спасала сладкая сигарка

и раньше уводили чужих жен.
и браки расторгали в одночасье.
«неужто ты действительно влюблен?
не понимаю твоего несчастья!»
склонила голову и закурила сладко,
невозмутимость прожигала взор
и без того ее опасный,
отчужденный взор.

и притворялись раньше так же:
кокетничая, уходя из-за стола,
под звон колоколов и треск бокалов.
обманчива не может быть душа - глаза,
а я о них; сгущая тучу нервных чувств.
ее трясло нешуточно, прикрыла руки шелковым шарфом;(чтобы не видно было сильной тряски рук).

так вот, она ушла из-за стола
и закурила дымную еще.
заплакала сейчас ее душа - глаза,
а я о них, смывая беспощадно тушь.
они - о нем.

глубокий, томный, одинокий взгляд.
там можно скрыть чего душе угодно,
я о душе.

ее мотив был непонятен, скомкан,
она боялась рассказать любовь,
которой изувечен (надо знать не скудно
ее и без того нелегкий хриплый стон).
а стон есть голос. я о нем.

она вернулась, взяв бокал вальяжно,
подняв глаза постыдно, лишь слегка.
сказала: братья, сестры, в этот вечер
я поняла сколь жизнь не коротка!
длинною словно в пропасть, неизвестность,
и нас любовь может постичь везде.
найдет, прижмет украдкою в углу - куда текать?
не нужно, будьте с ней, и будьте в нею,
как в рояле:
забытую смахните с сердца пыль!
любите, господа и братья, любите, словно нет других мерил.