Жертва

Он мечтал раствориться во мраке,
Улыбаясь при свете луны.
Взаперти оказался и плакал,
Всегда видя лишь яркие сны.

У него оставалась надежда.
О спасенье все время мечтал.
Засыпая, как было то прежде,
В снах своих бесконечных летал.

В луже крови своей засыпая,
Он упорно мечтать продолжал.
Тишину и покой прерывая,
Появился во мраке оскал.

Хохотал Он, кружась над несчастным.
И жестоко его избивал.
Ну, а тот все молчал, засыпая,
Сны свои вновь увидеть мечтал.

У Него не хватало терпенья,
Так хотелось мечты погубить!
Взял тесак, засмеялся с презреньем,
Начал страшные вещи творить.

Слышны крики несчастного, стоны.
Отбивался с последних он сил.
А палач прошептал монотонно:
"Тебе больше на свете не жить!"

Так отчаянно пленник брыкался,
Он рыдал и пощады просил.
На последних минутах сорвался,
Закричать уже не было сил.

Так надменно палач засмеялся,
И за руку беднягу схватил.
Побежал, улыбаясь безумно,
За собою его потащил.

Продолжая столь злобно смеяться,
Затащил Он страдальца во мрак.
Усмехнулся, чего сомневаться –
Кинул тело в глубокий овраг.

И ушел, был доволен работой.
Но никто Его не упрекнул.
В темный вечер, навстречу невзгоде,
Веки резко мертвец распахнул.

Зла и боли убитый был полон,
Принесет он ужасную весть.
К палачу прибежит он сквозь холод.
Это будет жестокая месть.

Вылезает уже из оврага,
Попадая в противную грязь.
Нет брезгливости. Только отвага.
К палачу идет, громко смеясь.

Подойдя к ненавистному дому,
По двери он ногою стучит.
Пожелаешь такое другому,
Что ему удалось пережить?

Двери резко палач открывает:
Цепенея от страха, дрожит.
А страдалец, уже усмехаясь,
Произносит: "Тебе ведь не жить..."

Тот отходит к стене, содрогаясь.
Шепчет робко ему: "Пощади..."
А мертвец, лишь едва улыбаясь,
Палачу отвечает: "Прости."

И за шею руками хватает,
Начинает жестоко душить.
А палач лишь хрипит, задыхаясь –
Ему тоже ведь хочется жить.

Но прощения он не получит,
Зря была ведь вся пролита кровь.
Закрывает глаза – так-то лучше.
Не вернуться в наш мир ему вновь.