Конкурс Я желаю тебе добра! Новелла Матвеева

     Здравствуйте, дорогие Друзья, с Вами Арина Бастракова.



Мы продолжаем серию конкурсов под общим названием "Я желаю тебе добра!".

Эта строка принадлежит Веронике Тушновой, наш первый конкурс был посвящён её творчеству, далее, мы провели конкурс, посвящённый Юрию Левитанскому, Борису Пастернаку, Марине Цветаевой, Иосифу Бродскому, Римме Казаковой, Сергею Есенину, Игорю Талькову, Булату Окуждаве, Белле Ахмадулиной, Давиду Самойлову, Анне Ахматовой, Осипу Эмильевичу Мандельштаму.



Наш новый /14-й/ конкурс посвящается творчеству Новеллы Матвеевой


         *   *   *


Маяк

Я истинного, иссиня-седого,
Не испытала моря, не пришлось.
Мне только самый край его подола
Концами пальцев тронуть довелось.

      Но с маяком холодновато-грустным
      Я как прямой преемственник морей
      Беседую. Да, да, я говорю с ним
      От имени спасенных кораблей!

Спасибо, друг, что бурными ночами
Стоишь один, с испариной на лбу,
И, как локтями, крепкими лучами
Расталкиваешь темень, как толпу.

      За то, что в час, когда приносит море
      К твоим ногам случайные дары -
      То рыбку в блеске мокрой мишуры,
      То водоросли с длинной бахромою,

То рыжий от воды матросский нож,
То целый город раковин порожних,
Волнисто-нежных, точно крем пирожных,
То панцирь краба, ты их не берешь.

     Напрасно кто-то, с мыслью воровскою
     Петляющий по берегу в ночи,
     Хотел бы твой огонь, как рот рукою,
     Зажать и крикнуть: Хватит! Замолчи!

Ты говоришь огнём, настолько внятно,
Что в мокрой тьме, в прерывистой дали,
Увидят и услышат, и превратно
Тебя не истолкуют корабли.


         *   *   *


           Степь

Черной кажется вечерняя трава,
Медным зеркалом горит сухой закат,
И какие-то ночные существа
Мерно чмыркают и дробно тарахтят.

     И какой-нибудь высокий стебелек
     Сам собою, как на озере камыш,
     Вдруг наклонится. Как видно, здесь, у ног,
     Кто-то кроется, а кто - не разглядишь.

Кто-то лезет в колокольчик, как в рукав,
Но не может - и спешит по стеблю стечь,
Кто-то дергает за вожжи длинных трав,
Кто-то дергает, и дергается степь.

     Степь лежит, как великанша вниз лицом,
     Не спеша по ней разгуливают сны...
     Но, как цепь, ее сковал огромный сон,
     Снов-малюток ей не сбросить со спины.

С тяжкой легкостью они по ней ползут
На бесплотных, но пронзительных ногах,
Как подкованный железом легкий зуд,
Зуд, где каждая зудинка - в сапогах!

     Из волос ее свои знамена ткут,
     По плечам ее пасут своих коней,
     И по ней своих убитых волокут,
     И глубокие могилы роют в ней.

Степь лежит, как великанша вниз лицом,
И грустит она во сне, и клочья слов
Шепчет... В эту ночь ее огромный сон
Размельчен на миллионы мелких снов.

     Как проснуться ей? Как плечи распрямить?
     Как ей сбросить со спины печальный сон?
     Я расталкиваю степь: перевернись!
     Повернись навстречу ветру, вверх лицом!


         *   *   *

Я не с листа писала на листок,
Я не из книги в книгу заносила,
Но знаю: книга - жизненный исток,
Пресс Гутенберга - жизненная сила.

Я на рембовском "Пьяном корабле"
В цитатный порт ни разу не являлась.
Но я литературностью Рабле,
Я книжностью Эразма вдохновлялась.

Оторваны мои учителя
От гущи жизни, как никто на свете!
Гомера ворошат чего-то для,
За тогу римлян держатся, как дети...

Смешно сказать! Им слышится из книг
Такой же - человеческий - язык.


         *   *   *


Совершенство

Боюсь совершенства, боюсь мастерства,
Своей же вершины боюсь безотчетно.
Там снег, там уже замерзают слова
И снова в долины сошли бы охотно.

Гнетёт меня ровный томительный свет
Того поэтического Арарата,
Откуда и кверху пути уже нет,
И вниз уже больше не будет возврата.

Но мне в утешенье сказали вчера,
Что нет на земле совершенства. И что же?
Мне надо бы радостно крикнуть: Ура!
А я сокрушенно подумала: Боже!


         *   *   *

В лощинах снег, слоистый, как слюда,
От падающих капель конопатый.
Смотри, ручей надбил скорлупку льда
И снова спрятался, как виноватый.

Он что-то с берега хотел стянуть,
Уже струю он протянул, как руку,
Кусок коры, хвоинку - что-нибудь,
Что первых поисков умерит муку.

Краснеет пня струящийся надрез,
Лучи в ветвях плетут свои корзины,
Ноздрями мха свободно дышит лес,
Лёд на воде - не толще паутины.

Я прутиком разбила лёд ручья:
Бери весну, ручей, она твоя!


         *   *   *

Лунная ночь

В середине лунного луча
Запеклись соломенные стулья,
Как внутри серебряного студня
Косточки волшебного леща.

А луна все трудится, луща
И луща, разборчиво и скудно,
Ядра стен, белеющих подспудно,
От теней, от шелухи плюща.

Хлынул ветер. Я сошла с террасы.
Быстро под ногами стал стираться
Лунный луч в надтрещинках теней,
Резкий, как расколотая плитка.
Помутились рощи... Близко, близко,
Чуть не по лбу, щёлкал соловей.

1964

         *   *   *

Боттичелли

Век титанов, мраморную гору
Молотом дробящий поминутно,
Был смущен, когда завидел Флору,
Лепестками сеящую смутно.

Вижу птиц серебряные клювы,
Слышу пляску воздуха живую :
То эолы, словно стеклодувы,
Выдувают вазу ветровую.

Лунной мглой  отблескивают лики.
Люди реют - наземь не ступают.
(Не шагов ли ложных грех великий
Неступаньем этим искупают?)

И встает из моря Афродита -
Безупречно любящих защита.


         *   *   *

Краски и мысли

Да здравствуют художники-французы!
Рисунок влажен, свеж и полустерт,
Но в этой мгле все так же синеблузы
Рабочие... Все так же полон порт

Волн и гудков, и праведностью горд.
Все те же с миром радостные узы,
Все те же вётлы, мельницы и шлюзы.
Но что за странный, сорванный аккорд?

Откуда фальшь? Душой неблагодарной
Мне не постигнуть мудрости бульварной,
Не дорасти до двойственной красы,
Мне режут слух неслаженные спевки.
Сколь дик и странен образ грязной девки,
Составленный... из капелек росы!


         *   *   *

Живой да будет каждая строка!
Из жизни черпай злато размышлений,
Но жизнь, помилуй, разве так ярка
И так сильна, как выраженный гений?

Не хмурь многозначительно бровей,
Не покрывайся складками страданий!
Всего полней, не спорь, всего живей
Жизнь гения и жизнь его созданий.

А нет, оспорь Шекспира. Вот где зло!
За окнами бушует Лондон ярый.
Там с ловлей фактов больше бы везло,
А он корпит над летописью старой.

Не в жизни взял - с пергамента списал.
Но кто нам сердце глубже потрясал?



         *   *   *

Завидую далеким временам,
Когда сонет мешал болтать поэтам.
А почему бы, думаю, и нам
Язык не укорачивать сонетом?

Нужна узда горячим скакунам,
Обложка - книгам, рама - всем портретам,
Плотина - разогнавшимся волнам,
Сонет - разговорившимся поэтам.

Сонет благожелательно жесток:
Он не допустит, чтоб залезли мысли
За край листа и бахромой повисли,
Он говорит: Вот финиш мысли. Стоп!

А чью тираду он врасплох обрубит,
Уж тот не мастер. Он таких не любит!


         *   *   *

Подземелья

Ключи от подземелий подсознанья
Звенят опять на поясе моем.
Сегодня я, заблудшее созданье,
Сойду туда с коптящим фонарем.

Как воют своды в страшной анфиладе!
А впрочем, выясняется в конце,
Что все подвалы наши - на эстраде.
Все тайны, как посмотришь, на лице.

У нас и подсознание - снаружи.
Все просто: нам получше - вам похуже,
Кот хочет сала, палки просит пес.
Успех собрата мучит нас до слез.

Но чтоб до истин этих доискаться,
Не стоит в преисподнюю спускаться!


         *   *   *


Аргус

Когда впаду в какую-либо страсть,
Я внутреннего сторожа встревожу.
"Почто, - спрошу бессмысленную рожу, -
Даешь мне лгать, подглядывать и красть?"

"Но случай-то, - польстит мне нечестивец, -
Особенный! Как на голову снег!
Другим нельзя, а это лжёт - правдивец,
Подглядывает - честный человек!"


         *   *   *


          Зима

Что так чинно ходики ступают?
Что так сонно, медленно идут?
То ли стрелки к цифрам прилипают,
То ли цифры к стрелкам пристают?

     Ночь. Молчанье. Только дверь снаружи
     Напрягает раму и трещит,
     Листовою сталью лютой стужи
     Облицованная, словно щит.

Спит колодец в панцире, как витязь,
С журавлем, похожим на копье.
На веревке, чуть во мраке видясь,
Лязгает промерзлое белье.

     Простыни в бесчувствии жемчужном
     Плавают, как призраки знамен,
     От рубах исходит то кольчужный,
     То, как будто, колокольный звон.

Ну кого, скажи, не опечалит
Прямо в душу вмерзшая зима?
Лишь зима зимою не скучает,
Веселится лишь она сама,

     Катится над серыми полями,
     Сети веток склеивает льдом,
     Громоздит сугробы штабелями,
     Чтоб никто - ни из дому, ни в дом.

То в дупло наклонное ныряет,
Как ловец за жемчугом на дно,
То снежинку острую вперяет
С любопытством в темное окно...

     Пальцами прищелкивает стужа,
     Не мытьем, так катаньем берет,
     И как будто стягивает туже
     Пояса истаявших берез.

Что так чинно ходики ступают?
Что так сонно, медленно идут?
То ли стрелки к цифрам прилипают,
То ли цифры к стрелкам пристают?


         *   *   *


   Гипноз (отрывок)

Шипели джунгли в бешеном расцвете
У вздутой крокодилами реки,
Где обезьянки прыгают, как дети,
А смотрят - как больные старички.

Одна из них так быстро проскакала -
Лишь рыжий росчерк в воздухе мелькнул,
Как будто кто-то скрытый горсть какао
Сухою струйкой с ветки сыпанул.

Змея с четырехгранной головою
Взглянула на нее из-под очков
И двинулась под сводчатой травою,
Как длинная процессия значков

И крапинок... Сведенные предельно,
Казалось, эти крапинки сперва
Ходили где-то, каждая отдельно,
Но их свела полковник-голова.

Змеиный взгляд, заряженный гипнозом,
Среди сорокаградусной жары
Дышал сорокаградусным морозом...
От ужаса вращались, как миры,

Плоды граната... Перезрелый манго,
Разболтанный и вязкий, точно магма,
С дрожащей ветки шлепнулся без чувств
При виде длинной судорожной твари,
Чей трепет, инкрустации и хруст
Всё оковали, всех околдовали.

Но рыжая мартышка не проста:
Она умчалась вдаль, тревожно пискнув,
И чаща, листья вычурные стиснув,
Как руки, веки, зубы и уста,

За ней слилась...Но что с мартышкой сталось?!
С пронзительными взвизгами назад,
Назад, назад запрыгала: казалось,
Ее, как пальцем, тронул чей-то взгляд.

Ничьи глаза, казалось бы, со взглядом
Надолго разминуться не могли,
Но странный взгляд висел с мартышкой рядом,
А вот глаза покоились вдали.

Глаза лежали на головке плоской,
Как на тахте. Из них тянулся взгляд,
Как дым из трубки, призрачный, но плотный,
И звал: Наза-ад, отступница, наза-ад!

Сквозь легионы сутолочных веток
В слепом непроницаемом цвету,
Сквозь хрупкий хруст растительных розеток,
Сквозь плотную, как пепел, духоту,

Сквозь малярийно-желтые накрапы
Брызгучих трав, сквозь хищные цветы
Он плыл и плел веревочные трапы,
Незримые воздушные пути

Из нитей сна; арканил без аркана,
Капканил без капкана, без силков
Осиливал; дурманил без дурмана,
Оковывал заочно, без оков.

Сквозь обморочные благоуханья
Болот, где самый воздух, сам туман
В цвету, сквозь переплеты и петлянье
Качельно-перекидистых лиан

Он проникал с каким-то древним, давним,
Безбольным, безглагольным, безударным
И беспощадным выраженьем - жест
Неумолимых глиняных божеств.


         *   *   *


В детстве

Свет потушен, сказка не досказана,
Лес в окне. Или окно в лесу...
Ночь деревья по небу размазала,
Как ребенок слёзы по лицу.

Шепчут листья что-то отвлечённое,
На пеньках сияют светляки.
Чуть мерцает за стволами чёрными
Факельное шествие реки.

Взмыли ели языками копоти
От её холодного огня.
В плеске струй, в их шарканье и топоте,
Поступь ночи, шум забвенья дня.

Чёрной кляксой клён растёкся в воздухе,
Все тропинки мглою замело,
И во мгле осталось от берёзоньки
Только то, что было в ней бело.




Старинное слово

Поэт и слава - нет опасней сплава.
Не в пользу лбам название чела.
И часто, часто, чуть приходит слава,
Уходит то, за что она пришла.

Жужжит и жалит слава, как пчела,
С ней сладкий мед, с ней горькая отрава,
Но яд целебный лучше выпить, право,
Чем сахарного вылепить осла!

И слово-то какое! Аллилуйя,
Осанна... И кому? Себе самим?
Как будто пятку идола целую
Не чьим-то ртом, а собственным своим!

Не славлю даже славного. А то ведь
Устану славить - стану славословить.


         *   *   *

Не пиши, не пиши, не печатай
Хриплых книг, восславляющих плоть.
От козлиной струны волосатой
Упаси твою лиру, Господь!

Не записывай рык на пластинки
И не шли к отдаленной звезде
В серебристую дымку инстинкты
И бурчанья в твоем животе.

Верь: затылок твой, круглый и плотный,
Группа крови и мускул ноги
Не предстанут зарей путеводной
Пред лицо поколений других!

Как волокна огнистого пуха,
Из столетья в столетье летят
Звезды разума, сполохи духа,
И страницы в веках шелестят.

Но уж то, что твоя козлоногость
Возгордясь разбежалась туда ж,
Для меня беспримерная новость!
Бедный мастер! Закинь карандаш,

Отползи поскорее к затону,
Отрасти себе жабры и хвост,
Ибо путь от Платона к планктону
И от Фидия к мидии прост.



Нове;лла Никола;евна Матве;ева (7 октября 1934, Детское Село, Ленинградская область, СССР — 4 сентября 2016, Московская область) — русская поэтесса, прозаик, переводчик, бард, драматург, литературовед.

Биография

Родилась 7 октября 1934 года в Детском Селе. Отец — Николай Николаевич Матвеев-Бодрый, географ, историк-краевед Дальнего Востока, действительный член Всесоюзного географического общества, по мировоззрению романтик (отсюда имена детей — Новелла и Роальд). Мать — Малькова Надежда Тимофеевна, преподавательница литературы, поэтесса, печатавшаяся под псевдонимом Матвеева-Орленева. Дед, Николай Петрович Матвеев-Амурский, также был писателем и автором первой «Истории города Владивостока», долгие годы жил в Японии. Двоюродный брат — Иван Елагин, поэт русского зарубежья.

В 1950—1957 гг. работала в детдоме Щёлковского района Московской области. В 1962 году заочно окончила Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького.

С детских лет писала стихи, печаталась с 1958 года. Первый сборник издан в 1961 году, тогда же Матвееву приняли в Союз писателей СССР.

В последние годы жизни жила на подмосковной даче, мало с кем общалась. Матвеевой оставлен огромный архив неопубликованных работ. По свидетельству Дмитрия Быкова: "Матвеева писала очень много. В черновиках, в столе, в набросках лежат десятки песен (мелодии она записывала своим способом — рисовала гриф гитары и ставила метки на нем); сотни стихотворений, сонетов, эпиграмм не публиковались по соображениям осторожности или такта; многие песни не записаны вообще, и сейчас настал черед архивистов: выявлять и публиковать эти древние записи".

Скончалась 4 сентября 2016 года на своей даче недалеко от г. Химки. 13 сентября состоялось отпевание в Храме Космы и Дамиана в Шубине, затем — прощание в малом зале ЦДЛ. Похоронена на Троекуровском кладбище.

Творчество

С конца 1950-х годов Новелла Матвеева стала сочинять песни на собственные стихи и исполнять их под собственный аккомпанемент на семиструнной гитаре. С 1972 сочиняла песни также на стихи своего мужа, поэта Ивана Киуру.

Как и ряд других бардов-исполнителей Москвы и ближнего Подмосковья (Ада Якушева и др.), Матвеева любила посещать с концертами пенсионеров и инвалидов в районных центрах социального обслуживания Москвы. в т.ч. ЦСО «Фили-Давыдково».

В 1984 году в Центральном детском театре в Москве была поставлена пьеса Матвеевой «Предсказание Эгля» — фантазия по мотивам произведений Александра Грина, содержащая 33 песни.

В 1996 году вышла книга воспоминаний «Мяч, оставшийся в небе». В 1998 году Новелла Матвеева стала лауреатом Пушкинской премии в области поэзии, в 2002 году — Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства.

В последние годы работала над переводами сонетов Шекспира. В первой половине 2010-х годов написала ряд стихотворений («Свободолюбцы», «Крым (Чьи-то „мнения“)», «Контра», «Разгул» и некоторые другие), которые затронули злободневные околополитические темы современной России.

Альбом из 14 песен Новеллы Матвеевой в исполнении группы «Сегодня в мире» вышел в 2009 году и получил высокую оценку поэта.

Построенная на метафорах лирика Матвеевой обнажает то, что скрыто в контрастах неожиданных образов, в ассоциативном восприятии противостоящих друг другу сил, в чередовании статичного и динамичного видения мира. Парадоксальность точек зрения, бегство в юмор и иронию, привязанность к игре звучаний, напоминающая о поэзии Марины Цветаевой, — вот лишь немногие из многообразных путей, которыми идёт поэтесса, чтобы разглядеть за видимым сущее: «Ищу под видимостью — душу».



 * Материалы взяты из Википедии - https://ru.wikipedia.org/wiki/Матвеева,_Новелла_Николаевна



Строки и строфы выбирайте здесь:   


1. Мак потух на ветру, как фонарь.
   Лепестки, словно отблески света,
   Разлетелись - и замерли где-то.
   Солнце в небе, как в море янтарь,

2. Бесславного гневит прославленный коллега.
Как будто слава - хлеб отобранный, телега,
Везущая не всех. А слава - степь без края,
Где каждый волен взять свою пригоршню снега.

3. Чтоб не забыли мы, какой поэт забыт,
И вспомнили опять, кто нынче знаменит.
Пусть критик, подтвердив безвестность безызвестных,
Нас об известности известных известит.

4. Друг! Радуясь за тех, чья слава миновала,
Как сам ты избежал столь грустного провала?
Прикрывшись и зардясь, мне критик отвечает:
Забвенью не бывать, где славы не бывало.

5. В закатных тучах красные прорывы,
Большая чайка, плаваний сестра,
Из красных волн выхватывает рыбу,
Как головню из красного костра.

6. Двумя клинками сшиблись два теченья,
Пустился в пляску ящик от сигар,
И, как король в пурпурном облаченье,
При свете топки красен кочегар.

7. В коралловом лесу жемчужина живет,
Похожая на капельку тумана.
Баюкает ее столетья напролет
Жужжанье голубого океана.

8. Дворник листья неохотно ворошит
Под наплывом облетающих аллей.
Полог неба предвечернего прошит
Обрывающейся ниткой журавлей.

9. Веет свежестью обоих берегов,
Странной яркостью и сказкой дышит быт.
За телегами по зелени лугов
Тучей ливневою бродит черный бык.

10.  Ухожу среди слабеющих берёз,
 Нет улыбки в их безликой белизне.
 Тем томительнее за сердце берет
 Эта бледность, равнодушная извне.

11. Дождь зеленый шумел по канавам,
Шла балладная мшистая мгла.
Дождь зеленый к деревьям корявым
Засверкав прислонял зеркала.

12.  Там - черемуха валится с ног.
 Там, отринув непрочный канатик,
 Прямо в воздух шагнул, как лунатик,
 Дуя в ниточный рупор, вьюнок.

13. Все сказано на свете:
Несказанного нет.
Но вечно людям светит
Несказанного свет.

14. Слова... Ищу их снова.
И все не те, не те...
Удар - и грянет слово,
Как выстрел по мечте.

15. Порою шум из-за дверей
Доносится неясный,
И по ошибке этот шум
Мы песнею зовем
И утешаемся: Пусть шум!
Бывает шум прекрасный,
Когда деревья в час ночной
Шумят перед окном,

Нам видеть их не надо.
У слуха тот же взгляд,
А шум ночного сада
Пышней, чем самый сад.

16. Глупцы, пускаясь в авантюру,
С одной лишь низостью в душе,
Себе приписывают сдуру
Всю авантюрность... Бомарше!

17. Архивариус

Его стихия - старая бумага.
"За что страдает? В чем он виноват?
И ведь какой безропотный, бедняга!" -
Непосвященный скажет наугад.
И ты спроси, чего бедняге надо,
И чем он только, бедный, не богат!
Одна строка - и найден ключ от клада,
Строка другая - найден самый клад.

18. Кто лгал завзято? Кто - не разобрав?
Архив на страже, тихо вправит вывих
Истории достойный костоправ.
В нутро породы, заспанной и мрачной,
Вонзает он исследованья лом
И делает историю прозрачной,
Чтоб разглядеть грядущее в былом

19. Кисть художника везде находит тропы,
И к соблазну полисменов постовых
Неизвестные художники Европы
Пишут красками на хмурых мостовых

Под подошвами шагающей эпохи
Спят картины, улыбаясь и грустя.
Но и те, что хороши, и те, что плохи,
Пропадают после первого дождя.

20. Но, как молнии пронзительную вспышку,
Не сложить её ни вдоль, ни поперек,
Не поднять её с земли, не взять под мышку,
Так покорно распростёртую у ног!

И ничьи её ручищи не схватили,
Хоть ножищи по её лицу прошли.
Много раз за ту картину заплатили,
Но купить её ни разу не смогли.

21. Янтарь

Накапливалась теплая гроза.
Послушай: миллионы лет назад
Над морем сосны плакали смолой,
То вместе плакали, то вразнобой.

Из моря, точно за руку дитя,
Тебя на берег вытащил прибой,
И ты смеешься радостно, хотя
Когда-то сосны плакали тобой.

22. Соломинка

Эстет и варвар вечно заодно.
Их жесты, разумеется, не схожи,
Но пить из дамской туфельки вино
И лаптем щи хлебать - одно и то же.

Эстет и варвар вечно заодно.
Издревле хаму снится чин вельможи,
Зато эстету - дева, вся в рогоже,
Дну снятся сливки, сливкам снится дно.

23. Философы, вникающие в Суть!
Художники, блистательное племя,
Чья жизнь - мечта, надежда, подвиг, бремя -
На ваш пример мне страшно и взглянуть,

24. Честность работает. Мудрость вопросы решает.
Зависть - одна лишь! - досуга себя не лишает.
Ах! Не трудом же назвать неустанное рвенье,
С коим она и труду и таланту мешает.
 
25. Цвел ли, не цвел ли в низине жасмин,
В легком тумане сквозил, не сквозил?
Бедный сказитель минувших годин,
Все-то ты выдумал, все исказил!

Знаешь другое, а помнишь - одно.
Твердую быль отгоняешь, как дым.
Мутное, сорное, черное дно
Все тебе кажется дном золотым!

26. Царственным шагом проходят года,
Краденым блеском украсив чело.
Черпать из детства мы будем всегда,
Хоть бы и не было в нем ничего!

27. Я леплю из пластилина.       
Пластилин нежней, чем глина. 
Я леплю из пластилина      
Кукол, клоунов, собак.       
Eсли кукла выйдет плохо -      
Назову ее дуреха,            
Eсли клоун выйдет плохо -    
Назову его дурак.

28.  "Я из камня сделал шелковое слово" -
Некогда сказал великий Рудаки.
Да. Но он не знал, что переводчик снова
Сделает кирпич из шелковой строки.

 
29. Речь в защиту мыльных пузырей

Телом слабый, но сияньем сильный,
Точно дух, пузырь явился мыльный
Изнутри соломинки сквозной.
Пусть живет, он пить и есть не просит,
Хоть и сам дохода не приносит
Даже там, где жертвует собой.

     Все его бранят за то, что мало
     Он живет. Еще недоставало
     Долго жить, где все тебя бранят!
     А дадут ли жить на свете долго?
     Скажут: Век чужой заел без толка.
     Эх! Не в том, так в этом обвинят.

30.   Счастья искать я ничуть не устала,
Да и не то, чтобы слишком искала
Этот зарытый пиратами клад.
Только бы видеть листочки да лучики,
Только бы чаще мне были попутчики:
     Тень на тропинке,
     Полет паутинки
     И рощи несумрачный взгляд.

31.  Рожь

Страшно мне за рожь перед грозою.
Вот уж пополудни скоро шесть,
В ней же и разгневанному зною,
И дневному блеску место есть.

     В красной мгле ее сухих разливов
     Будто шерсть горящая трещит,
     Будто электрический загривок
     Медных кошек... Будто медный щит
     Собранного к битве полководца,
     Рдеет поле с трещиной межи.
     Искры неба ждет-не дозовется
     Искра, затаенная во ржи.

32.  Солнце осеннее нежаще
Греет гряду облаков,
Это моржовое лежбище,
Пастбище дымных быков.
     Гибкого моря волна,
     Осыпи дюн безучастные,
     Сосны до окиси красные,
     Медные дозелена.

33.  Мосты

Смешался свет витрин со светом фонарей,
Свет фар и свет реклам, свет окон и дверей,
А по реке, где спину выгнул мост,
Бежит луна, и тащит сетку звезд.

34. Штамп

Словес многовековые наносы
Виной тому, что образ овдовел,
Пергаментом повеяло от розы,
И соловей над ней осоловел.

А был Гафиз: поили розу росы.
Был Саади - и соловей звенел.
Она цвела без жеста и без позы,
Он пел без фразы. Просто брал - и пел.

35. Река текла как дождь, лежащий на боку,
А дождик шел, как речка в вертикали,
И мост подныривал подобно поплавку,
Когда струи по нем перетекали.

Казалось: из руки выскальзывает меч,
Волна то прятала настил, то обнажала.
Дождь высказался, смолк, но дождевую речь
Всю ночь река вела и продолжала.

36. Сойду к реке: не захлебнулся ль мост?
Деревья пререкаются во мраке,
Тьмы черных листьев трутся между звезд,
Как толпы человечков из бумаги,

37. Поэзия должна быть глуповата -
Сказал поэт, умнейший на Руси.
Что значит: обладай умом Сократа,
Но поучений не произноси.

Не отражай критических атак,
Предупреждай возможность плагиата...
Поэзия должна быть глуповата,
Но сам поэт не должен быть дурак.
 
38. Прилива плеск так звонок в этом месте!
Визгливым звоном битого стекла,
Как будто я по вздыбившейся жести,
А не по круглым камешкам пришла.

39. Среди камней позванивает вереск
То суше, то свободней и свежей.
Отчётливый, почти точёный шелест -
Резьба на слух, гравюра для ушей!

     Моё вниманье, как стрела на луке,
     Трепещет. Тишина, как тетива,
     Натянута... О, тише! Эти звуки
     Не звуки, а почти уже слова.

40. Осенний блюз

Осень. Тишина в поселке дачном,
И пустынно-звонко на земле.
Паутинка в воздухе прозрачном
Холодна, как трещина в стекле.

Сквозь песочно-розовые сосны
Сизовеет крыша с петушком.
В легкой, дымке бархатное солнце,
Словно персик, тронутый пушком.

41. На закате, пышном, но не резком,
Облака чего-то ждут застыв,
За руки держась, исходят блеском
Два последних, самых золотых.

Оба к солнцу обращают лица,
Оба меркнут с одного конца.
Старшее несет перо жар-птицы,
Младшее - пушинку жар-птенца.

42. Душа вещей

Люблю дома, где вещи - не имущество,
Где вещи легче лодок на причале,
И не люблю вещей без преимущества
Волшебного общения с вещами.

43. Нет, не в тебе, очаг, твое могущество,
Хоть весь дровами, точно рот словами,
Набейся - я и тут не обожгусь еще,
Не будь огонь посредником меж нами.

Мне скажут: брось мечты, рисуй действительность,
Пиши как есть: сапог, подкову, грушу...
Но есть и у действительности видимость,
А я ищу под видимостью душу.

И повторяю всюду и везде:
Не в соли соль. Гвоздь тоже не в гвозде.

44. Вы объяснили музыку словами.
Но, видно, ей не надобны слова,
Не то она, соперничая с вами,
Словами изъяснялась бы сама.
И никогда (для точности в науке)
Не тратила бы времени на звуки.



 * Все стихотворения и строфы взяты с сайта http://www.bard.ru/html/tx/txMatveeva_N..htm
* Фото из интернета
* Анонс Арины Бастраковой



        Итак, ИНФОРМАЦИЯ ПО КОНКУРСУ:


* Участник должен подтвердить своё участие в конкурсе на этой странице в рецензии.


НА КОНКУРС принимаются только новые тексты, от 1 до 3 стихов.
Вы можете выбрать любые строки Новеллы Матвеевой из предложенных выше и использовать их:

  1. Как эпиграф Внимание!! /прошу не ставить в эпиграф более 4-х строк!/
  2. Можно включить 1-2 строки в Ваш текст со знаком копирайта (С), указывающим, что строка принадлежит другому автору.
Строку можно немного изменить, чтобы она легче вписалась в Ваш ритмический рисунок.
  3. Можно выбрать строки самостоятельно из любого источника.
  4. Можно использовать строки из анонса конкурса.

* На голосовании будут выставлены Ваши тексты под номерами, без имён авторов.

* Голосование - народное, открытое.

Адрес моей почты чуть ниже...


   ВНЕ КОНКУРСА:

Если у Вас есть ранее написанные стихи, которые так или иначе касаются творчества Новеллы Матвеевой или стихи о самой поэтессе, размещайте ссылки на них в рецензии, эти стихи пойдут Вне конкурса, приз за внеконкурсное, набравшее большинство голосов - 200 стихобаллов. По этим стихам возможны и редакторские призы.

Заявка на стихотворение вне конкурса:

Имя автора, название стихотворения, ссылка на стих - всё в одну строку.

Пример: Александр Пушкин "Я помню чудное мгновенье..." Ссылка.





         Условия приёма произведений на конкурс:


* Вы подтверждаете участие в конкурсе, выбираете строки, НЕ сообщая Ваш выбор.


* На конкурс принимается лирика от 8 до 40 строк.

* От одного автора принимается одно-три конкурсных произведения.
Вне конкурса - ранее написанные стихи в виде ссылок на них.


* Готовые работы высылаются Ведущей на адрес arina.brig@yandex.ru

Присылайте Ваши стихи, не отдельным файлом, а, как обычное письмо.
В разделе Тема прошу писать - Н.Матвеева, дабы не потерять Ваши произведения.


* Победители определяются народным голосованием участников и гостей конкурса.


*Призовой фонд конкурса  - 4000 стихобаллов


*Награждение за призовые места:

1 место - 500 стихобаллов + диплом МЛГ
2 место - 400 стихобаллов
3 место - 300 стихобаллов
4 место - 200 стихобаллов
5 место - 150 стихобаллов

               
Если призёров несколько, призовые баллы делятся поровну с надбавкой из призового фонда. 1550 баллов - призовые, остальная часть призового фонда - редакторские призы.


Участие в конкурсе бесплатное, но любая помощь стихобаллами принимается с благодарностью.


                Логин площадки - geroivmaske

::::::::::::::::::::::

ВНИМАНИЕ! Ваши тексты присылайте пожалуйста НЕ отдельным файлом, а в теле обычного письма.

::::::::::::::::::::::

Заявки принимаются, пока не будет получено 30-35 новых конкурсных стихотворений.


Уважаемые авторы, после подачи заявки, пожалуйста, нажмите кнопочку "понравилось", чтобы о нашем конкурсе узнали другие авторы.



                Удачи Вам и вдохновения!




Ведущая конкурса - Арина Бастракова.