Литобъединение. Александр Дубов

3. Однажды на работе ко мне подошёл приятель и сказал: " У нас работает Ю. Н-лин. Пишет стихи. Ведёт общественную работу в русле перестройки. Ты там где-то занимаешься. Вот он написал поэму, посмотри, подскажи ему". И он выложил самодельный, отпечатанный фолиант листов так на полторы тысячи. Я посмотрел. Поэма была посвящена борцам за свободу Латинской Америки, Южной Африки, Палестины и ещё там много кому (были перечислены все горячие точки того времени)...
   Я попытался почитать, но эту рифмованную белиберду читать было невозможно. Я подумал, кто её печатал? Тогда печатали на ручной машинке. Да в рабочее время. Видимо он был неотразим...
   Когда через пару дней Ю. Н-лин пришёл ко мне, я сказал, что это всё очень слабо. Он в запальчивости выговорил мне, что я из тех коммунистов, кого пришло время свергать... (Он был активист у нас в одном из цехов по свержению коммунистов. Организовывал забастовки, участвовал в каких-то объединениях, боролся за распределение чего-то. Когда стали срывать его объявления, он их стал писать несмываемые прямо на стене. Одно объявление о собрании было на стене весь период Ельцина и его закрасили, ремонтируя стену, уже при Путине)... Я ему предложил самому отвезти свой труд к нам на литобъединение...
   Когда делили его поэму, я не был. Но попал на её обсуждения. В нашем подвальном классе с пианино, сидели женщины, от молоденьких до старых, мужики, которым возраст нипочём, и вместо преподавателя - Щуплов. Тут вошли красивая ухоженная пара и молодой человек очень приятного вида. Их Щуплов спросил, кто они, - и парень ответил, что они тоже хотят поучаствовать... Ю. Н-лин сидел с гордым видом творца. Начали что-то говорить, особенно женщины, напирая в основном на то, что автор добрый человек... Александр Щуплов сказал что-то неопределённое о своих поисках хотя бы чего-нибудь, что состоялось...
   Вдруг встал этот парень, - его звали Александр Дубов, - и сказал: " Я вот почитал эту поэму и думаю, что самое лучшее выбросить её мусорное ведро"... Ю. Н-лин вскочил, что-то закричал, вскочили некоторые женщины. Замечательная скульптор Е. В-ва, заслуженный скульптор по званию и графоман по призванию, стала выкрикивать Дубову, что он жестокий человек и т.д. и т.п...
   Щуплов еле успокоил весь наш бедлам и спросил у Дубова: "А сами Вы что-то пишете?"... И мы услышали замечательные стихи, правда на довольно расхожие темы: о вокзалах, расставаниях, неудачной любви... Вся наша романтика почему-то ограничивается вокзалом, самолётом и неудачным свиданием...
   Ю. Н-лин больше не приходил к нам на занятия, и продолжал бороться за права мотористов, которые хотели поменьше работать и побольше получать, пока подразделение не развалилось, а он не ушёл с завода... Александр Дубов приходил несколько раз. Пытался пообщаться со мной, - мы даже покупали однажды вместе Избранное Пушкина в киоске, и я его немного выручил (у него не было с собой денег, - он потом вернул, - а книжка стоила 3 рубля). Но я был увлечён прекрасной закройщицей; она ничего не писала, приходила со мной посидеть и послушать, - и я старался после занятий побыстрее улизнуть с ней и с ним почти не разговаривал...
   Не сойдясь ни с кем, он перестал приходить... Однажды староста нашего литобъединения Т. М-ко пришла и, присаживаясь за двухместным столом впереди по левой стороне, прилаживая волосы на затылке, стала говорить: "Помните к нам приходил Александр Дубов?.. Он покончил с собой. У него был друг значительно старше его, тоже самодеятельный поэт. Он ему всё время говорил, что он бездарность, писать не может... " Всем стало грустно.
   В моей книжке третьим стоит стихотворение нашей великой красавицы Анны Ахматовой... В чувствах, которые вызывает её великое стихотворение, много общего с тем, что вызывают мысли об Александре Дубове. Пусть не сохранились его стихи, но прозвучит его имя, которое исчезло тридцать лет назад...
***
Анна Ахматова
Сжала руки под темной вуалью...
"Отчего ты сегодня бледна?"
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру".
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: "Не стой на ветру".
1911