Тишка или грустная история

                Сказки от дедушки Коли

В небольшой деревне жил селянин. От тяжкого труда он

преждевременно состарился и  доживал свой век в

покосившейся избе у речки. Сыновья его когда-то ушли на

войну, и домой так и не вернулись. Жена не вынесла такого

горя и в скором времени представилась. Он жил один так

долго, что уже почти забыл, что когда-то был молодым и с

лёгкостью мог вспахать десятину. Было у него тогда и

нехитрое крепкое хозяйство, в котором содержались коровы,

овцы, пара сытых лошадей и добротная упряжь.  Годы шли, дом

его обветшал, сад пришёл в запустение, хозяйство пришло в

упадок. И от когда-то большого и шумного хозяйства у него

остались только кот и пёс. Пёс раньше сидел на цепи и был

грозой всего двора, а теперь тоже  состарившись, угрюмо

лежал в своей конуре рядом со снятым ошейником. Его

постоянно донимали безжалостные мухи. Они назойливо лезли

ему в глаза и уши, не давая ни минуты покоя. Обессиливший,

он уже не мог с ними бороться, и  обречённо терпел эти

муки, иногда только  взлаивая и, пряча голову меж лап.

Когти его  были ещё острыми,  а вот зубов уже почти не

осталось. В непрестанных драках с котами он потерял один

глаз. Кот так же доживал свои последние деньки на своём

любимом месте на печке.  И вот при таких хозяевах в доме

мышам жилось вольготно. Они беспрестанно сновали в избе от

одной норы к другой, не обращая никакого внимания на

сидевшего на печи кота, радуясь своей такой вольготной

жизни. А ночью из своих нор выбирались огромные крысы, и,

гремя домашней утварью, наводили свои порядки в доме,

уничтожая какие ни наесть съестные припасы. А пуще всего

они грызли старые стены, делая в них всё новые и новые

ходы. И не было от их наглости ни какого спасения. Так

старик  доживал свой век и иногда только сидя на лавке,

выговаривая коту: «Чего же ты  крыс-то хоть не ловишь?

Совсем обленился. Серые разбойники нам житья не дают». Но

тот обычно и ухом не вёл, а лишь, лениво шевельнув хвостом,

переворачивался на другой бок и снова засыпал. Так

безрадостно проходили дни, недели и года. Вот однажды

старик,  решив поймать немножко рыбы, собрался на речку,

взяв снасти. Старый пёс хотел было увязаться за ним, но

наполовину выбравшись  из конуры, так и остался стоять в

раздумье, а потом развернулся и снова улёгся на соломе. Вот

пришёл старик на своё любимое место у реки и начал ладить

свои снасти. Вдруг невдалеке он услышал всплеск, один

единственный. Ему подумалось, что это должно быть  крупная

рыба гуляет. Оставив своё занятие, он раздвинул он ивовый

куст и увидел двух деревенских мальчишек лет шести-семи,

которые топили щенка. Один конец верёвки они  привязали к

камню, а второй обвязали вокруг шеи щенка и бросили беднягу

в воду. Но так как глупые мучители неумело привязали

камень, то тот, выскользнув, пошёл ко дну, а щенок,

оставшись на плаву с верёвкой на шее, вытянув мордочку, бил

лапками по воде, изо всех своих слабых сил стараясь

удержаться на плаву. Старик вышел из-за куста и хмуро

глянул на незадачливых мучителей. У тех от страха ноги

стали ватными  - они не могли сдвинуться с места. Старик,

укоризненно, покачав головой, молча поднял с земли сачок, 

выловил беспомощного пловца и оглянулся назад, и увидел

улепётывающих во все лопатки мучителей. Потом он вынул

бедолагу из сачка,  заскорузлыми пальцами освободил его от

верёвки и, бегло оглядев его, сунул себе за пазуху.  Пока

щенок был в грубых стариковских руках он, натерпевшись

страха, обессиленный, беспомощно лежал на стариковких

ладонях, даже не пытаясь визжать, покорившись судьбе. Тогда

спаситель сунул его себе за пазуху, и щенок вдруг ощутил

мокрым носом тёплый бок старика. Щенок лежал, не

шелохнувшись, боясь потерять  неожиданное счастье, и

понемножку отогревшись, тихонько заурчал. Его начало тянуть

ко сну, и  он уснул счастливый, первый раз за всю свою

недолгую жизнь. Его успокаивали мерное дыхание старика и

глухие удары изношенного сердца. Не осознавая

происходящего, он своим маленьким собачьим умом понимал,

что с этого момента жизнь его изменится навсегда.  Для него

на всём белом свете теперь не было дороже  существа, чем

этот немощный дряхлый старик. Старик же, поймав немножко

рыбы, собрал вязанку хворосту, примостил к ней снасти,

закинул их за спину и тяжёлым шагом отправился домой. В

избе, он растопил печь, и взялся варить рыбную похлёбку, а

щенка уложил в лукошко, подстелив на дно мягкой соломы.

Щенок снова потянулся нему, но хозяин остановил его и,

погладив, сказал: «Отдохни, Тишка». Хозяин отправился

хлопотать по хозяйству, а маленькое существо в лукошке

сразу осознало, что Тишка это он, утопленник. А когда

похлёбка сварилась - старик первым делом принёс плошку с

едой ему, Тишке. Он попытался, есть самостоятельно, но

голова перевешивала тело, и задние ноги периодически

повисали в воздухе, отрываясь от пола. Тогда старик подошёл

к нему, под плошку с похлёбкой подложил щепку, и Тишке   

стало есть удобней. Наевшись досыта. он повеселел,  ему

захотелось порезвиться и побежал он, было, но так неумело, что

задние лапы стали обгонять передние, и  он запутавшись в

них, перевернулся через голову, а затем присел, зевнул, не

зная чем заняться дальше. Старик глядел на  щенка вдруг

подобревшим взглядом, морщины на его лице стали

разглаживаться, и в первый раз за много дней на лице

старика промелькнул улыбка. Затем он, смахнув не прошенную

слезу, бережно взял щенка и посадил в лукошко. Щенок

попробовал, было выбраться из корзины, но попытка эта

оказалась напрасной, и успокоившись он свернулся в клубок,

и уснул  безмятежным щенячьим сном. Время от времени он

вздрагивал, жалобно взвизгивал, просыпался и вскакивал,

вспоминая весь пережитый на речке ужас но, сонно обведя

глазами ветхую избушку, успокаивался, вновь укладывал

голову на лапки и опять засыпал. Прошло какое-то время -

Тишка подрастал, и в один прекрасный день  крысы вдруг

ощутили ужас от его присутствия. Оказалось, что щенок был

не из простых дворняжек, а из породы такс.  Он был

чёрненьким, на коротких ножках, с рыжими подпалинами, с

висящими ушами и длинным хвостом. А его мокрый чёрный нос

непрестанно двигался, что-то всё время вынюхивая. Первой

пострадала старая крыса - родоначальница всей крысиной

семьи. Она была, толстой закостенелой, и ходила по

полу как баржа, волоча за собой свой длинный

негнущийся хвост, привыкнув к полной безнаказанности.

Однажды когда стемнело она как всегда, уверенная в том,

что хозяйка в доме она, крыса решила обойти свои владения,

поесть чего-нибудь вкусненького и навести свой порядок

в избе.  Как вдруг что-то налетело на неё бурей, ухватило
 
её за загривок и стало с такой яростью трепать, что она
 
мгновенно распрощалась с жизнью. Так в доме появился настоящий

охотник. Он хоть и был ростом ниже кота, но в нём таилось

столько кипучей энергии, что эту старую крысу он уморил в

мгновение ока.  С тех пор не стало серым разбойницам 

житья. Редко какой удавалось увернуться, если поблизости не

было норы. Глядя на такого охотника, и кот стал меньше

залёживаться на печи. А Тишка уже выходил гулять во двор, и

оттуда то и дело доносился звонкий щенячий лай на какого-

нибудь вновь зазевавшегося кота. А старый пёс, удивлённо

высовывал голову из конуры, гавкал  разок-другой и, как бы

исполнив свой долг, опять занимал свой лежачий пост, вяло

борясь с донимавшими его мухами. Теперь все были при деле,

честно отрабатывая свою похлёбку. Лето прошло, и Тишка

превратился в задорного пёсика. Ночью он зорко охранял

избу от крыс, а днём бегал по двору или неустанно ходил за

хозяином. И если кто-нибудь подходил к тому близко, то он

громко лаял и не подпускал никого к старику. А пуще

всего он не любил мальчишек. Он навсегда запомнил от них

камень с верёвкой на шее. Этого он им  не мог  простить. И

сколько мальчишки его не задабривали и сухариками, и

хлебцем, Тишка был неумолим,не терпел их присутствия и не

подпускал их к калитке и близко. Настали холода. С

приходом зимы из собачьей конуры вдруг куда-то подевался

старый пёс. С вечера старик поставил ему миску с едой, а

выйдя утром во двор, обнаружил, что она так и осталась

нетронутой. Ночью выпал снежок, и старик увидел следы,

уходящие в сторону речки. Хозяин пошёл по следам, и

обнаружил под старой наклонившейся вербой  окоченевшее тело

пса, уткнувшегося носом в корни упавшего дерева. Пёс уже

совсем остыл, и выпавший снежок на нём больше не таял.

Старик сходил домой за лопатой, и вернувшись, тут же под

деревом выкопал ямку,  уложил туда  тело своего верного

друга, прикрыл его землёй, потом аккуратно подравнял

бугорок, посидел немного и ушёл домой, ссутулившись сильнее

обычного.  И до Рождества они прожили не спеша, больше без

происшествий.  Старик топил печку, иногда варил похлёбку.

На речке у него был сделан помост. И пока лёд был тонким,

он, чтоб не провалиться с этого помоста ставил мордушки –

снасти сплетённые из ивовых прутьев,  опуская их в

неширокие проруби, а через день другой приходил проверять

их, радуясь небольшому улову. А когда лёд стал толще, он

уже стал ставить жерлицы в других, более уловистых местах и

попадались в них уже зубастые щуки и жирные налимы. Эти

хищники поедали мелкую рыбёшку, а потом и сами попадались к

старику на стол. Так они уже почти пережили зиму. Наступил

месяц март. Кот, который лежал всё время на печи,  в

одночасье вдруг куда-то исчез и однажды притащился домой

весь изодранный, хромая на одну лапу. Он привычным

движением, одним прыжком хотел было заскочить на печь, но

вдруг оборвался и упал на пол. Старик, покачав головой,

взял кота и бережно положил его на место. Ночью вдруг ни с

того, ни с сего кот громко и жалобно замяукал. Старик

подумал, что тот просится на улицу,  встал и позвал кота,

чтоб выпустить,  но  тот не отозвался. А когда расцвело,

хозяин увидел, сидящего под дверью тяжело дышащего кота.

Старик вновь приоткрыл дверь. Кот приподнялся, и не одним

прыжком, как обычно, а шатаясь,  вышел во двор. Обратно он

уже не вернулся. Так единственной отрадой у старика остался

Тишка. Он быстро изучил все стариковы повадки и,  как

только хозяин начинал покашливать, Тишка, подбегал к лавке

и начинал тянуть за полу старой шубейки, которой укрывался

старик, а потом отбегал к двери. А если хозяин не

поднимался, то Тишка ложился у лавки и терпеливо ждал,

когда хозяин обратит на него внимание. Старик же, понимая,

что щенок просится на прогулку,  тяжело вздыхал, и сидя на

лежанке, и начинал растирать свои затёкшие и распухшие за

ночь ноги, плечи, руки. Так он мало - помалу оживал, брал

костыль и, боясь резко пошевельнуться, чтобы избежать

очередного прострела в спину с трудом поднимался. А пёсик

начинал радостно носился по избе с визгом подпрыгивая,

старался лизнуть стариковы руки. И хозяин, выпустив Тишку

во двор, с тяжёлой головой, принимался управляться своим

нехитрым хозяйством. По полудню ему становилось чуть легче,

он отправлялся на речку, и возвращался, не задолго  до

заката с уловом.  Раздувал хозяин в камельке огонь, ставил

чугунок и варил незатейливую похлёбку из пойманных рыб. В

деревне несколько рыб он обменивал на каравай хлеба, так

что еды им хватало, и прожили они зиму безбедно. Наступила

весна. Черёмуха зацвела, разнося по округе крепкий аромат.

Старая яблоня  в саду набрала дружный цвет, обещая хороший

урожай. Однажды вечером старик кое-как вздул огонь в печи,

из нескольких луковиц и картофелин сварил похлёбку. Есть

ему не хотелось, он выпил из глиняной кружки несколько

глотков кипятка, накормив Тишку, лёг на  лежанку,

завернулся в шубейку и отвернулся к стене.  Утром пёсик

потянул его за полы шубейки, но почему-то радостно лаять

ему не хотелось.  Он притих, и стал прислушиваться. Но

почему-то не услышал хриплого дыхания старика. И тут он

всем своим собачьим сердцем почувствовал, навалившееся на

него страшное горе. Тишка сел на задние лапы, задрал голову

вверх и завыл по-волчьи – жалобно и протяжно.  Так он выл

какое-то время, сам от себя не ожидая такого поведения.

Ближе к обеду вдруг растворилась дверь. Вошли люди, Тишка

яростно пытался не подпускать их к хозяину, но на него

никто не обращал внимания. Время шло, а люди всё подходили

и подходили. А Тишка был голоден и уже так устал, что у

него не было уже сил ни лаять, ни нападать , и он тогда

забился под лавку, ожидая дальнейшей своей участи. Он не

видел, но чувствовал, что со стариком люди что-то делают. А

потом старика забрали и куда-то понесли. Тишка побежал

следом, а старика принесли на погост, и опустили в вырытую

сырую яму. Тишка рванулся, было за хозяином, но чья-то

сильная рука ухватила его за загривок и не отпускала. Пёс 

несколько раз дернулся, изворачиваясь, пытался укусить

незнакомца, но рука, державшая его, была крепкой. А потом

эта рука вдруг затолкала Тишку всего, вместе с головой под

распахнутую полу фуфайки. И Тишка, оказавшись у тёплого

бока, ещё не знакомого, но уже хозяина испытал то же

чувство, что тогда, когда старик выловил и затолкал себе за

пазуху. Он уже не видел, как старика засыпали землёй, как

ставили крест. Так, Тишка попал к деревенскому охотнику,

который давно заприметил этого собачонку. Он видел, с какой

яростью Тишка гоняется за кошками, да и старик ему

рассказывал ему о том,  как ловко пёсик вместо кота ловит

крыс. И вскоре он уже жил  в избушке охотника.Там Тишка

деловито всё осмотрел, обнюхал и занял себе место

под лавкой. Настала осень, новый хозяин в первый раз взял

его с собой в лес. К тому времени Тишка уже превратился в

сильного коренастого пса.  Теперь они вместе добывали

зверей из нор.  И оба были сильные и здоровые. А со

временем Тишке так понравилась такая жизнь, что он всё реже

и реже вспоминал старика, став настоящим охотничьим псом.