laulu koti-ikavasta - oma versio

У лишенных сна,
не игравших с зимой в "замри",
только книг корешки скрипят
и трещат, раз они белы.
Шелестят под рукой о своем и чужом былом,
пахнут мокрыми шишками,
дымчатым ветерком.

В них могла быть описана площадь,
над ней - табло,
на земле - чемоданы и месиво,
рядом ларьки: стекло,
разодетое в кружево,
паром дешевый чай
покидает ноздри приезжих.
Кольцо. На кольце трамвай.
Самый длинный его маршрут
убегает сейчас, звеня.
И в окно ему ранний закат
мерцает, как головня.

Этот рейс мог составить
достойный конец главы.
А начало - другая площадь,
с запахом пахлавы,
башней храма с зеленой крышей
и близостью всех дорог.
Там читатель хотел бы вспомнить
имя улицы, но не смог,
потому что табличек не видно
за стаей птиц -
сизокрылой волной.
Там нет скал, и ей нет границ.

Скалы были бы сердцем книги,
ее нутром,
Переполненным снегом, валежником, родником,
поделенным лыжней на главы 1, 2, 3.
Вместо точек краснели бы грозди и снегири.
Каждый холм и ельник новой бы был строкой.
А устав от строк, лыжник мог бы сбежать домой -
потому что пробелом за каждой из строк
был бы лог.
Прямо к дому ведущий лог.

Но захлопнув книгу к утру,
поглядит в окно
тот, кто дома и снов лишен
уже так давно -
и увидит колонны, театры, ряды домов,
караваны автобусов,
реки без берегов -
потому что их лед сравнял
с белизной седин
на висках того, кто не спит,
кто не спит один.