Горе-поэт

Пока ты рос на несколько десятков голов и обрастал связями, я в баре читала стихи, порой, пред людьми, порой, пред мразями. Выдавалось словоохотно терзать сознание слушателя рифмами и беснующимися фразами. Счастье навещало меня метастазами: в нынешней поэзии кто-то представляет возвышенность, кто-то делится бедами, да проказами; кто-то лишь хвастает «опасными» связями, а меня вдохновение навещает фазами – от желания уйти с помоста, до жажды слиться со словами, что нарастают внутри меня язвами.

Пока ты становился повелителем селений и городов, я скопила столько не выговоренных тебе слов, что теперь, боюсь, не хватит в жизни стихов, чтобы уложить в рифму кладезь всех этих строф.  Каждый  из моих снов, жарче погребающих костров, каждый новый из текстов – прыжок с бездны на скалистый ров. Я балансирую меж ласк джентльменов и предательств подлецов, существую средь Атлантов и жрецов, и где-то меж противостояния полов пытаюсь обрести себя и

Любовь.

Я не раз пускала кровь за свободу, справедливость и собственный кров, я избавилась от всего того, что меня стяжало, кроме оков

Памяти. Из десятков адресов, что я посещала, мне был мил лишь твой альков, в котором все двери и окна для меня теперь на засов. Пока ты обрастал связями и рос на несколько десятков голов, я была истерзана безжалостными фарисеями и десятками их свирепствующих клыков; моё сердце было пристанищем варваров и Богов.

Меня укрывал и свирепствующий зной, и снежный покров, я пыталась посягнуть на признание потомков и сыскать себе славу, сквозь призму веков, чрез признание Творцов, в то время как ты женился на лучшей из женщин, и сыскал себе уют, меж ласкающих крыши вашего дома облаков, меж бархатистого тумана, что сходит по утрам с зелёных холмов. И, вероятно, стал лучшим из отцов.

А я такой же боец, среди бойцов, а я такой же торгаш, среди продающих слово купцов, а я такой же пинок под дых, средь драк, средь разборок наглецов и терзающих меня адских их котлов.

Надеюсь, у тебя всё хорошо: ты сыт и здоров. Все мои стихи, до единого, сбылись, значит, и это сбудется и путь мой таков: так же оттачивать осанку под лезвием резцов, не бояться строф и слов, желчи и порабощающих песков графоманства и прочих грехов, не страшится оставленных после меня следов варваров и их полков.

Я за слова, что не смогла сберечь

Расплатилась

Всем, что стоит счастья и всех в мире свечь. Исповедальная речь, отчаяния желчь – от того, что ты стал для меня всем, а для тебя я всего лишь горе-поэт, которого возможно лишь «красным» словцом «зажечь», которого проще стереть, чем стеречь, кого проще забыть, чем сыскать встреч.

Это письмо, что в руках твоих

Пред прочтением

Сжечь.