Она

Молчаливый вакуум затягивал ее внутренности как в луковую кожуру.
Обтекая и как-то не скатываясь.
В общем, не спрашиваясь и совсем не красуясь.

Больное колено ныло усиленно-сдержанно, заплевывая эффект обезбола красными вспышками.
Она ехала на наземке и дышала сквозь зубы,
Пыталась все сбросить путы-
Но выходило как возить невидимыми ножницами со связанными кистями.
Смешное и печальное размазывание-
Как кашу по тарелке,
в столовке детского сада
Она грустно смотрела в окно и кривила губы
На груды серого-белого "чуда".
На вроде кусочки зимы которую так любят.
А она так не может. И терпит, и мёрзнет, все кутается в шарфы идёт по дворам.

В ушах тонко-сорванным голосом мурчала Чайковская-
Как религиозный фанатик, обращая в свою веру где-то с первых строк.
Однозначно и как-то совсем безостановочно.
Через трек начинала вещать Полозкова,
Своим чётким, уверенным альтом
И будто бы крыло асфальтом
Горячим и свежим асфальтом
Все било, и било к земле.

Она снова смотрела в окно и снова кривила губы
И снова все мысли там, ведь мысли никто не осудит
И как то привычно, что те кто нам нужен останутся где-то не тут и не рядом, достанутся тоже не нам.
И вроде привычно, и вроде так надо, а вроде бы просто клеше кто-то дал.

Она любила ставить такие вещи под удар,
Не ломаться как жжённый металл.
Рушить грани с спесивостью ведьмы.
Утробно смеяться на вскрики тех мастных, каких-то сильно праздных и знающих.
О верах, о правилах, рамках
О том что нужно быть мягкой и правильной
Не помнит дословно как там говорили,
Но что-то про суку без принципов было.

Она кидала бычки в стаканы и била бокалы о лифты и рамы
Костяшки до крови о стены, все в ранах
Смеялась, орала "то жизнь, все как надо"
Вороны в окне сбегались оравой и каркали будто поддакивая ее словам.

Ломаются те кому проще и кому по другому не надо
Ведь можно по разному, не доводя до апогея/аврала.
При желании список имён или выходов можно прикрепить и не малый.

Она вставала на конечной и выходила куда-то в сторону вокзала,
С улыбкой в заплечном, о чём-то, о многом молчала
Шла куда-то уверенно, берцами рассекая сугробы
Бабульки оборачивались воровато
Дедульки строго
Она улыбалась левым уголком, слегка напевала
С одной терпкой мыслью
"Мне это надо".