Колпачок кондиционера

Уезжая, он оставил ей свой адрес, на случай, если ей что-то понадобится. Телефон лучшего друга в записной книжке, если возникнут вопросы по поводу квартиры. Стиральный порошок в шкафу. К последнему прилагалась большая бутыль синего кондиционера для белья – размер иксиксэль. Его размер. Его выбор. Во всем. Качественно, выгодно, впрок. Жена впрок – на создание совместного будущего, подразумевающего имущество и детей. Обязательно четырех – чтобы выгодно. Душу вложить выгодно, деньги в ремонт ванной комнаты, остатки нереализованного потенциала дать кому-то в наследство. Потенциала иксиксэль. Как и все в этом доме. Размер обуви, упаковок для хлопьев, пачек с одинаковыми белыми футболками. Уходя он оставил ей ключи от квартиры, в которой они жили последние четыре года, контактные данные, кондиционер. Пачку писем, которые он ей писал, когда был в армии – прямо и незамысловато, каждый вечер, на листках в клетку. Частотой он надеялся искупить недостаток должных оборотов в родном и могучем. Когда он пришел попрощаться – решив, что сможет прожить без нее, получая зарплату иксиксэль, на нем был красный свитер. Яркий такой, какого она никогда не видела прежде. Говорят, что если на мужчине розовые вещи – он открыт к любви, вниманию. А к чему был готов он, ее мужчина? К бою разве что. С собой, с мельницами, с пустотой в душе. Готовность бежать, выжиматься по полной в спортзале, на работе, за максимально короткое время успевать сделать все: в жизни, в сексе, в любви. Красный свитер, контрастирующий с холодными ледышками глаз. Его так хотелось взять ладонями за щеки, посмотреть в эти самые ледышки и растопить. Летним бризом побережья, своими глазами, про которые говорили, что как море, как небо. А он ушел от неба. Ушел бороться на корриду, искать железных, стальных, непробиваемых, недостижимых. Был в красном свитере. В глазах отражалось небо. В душе – смесь серого и красного. На его бывшей полке в шкафу – кондиционер. Который она, после того, как он ушел, с ювелирной точностью отмеряла каждую неделю по колпачку, чтобы постирать белье, пропитать дом его запахом. По началу могла лежать в этих свежих хрустящих простынях часами. И прокручивать в голове последние диалоги, сообщения, купленные перед последней встречей чулки со стрелками сзади, черное белье, его восторг. Прошел месяц, полгода, год. На нее смотрели другие, вытирали слюни, когда она танцевала. А она наблюдала за ними глазами-стеклышками, серыми и спокойными, как балтийское небо. Танцевала, целовала, смотрела. Смотрела так, как на нее смотрел он. А она теперь на них на всех. Также. Поднялась зарплата, каблук стал выше, макияж – каждый день, ноль сладкого по вечерам. Выглядеть так, как будто бы он приедет, из своей этой уже на вечность затянувшейся командировки, по-хозяйски дотронется, восхитится переменам. Танцевала, целовала, смотрела. Серыми и морскими, холодными, непонимающими глазами. И каждое воскресенье – колпачок кондиционера. В простыни, на которых лежали, гладили ее, целовали другие. Чтобы в понедельник все начинать с начала, новая неделя – шанс того, что он приедет в ночь с пятницы на субботу. И не надо будет больше скучать. Можно будет выкинуть злосчастный кондиционер и его ненужные вещи с антресоли. И начать новую жизнь. С рассеянными ей иллюзиями и обретенной им за годы скитаний любовью.