меняются не вопросы, а ответы

К 99-тилетию ВОСР вспомнилось.

За 45 лет до Первой мировой войны Маркс выступает с идеей пролетарского интернационализма, которую подхватывают по всей Европе и в Америке.

Это было время Великого Пробуждения, когда самые разные утопические идеи овладевали многими.

Закончилась эпоха поголовной безграмотности.

Индустриальный век требовал от рабочих умения читать инструкции, но люди читали всё подряд.

Политический марксизм провозгласил христианскую идею – нет ни эллина, ни иудея, а рабочие всех стран братья перед лицом общего врага буржуазии у которой нет национальности.

Пролетарии казались тогда разделённым народом, против которых применили принцип «разделяй и властвуй».

Социал-демократы стали набирать рейтинги в своих странах, и выступали единым фронтом в мире.

Но грянула мировая война, и социал-демократия раскололась, поддержав своих монархов и царей, а с ними – свою буржуазию.

С тех пор уже не удалось собрать левых под одни знамёна.

Советские рабочие и крестьяне 70 лет получали от десятины до половины своих трудодней и зарплаты, финансируя мировую революцию, но этого оказалось недостаточно.

Не стоит, кстати, сегодня удивляться тому, что люди разных взглядов поддерживают своё правительство в той или иной войне, пусть даже телевизионной или гибридной – слишком горячие кипят страсти.

Но я о другом.

Идея всеобщего братства народов и народной собственности, которую принёс Маркс, жива и очень хорошо себя чувствует в глобальном мире.

Индийский рабочий может купить акции Дженерал Моторс и стать владельцем с управляющей ролью не больше, правда, чем она была у металлурга в Новокузнецке, хотя и не меньше.

Маркс будто подслеповато вглядывался из лондонской библиотеки во тьму грядущих веков и таки сумел разглядеть будущие черты глобального мира и его левизны.

Научный склад ума требует моделировать призрачные видения, и Маркс вводил понятия, вычерчивал функционалы и сопрягал формулы.

В экономике Адам Смит открыл закон сохранения, а Маркс открыл закон всемирного тяготения.

В силу этих двух законов, страны и народы вращаются вокруг идеи равенства и братства, словно планеты вокруг Солнца – каждая страна и народ вращаются на своей орбите, но не падает, а идея всеобщего братства светит как Солнце.

Она способна не только обогреть и развеять тьму, но и опалить до смерти.

Так же и вера в Бога или в идею, а на другом конце вера в Человека.

Первая не даёт сойти с орбиты, а вторая заставляет бесконечно падать. В результате – вращение.

Всё это есть бесплодная аналогия физикализма, который изжил себя, потому что страны, народы и люди в отличие от планет сталкиваются между собой…

В этом году в Канаде ушёл на пенсию в возрасте 80-ти лет некий старик. Его только так и называли «дедушка».

Я ни разу не виделся с ним и даже не знаю его имени, но между нами лет пять назад протянулась незримая живительная нить.

В конце 50-х годов добыча полезных ископаемых в мире зашла в тупик. Население росло, а технологии добычи не успевали за ростом потребления.

Пришлось усиливать механизацию, применять буровзрывные работы и большие комбайны.
В результате в твёрдые полезные ископаемые стало попадать много пустой породы.

В мире возникла новая отрасль – обогащение природных  материалов.

Суть обогащения в том, чтобы доставить руду пополам с породой на фабрику, где породу отсеять или отмыть в потоке воды на спиральных сепараторах.

Технология пошла по пути наименьшего сопротивления.

Часть материала обогащают до предельных параметров, а затем смешивают обогащённый материал с первичным, достигая стандарта.

К началу 21-го века потребовалось глубокое обогащение – появились тонкие технологии переработки.

Но одновременно в развитых странах ужесточились экологические требования.

Обогатители во всём мире оказались между молотом и наковальней.

Стали применять различные ухищрения – и вашим и нашим, но вкладывать деньги в технологии не спешили.

Когда мы строили свою фабрику, решили пойти по самому дорогому пути, но добиться наивысшего качества при соблюдении всех европейских норм охраны природной среды.

В этом нет подвига, а только прицел на будущее – ведь и у нас когда-нибудь ужесточатся требования.

В результате наш обогащённый уголь стал дорогим.

Дедушка работал главным технологом в крупной международной корпорации, принадлежащей Ротшильдам, и внимательно следил за тем, что происходит в мире.

Когда он узнал о нашей фабрике в Луганской области, прислал гонцов – француза и немца проверить.

С ними был переводчик из Калифорнии внук офицера Белой армии.

Разобравшись в нашей технологии, дедушка приказал покупать наш уголь, хотя вполне мог бы обойтись вьетнамскими антрацитами.

Мы грузили Ротшильдам на Канаду до самой войны, а дедушка передавал нам приветы через внука царского офицера и всегда хвалил нас, потому что мы не смешивали плохое с хорошим, чтобы получить среднее, а сразу производили среднее, хотя это дороже и прибыли меньше.

Через пару лет наш опыт подхватили конкуренты, но дедушка покупал у всех, кто внедрял новую технологию – он уменьшил закупки в Азии и увеличил квоту для Украины…

В 1942-м году Эйнштейн сказал студентам третьего курса Оксфорда, что будет принимать у них экзамен по билетам прошлого года.

«Но какой в этом смысл, – спросил Эйнштейна ассистент, – ведь вопросы будут те же самые?»

«С прошлого года вопросы в физике не изменились, – сказал Эйнштейн, – изменились ответы».