.
2007 г.
Т. Н. Щ-ОЙ.
Не здесь ли проживает та,
Чья нас пленяет красота?
И если здесь, то так ли, как и прежде,
Любовь и вера сестрятся надежде?
"Sic transit..."? Может быть!
Но мы ей посылаем
лучей приветных солнечную нить
и с праздником весёлым поздравляем!
2007 г.
АПОФЕОЗ ПО СЛУЧАЮ ВЫМЫТЫХ ОКОН В ОДНОМ
УЧРЕЖДЕНИИ
Окна вымыты, вытерты двери,
и сияют в оконные щели
зелень парка, архивные стены
и подтёки оставшейся пены.
Но в гостиной свежо и светло,
чистотою сверкает стекло,
и с улыбкой под сводом Союза
нас приветствует добрая муза.
7 июня 2007 г.
ДОСАДЛИВЫЕ ЭКЛОГИ
НА НЕВОЗМОЖНОСТЬ ПРОБИТЬСЯ
К Т. Н. ЩЕРБАКОВОЙ СКВОЗЬ ТЕЛЕФОННЫЙ ЭФИР
Не пробить защиты Цареграда:
стены крепки, аппарат молчит,
у дверей железная ограда,
за оградой цербер, он не спит.
"Ту-ту-ту" ; гудок по телефону.
Волны безуспешно бьют в гранит,
не пройти ни ропоту, ни стону
сквозь тяжёлый плотный монолит.
10. 06. 07 г.
ТАЙНАЯ МИСТЕРИЯ
НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Т. Н. Щ
Златыми буквами сей свиток азъ писахъ.
Некая нимфа, имевшая имя Татьяна,
на Элевксинских мистериях тщетно
скрывала прекрасный свой лик,
тако же день появленья на свет
лёгким туманом стыдливо закрыла,
дабы мужчины в тот день в амазонок Союз
не проникли и, грубым обычаем скифским
заветным вином овладевши, душистого хмеля струи
не влили в себя, чести богам не воздавши.
Однако ж не так боги на белой вершине горы полагали.
Некую Н., к телефону подвигнув,
устами ея про тайный тот сход рассказали
мужу, искусному в деле словесном, тако же в пении
гимнов любовных,
знавшему тайный язык соблазненья. Он же,
весьма удивившись тому, что его не позвали,
горько о том сожалел, и потом, слёзы отерши,
о муках поведал и строчки сии написал
дня на два десять четыре девятого месяца года седьмого.
24. 9. 0 7 г.
* * *
В дни Рождества (по старому, конечно)
средь шумной и весёлой суеты
по магазинам мы ходили вместе,
язычникам подобно, славя
неумолимо подступавший Новый Год.
; Побудьте здесь! ; сказали вы,
меня лаская взглядом нежным из-под опушенных
морозным инеем ресниц.
И вот я там, где вы мне быть велели,
в смирении, перед дверями,
в рай магазинный путь заказан мне,
где льётся свет обманчиво-волшебный,
блестят шары и лампочки сверкают,
всё освещая бликами огней.
; Побудьте здесь! ; сказав, вы удалились,
нырнув одна в сверкающий проход,
в туманный блеск мутнеющих зеркал
и в аромат какао с шоколадом,
и там исчезли. Долго я стоял.
А вы в другие двери вышли и спросили:
; Где были вы, я сбилась с ног, разыскивая вас?
; Стою я там, где стражем я поставлен,
перед дверями в рай, в смирении, как нищий
и юрод.
Мне хорошо вдали от тел и душ,
всё ждущих сладостей, веселья и забав,
что ровным счётом ничего не значит.
Конец декабря 2007 г.
НА МАТЧ ФУТБОЛЬНЫХ ГИГАНТОВ
РОССИЯ ; АНГЛИЯ 17 ОКТЯБРЯ 2007 г.
Уста Господнии сказали:
"Кто горд, унижен будет он".
Его мы волей наказали
высокомерный Альбион.
18. 10. 07 г.
НА КНИГУ В. И Т. ТИХОПЛАВОВ
"ЖИЗНЬ НАПРОКАТ" ("ВЕСЬ", С.-Пб., 2005)
Вот супруги Тихоплавы
Тихо плавают в тумане
Между жёлтыми столбами
Ангелоподобных тел.
26. 01. 2010г.
ПСЕВДОПОСЛАНИЕ АНТИЧНЫХ ПОЭТОВ К КНИГЕ
"АНТОЛОГИЯ АНТИЧНОЙ ЛИРИКИ"
"Знать, просвещенье немалых успехов достигло,
коли и в Скифии дальней наши читают стихи
на языке, нам неведомом прежде,
многих красот не лишённом, как видно.
Может быть, люди краёв тех суровых и скудных,
Гиперборейским дыханьем скованных,
Родиной некогда бывшей дельфийского бога,
Не вовсе богам не угодны Олимпа святого".
Гипербореи сыны отвечают громами Перуна:
"Из-под вечнозелёных олив и лазурного неба
белым просторам морозным, дети Эллады, внемлите!
О, тени поэтов, вечно в блаженном Аиде живущие,
вы к вашим братьям гневны не будьте,
Музы сыны богоравные, сильные духом".
Апрель 2010 г.
Т. Н.
Запретили играть и шутить,
запретили мне петь и смеяться.
Разве грех это ; шутку любить,
и проказничать, и улыбаться?
27 апреля 2010 г.
К ТВОРЧЕСКОМУ ВЕЧЕРУ
ЖАННЫ АНАТОЛЬЕВНЫ ТРАВИНСКОЙ
Как ни гнетёт рука судьбины,
ни буйствует природа за окном,
мы в царстве вдохновенной глины
блаженствуем, объяты дивным сном.
2011 г.
Экспромт при посещении музея И. С. Тургенева
С высот лазурных Геликона
Мне зримы музы Музиона.
Как много сердцу говорят!
И вдохновляют, и творят.
Свободна мысль, и взор глубок,
Открыты им все тайны мира.
Причудливой судьбы клубок
Уводит вдаль. Играет лира.
26. 11. 2012 г.
ПОЭТАМ ИНТЕРНЕТА
Пиши стихи, как в Интернете,
без точек, запятых, тире.
Что изменилось на планете,
когда в словесном винегрете,
распространяясь о поэте,
блуждая в дикой темноте,
ты вместо "э" поставил "е"?
13.09. 2013 .
ВОСЬМОЕ МАРТА
Лукавый март, изменчивый и странный,
в туманах дней скрывающий весну,
твой ветер, влажный и коварный,
куда-то манит юную княжну,
тревожит отрока, и доблестного мужа. Что значат тут года?
Стесняет грудь тот яд, что слаще нарда.
Не нужно игр и битв, всё в жизни суета,
когда в календаре сияет день любви 8 марта.
5. 03. 2014.
Валерий Протасов. В волшебном фонаре времён
© Copyright: Анатолий Иванов 4, 2016
Свидетельство о публикации №116111400283
Свидетельство о публикации №116111400283
Рецензии