Александр Потягунушкин и пеньковый гомобоб

В ту пору, да современную,
В ту пору, да и в злачную,
Не во слияние другом чинным,
Не в тягость смотрения челноком,
Да и зарождался на равнинном месте
Да на поле необъезженном, необхорканом
Пень-тисканович,
Да Тисканов сын.
Прямоезжей дорогой едет кто –
Заглядывается, а кто яко не на кони –
Засматривается, зарубанивается…
Да жил во том месте,
Да в хате лубяной,
Где крыша из зёрен сделана,
А на крыше – Триколор ТВ,
Да не просто ТВ,
Был он раньше попогринов сын,
А сын сына сынов попогриновых.
Жил дядька Александр,
Да сын Потягунушака.
Рабочий дядина был, ай ленивый –
Не ведал никто.
Вышел он во чисто поле.
Да пасмурно небо;
А и там пень-тисканов стоит…
Чует Александр, что пень тисканов
Душу погубит всех оратаев,
А и душу в себя облачет!
Подходил к нему Саша-Потягункин,
А и говаривал пну таковы слова:
«Ой ты гой еси, пень-пенчушко,
Не ведаю еси, для чего встал?
Ты же, кривокосая палка,
Да всех оратаев погубишь?!»
Отвечал ему Пень-Тиськанович:
«Я Саньтюша и стою для сего:
Прямоезжий едет – не сядет,
А и прохожий идёт сядет!
Я с него душу спущу,
В душу облачусь!»
Говорил ему Саша-Александр:
«Ах ты ж глилька серучая,
Собака гнусная!
Я топор-бензопилу принесу,
Тебя гриб паршивый да покрошу!
Ты ж вонь кошачья, туалет бомжей,
Никого не погубишь, чучело гороховое!»
Тут подходит к нему Кира-Кирковна,
Дочь Кирки, жена Потягунушкина.
Она руганью ругильной
Да побранила его:
«Ах ты, глупый перд!
Ты да с кем разговариваешь?»
Отвечал ей  пень:
«Да и разуй глаза свои, бестолочь!
А со мной он разговаривал!»
Разозлился Александр:
«Кто урод-сорняк тебя ртом
Снабдил! Я тебя ж грубиян
Мигом покрошу – мокрого места
Не оставлю!»
И пошёл он в сарай
Да топор-бензопилу брать!
Да пилить пердуна сопливого.
Вышел он и глазам не поверил:
На равнинном месте
Да земля сырая взрыхлилась
И вышел из земли сырой
Монстр-мутант.
Говорил ему Саша-Александр:
«Кто есть соплежуй серучий,
А перед моими очами стоит?»
«Я есть пенёк, да и сын Гомобоба,
Отца моего гунсливого.
Трепещи же глупец
Перед царём сына тьмы!»
«Не боюсь я тебя, да бойся сыпарт
Ты ивонизмов топор-бензопилу,
Да именуемую мною как
Хускварна, да дочь Штиля, сына Дружбы!
Иди-тко ты сюда чучмек-гомобоб,
Я тебе покажу мухолапку в Вострокуполе!»
Сошлись они в силе единой,
И Кира кричала:
«Ох ты гой еси пенёк, да сын Гомобоба!
Я задам тебе драную рвань!»
Выскочила она из хаты, да из
Хаты лубяной,
Где крыша из зёрен сделана,
А на крыше – Триколор ТВ,
Да не просто ТВ,
Был он раньше попогринов сын,
А сын сына сынов попогриновых,
Да взяла она тарелки-посуду
А и стала она тарелки в него
Кидать да вопить гласом
Страшиллогромосильниным.
А Саша пилит пенька,
Да и попал  он ему в ум.
Заголосил он голосом дурным,
Да и вызвали соседи 016,
Именуемую дурка.
Да и стал он хрипеть-дохнуть.
Стал тут Саша пилить-рубить Пень.
Обхаркался он соплями,
Да соплями кровавыми.
Умерли они в огне, да в костре.

***
С тех пор  оратаи
Ходят в поле да пашут,
Славу Александру-Потягунушкину
Воздавать.
А пеньку-Гомобобову тлеть до
Конца дней Александровых!

Конец.