Оголённые записки 30 Гравитация

 ОГОЛЁННЫЕ ЗАПИСКИ ИЛИ ЕВГЕНИЙ ОГНЁВ

                Караванами,
                Пароходами,
                Я к тебе прорвусь mon ami.

                Мумий Тролль




     ГРАВИТАЦИЯ

               
Если уж про водку речь,
Стоит тут предостеречь,       
Что напиток этот… утром
(Утро! в тренде почему-то),
Унижать нельзя закуской,
Колбасою белорусской,
Или помидоркой квёлой,
Вражеской ли «Пепси-Колой» …

Это будет оскорблением,
Для кристального напитка.
Недостойной уважения
Расточительной попыткой.
А в натуре может, мать,   
Весь приход  нам обломать.

Нужно так: в одном присесте
«Взять на рыло» грамм по двести…
Это только для начала,
Чтоб сознанье отключало;
Чтоб чудесно превращало
Бесхребетного мужчину
В тигра на большой арене -
Океан адреналина
И ни капельки мигрени.

Для сугреву не мешало б
Физзарядки со скандалом -
Драки!…самой завалящей…
Плавно так переходящей
В полноценный мордобой, 
Чтоб с ногами…с головой…

Драться нужно непременно
Для души, обыкновенно;
В этом всё очарование,
Как бы тест на выживание
В мрачных джунглях человечьих.
Чтоб никто нам не перечил.

Чтобы праздник продолжался,
Распалялся, разрастался,
Нужно обострить портвейном,
В забегаловке питейной,
Всю унылую реальность,
И уснувшую брутальность.

Как прекрасно, либерально,
Догонять свою свободу,
Невзирая на погоду,
Выжимать раба, буквально
Из лежащей в луже плоти…
И при всём честном народе.

Главное, потом, конечно,
Объяснить присяжным глупым,
Что ты кроткий и беззубый,
Нежный ты отец сердечный,
Что зловредные поклёпы
На тебя возводят копы.

Да-а-а!, признаем откровенно,
С водкою всё несомненно
Так могло произойти.
Я смеюсь здесь, по пути.

Правды ради, мой Евгений,
Был обратных убеждений,
Он практически не пил
И, тем паче, не курил.

В наше время это странно,
Многие в плену дурмана:
Щас дымят повсюду едко
Женщины и малолетки.

На последней перемене,
Загрустил опять Евгений.
Ольге врал, что заболел,
Проводить не захотел,
На дорожку обнимал,
И «до завтра» пожелал.

Страсть неистовая снова   
Потрясла его основы,      
А сопротивляться страсти,
Не в юношеской власти.

-Ольгу я люблю…и очень -
Так он думал, между прочим:
-Но Татьяна…Боже, право!
-Как любовная отрава
-Одурманила меня,
-Весь в жару, в желаньях я.

Близ галереи-перехода,
Вдруг его окликнул кто-то:
«Эй, Евгений, давай к нам,
Выпей с нами по сто грамм».

Это Грандисон Андрей:
«Сегодня свет в душе моей» -
Он радостно почти кричал,
И протянул ему бокал:
«Родился сын мой…три кило!
Тебе не будет западло?»
-За пацана! – сказал Огнёв,
И выпил всё без долгих слов.

Там было четверо парней:
И вышеназванный Андрей,
Его сосед Максим Буянов,
Верзила баскетбольный Флянов,
И Ольги обожатель Пустяков…
(Не дружески, из под очков,
Глядел он на Огнёва нервно -
Боялся он его наверно).

На подоконнике, в фойе,
Они расположились все.
Есть закуток там возле входа,
Скрыт от снующего народа,
Там собиралися студенты,
Отметить важные моменты -
Бутылка «Русского стандарта»
Стояла на «столе», на старте.

Была уже слегка подпита,
Ракетной инженерии элита,
И уж про женщин разговоры
Лились на вольные просторы.
-Неужто ты уже женат? -
Спросил Евгений невпопад;
«Теперь, конечно, я женюсь,
И может быть остепенюсь» -
Андрей смутившись отвечал,
И водку криво разливал.

«Наташку я, ты знаешь, бросил…
Терпеть её нет больше сил.
Я повстречал другую,
Простую девушку, земную».

Тут Макс Буянов тост поднял,
До края налитый бокал:
«Положено, в мужской среде,
За сына пить всегда вдвойне:
Святое дело! Человек!
Собой украсил новый век».

Как я уже тут говорил,
Огнёв практически не пил,
И выпитый бокал скосил
Его, взыграла буйная натура.
Он думал спьяну или сдуру:
Татьяна Павловна…Татьяна…
Незаживающая рана…
Какая женщина! клянусь,
Я ни за что не отступлюсь.



       Москва   2015